Предчувствие беды - Фридрих Незнанский

– Постарайтесь вспомнить, Верочка.

Верочка нахмурила лобик, стараясь вспомнить.

– А-а, вот что: мол, она ему не пара. А Эдик спрашивает: «Ты эту женщину хорошо знаешь?» Аза в ответ бросила: «Ее все наши мужчины слишком хорошо знают» – как-то так. Может быть, не дословно, но смысл такой. Вот и все. Потом мы чай пили. Потом он ушел. А второй раз я его вчера видела. Но он к нам даже не заходил, спешил очень. Заглянул только, увидел вашего сотрудника и вызвал Азу в коридор.

– Что ж, спасибо, Верочка.

– Это все? – удивилась девушка.

– Пока да. Если будет нужно, мы вас побеспокоим, не возражаете?

– Нет, не возражаю, – улыбнулась Верочка.

Зазвонил телефон.

– Саша, это я.

– Привет, Слав. Ты откуда?

– Я со Снайперской улицы. Это рядом с Молдагуловой. Мы их нашли.

– Их?

– Да. Приезжай. Снайперская, дом два, квартира три.

Глава 19. КУСОЧКИ МОЗАИКИ

Кухонное окно выходило на пустырь, напротив, с другой его стороны, стоял трехэтажный домишко с голыми, кое-где разбитыми, а где-то заколоченными фанерой окнами. Там, на третьем этаже, урод, маньяк, в миру добропорядочный доктор Глеб Каменев истязал свою возлюбленную.

Турецкому не хотелось возвращаться в комнатушку, где на узком топчане лежала изуродованная побоями и смертью Александра Борисовна Небережная – его тезка, еще неделю тому назад молодая, красивая женщина. Придется вызывать на опознание мать, и страшно даже представить, как она это вынесет.

Убить бы ублюдка, едва не проговорил Турецкий. Но ублюдок и сам лежал в кровавой луже, рядом с двумя другими трупами, с телами искателей легких денег.

– Четыре тру-упа возле та-анка дополнят утренний пейзаж, – напевал в комнате ко всему привычный судебный медик.

Разноцветные кусочки мозаики собрались в единую картину. Двойное похищение.

Брошенный любовник с отъехавшей крышей похищает возлюбленную и превращается в безжалостное чудовище: следы побоев, ожоги от сигарет, истерзанное лоно – все это подтверждало, что чудовище утратило всякую жалость.

Показать бы Наде, на что оказался способен ее милый приятель. Но зачем? Кому это поможет?

Чудовище упивается властью над жертвой, видимо забывая о всякой осторожности, и само становится жертвой двух мелких негодяев – Георгия Жалова (вор-рецидивист, три ходки) и Петра Мухина – мелкого жулика, мотавшего срок вместе с Жорой Жало. Личные дела обоих имеются, так сказать, в анналах.

Случайно подслушанный стажером Безуховым разговор сократил время поиска. Алексей Петрович Кротов, известный в определенных кругах как Крот, вычислил квартиру воров менее чем за сутки.

Поквартирный опрос, проведенный в окрестных домах, вывел неутомимого Дениса Грязнова на пожилого мужчину, прикованного болезнью к инвалидной коляске. Инвалид, в прошлом метеоролог, оказался любителем наблюдать внешнюю жизнь у окна своей квартиры.

Он показал Денису Грязнову дневник, позволивший восстановить заключительный акт трагедии: 29 августа, в среду, около трех часов дня состоялось перемещение женщины со спутанными каштановыми волосами в подъезд второго дома по Снайперской улице. Кавалькада из двух машин – вишневой «девятки» и темно-синего «форда» замерла у того же подъезда несколькими часами позже. Метеоролог отметил в дневнике, как в подъезд вошли четверо мужчин – трое из «девятки» и один из «форда». Через десять минут обладатель «форда» вышел и уехал. А чуть позже двое других мужчин уехали на вишневой «девятке». Задавать вопрос о том, почему пенсионер не позвонил в милицию, было глупо. По какому поводу звонить? Приехали – уехали. Мало ли кто куда ездит.

Но они и так нашли бы эту квартиру. Через пару суток соседи согнали бы сюда все районное отделение милиции – трупный запах уже сегодня выползал из-под дверной щели.

Они вообще занимаются расследованием третий день, если отсчитывать с момента возбуждения уголовного дела. Они почти молодцы…

Но они постоянно опаздывают! Грош цена мелким победам, поскольку противник обходит их в главном.

Есть невидимый, неуловимый мужчина по имени Эдуард Рагоев, который взорвал самолет и убил таким образом почти сотню ни в чем не повинных людей. После чего не улетел на Маврикий, как полагал он, Александр, нет! Почти неделю Эдик Рагоев выслеживал, подстерегал дичь, не думая скрываться из города, где его вовсю искали сыщики из Генпрокуратуры и МУРа. Он спокойно сделал свое дело – нашел и обезвредил свидетелей. Он сделал это в среду, позавчера, – это подтвердил и судмедэксперт.

А вчера как ни в чем не бывало объявился в Шереметьеве, где также было полным-полно сыщиков. Спокойно щебетал с бортпроводницами, дожидаясь взлета. Пять часов задержки вылета самолета! Он не дрогнул, не стал менять маршрут, а мог бы! Сестра устроила бы его на другой рейс. Но это могло привлечь внимание, а он невидим, этот Эдик. Он словно тень.

Хладнокровный удав, недвижно лежащий в засаде, делающий резкое движение вокруг жертвы, обвивающий и поглощающий ее. И снова сливающийся с веткой дерева, с павшей листвой…

Каков же итог операции? Висяк.

– Каков же итог операции? – спросил вечером того же дня Меркулов.

Саша и Вячеслав сидели в его кабинете. В здании Генпрокуратуры почти никого не было – пятница, поздний вечер.

Костя, видя подавленное состояние друзей, извлек из сейфа НЗ – бутылку отличного армянского коньяка. Клавдия оставила им тарелку бутербродов и ушла, бросив на Сашу жалостливый взгляд. Этого еще не хватало, чтобы нас бабы жалеть начали, подумал Турецкий, провожая ее глазами. И подмигнул, чтобы не думала, что…

– Висяк? – насмешливо проговорил Костя.

– Почему – висяк? – взвился Турецкий. – Мы Рагоева в розыск объявили. В Астрахань звонили, проинструктировали коллег.

– Почему в Астрахань?

– Он туда летал месяц назад. Якобы за арбузами. Если его сестрица не врет.

– А если врет? – поинтересовался Грязнов.

– Если врет, значит, врет. Что ты предлагаешь? Пытать ее?

– Пытать не пытать, а в камеру к уголовницам я бы ее засунул на пару дней. Глядишь, вспомнила бы адрес брательника.

– За что – в камеру?

– За сотню людей, убитых ее братцем, – это по факту. А формально… На улице можно остановить, пришить оскорбление органов правопорядка…

– Брось ты, Слава! Все это девичьи грезы, – вздохнул Турецкий.

– Что, Саша, хреново? – посочувствовал Меркулов.

– Да уж… хуже некуда. Так пахали все эти дни! Столько находок, улик, цепочка уже выстраивалась! И не успели! Ушел, гад!

– Так он свое преступление планировал, планировал и уход.

– Не скажи, Костя! У него свои форс-мажоры были. Небережную из-под его носа Каменев увез. А он и Каменева переиграл, и нас!

– Ну не верю я, что его сестра была не в курсе его дел, не верю! – взревел Грязнов.

– А я верю. Я ее видел, допрашивал.

– Телефон ее на прослушку поставили?

– Конечно, – махнул рукой Александр.

– Значит, продолжаем расследование. Нужно сделать запрос в Грозный – выяснить все, что известно об Эдуарде Рагоеве. Есть же дата рождения. Собирать по крупицам информацию, наблюдать и ждать. Он проявится рано или поздно. И с Кашкиной не спускать глаз, – повторил Костя.

– А Сосновский будет «иметь» «Аэрофлот» оптом и в розницу, – криво улыбнулся Слава.

– И за ним, Слава, наблюдение ведется, ты же знаешь. Может, это Рагоев и звонил ему по поводу оплаты услуг. Будем отслеживать.

Он посмотрел на друзей и неожиданно рассмеялся.

– Что? – в один голос спросили оба.

– Да уж очень вы расстроенные. Долой уныние! В конце концов, у нас есть конкретный подозреваемый, есть его фоторобот, весьма улучшенный стараниями твоего, Саша, стажера.

– Это Левина стажер.

– Неважно. Наш стажер. Хороший, кстати, парень. Получается, что на сегодняшний день он единственный, кто видел Рагоева «живьем».

– Получается. Помимо Верочки из отдела кадров и сотрудниц Небережной.

– Эти милые дамы у нас пока не работают, – опять рассмеялся Меркулов.

– Но в опознании участвовать смогут.

– Это безусловно. Давайте-ка выпьем по последней, и по домам. Давненько я не выпивал на работе и не задерживался по такому поводу.

– Так никогда не поздно начать жизнь сначала! – воскликнул Грязнов.

Александр вернулся домой после полуночи. Ирина поджидала его на кухне.

– Ты что не спишь, Ириш? – удивился глава семейства.

– Тебя жду. – Жена сверкнула сердитым глазом.

– А что меня ждать? Куда я денусь?

– Я тебя ждать уже отвыкла, это точно, а дочь твоя – еще нет.

– Да в чем дело-то?

– Завтра первое сентября, между прочим! К тому же суббота! Ты обещал проводить ее в школу и присутствовать на торжественной линейке! – раздувая ноздри, выговаривала мужу Ирина.

– Ну и что? Раз обещал, значит, пойду.

– А она об этом знает? Мы тебя последнюю неделю вообще не видим! То ты в Воронеже, то ты в ресторане… Я ее еле в постель загнала! В десять вечера!