Небесный лабиринт. Прощение - Мейв Бинчи

За этим последовал знакомый ритуал чистки платья, обуви и сумочки.

Потом она смазала лицо кремом и проделала несколько упражнений на растягивание. Наверное, скоро комплекс придется сменить… Нэн лежала в кровати и думала о событиях дня. Она положила ладони на живот. Анализ подтвердил то, что она уже знала. Ребенок начал расти. Она не думала о Саймоне Уэстуорде. И больше никогда не будет о нем думать. Что бы ни случилось.

Нэн лежала в спальне, которую они с матерью украшали много лет и говорили друг другу, что когда-нибудь принцесса найдет своего принца и навсегда покинет Мейпл-Гарденс.

Ее первая попытка оказалась не слишком успешной.

Нэн смотрела прямо перед собой и считала варианты.

Она не хотела ехать к какому-то человеку и делать то, что легче, чем выдернуть зуб. Это было бы грязным, недостойным концом того, что казалось ей важным. Она не думала, что это пятнышко, как выразился Саймон. Но и не верила, что это ребенок.

Если бы она это сделала, все кончилось бы, грифельная доска осталась бы чистой и можно было бы продолжить учебу.

Нэн посмотрела на свой письменный стол. Учеба не приносила ей удовольствия. Она отнимала слишком много времени. Съедала часы, которые можно было бы посвятить уходу за собой и подготовке к очередному выходу в свет. Ей не доставляло радости сидеть в больших аудиториях, пахнущих плесенью и мелом, или слушать индивидуальные лекции в тесных каморках. Способностей к науке у нее не было. Руководитель их группы не раз говорил ей, что отличницей она не станет. Если так, то какой смысл получать диплом бакалавра?

Можно поехать в Англию, родить ребенка и отдать его на усыновление. На это уйдет меньше года. Но зачем рожать ребенка, если ты хочешь его отдать? Испытывать мучения, чтобы мечта какой-нибудь неизвестной тебе пары стала явью?

Если бы она жила в далекой деревне на западе Ирландии, община простила бы красивую девушку, полюбившую эсквайра и родившую от него ребенка. Это было бы немного стыдно, но все же приемлемо.

В рабочих кварталах Дублина внебрачному ребенку обрадовались бы. Он рос бы, считая своей матерью бабушку.

Но на Мейпл-Гарденс это было невозможно. Выбившиеся из низов Махоны и их соседи превыше всего ценили респектабельность. А для Нэн и Эм это было бы концом мечты.

Получалось, что никаких вариантов у нее нет.

Для утреннего токсикоза было еще рано. Но завтракать Нэн не стала.

Эм смотрела на нее с тревогой.

— Сегодня вечером ты встречаешься с Саймоном, верно? — спросила она, надеясь, что лицо Нэн засветится от радости.

Но ее ожидало разочарование.

— Эм, я не видела Саймона уже несколько недель.

— Но мне казалось, что ты говорила…

— Когда кажется, крестятся. Заруби себе на носу: после Рождества я с Саймоном Уэстуордом не встречалась.

Эмили Махон уставилась на дочь открыв рот.

Вздернутый подбородок и стиснутые зубы Нэн говорили, что для нее это очень важно.

Эмили покорно кивнула, но ничего не поняла. Одно из двух: либо Нэн лгала ей тогда, когда рассказывала о шикарных местах, которые она посещала с Саймоном, либо лгала сейчас.

Джек пришел в «Аннекс». Бенни, сидевшая за столиком, бодро помахала ему рукой. Она охраняла стул, положив на него не только шарф, но и книги.

Бенни так радовалась ему, что у Джека возник комок в горле.

Похоже, никто не сказал ей, что он несколько часов танцевал с Нэн. Он слегка боялся, что Кармел, дежурившая на кухне, сочтет своим долгом сообщить об этом Бенни.

Но глаза Бенни сияли от радости.

— Как прошла вечеринка?

— Знаешь, эти вечеринки всегда проходят одинаково. Все радуются и веселятся. — Они отмечали две победы университетских команд и благодаря Шону сумели выбить деньги. Джек рассказал ей это и добавил некоторые подробности вечера.

— Как жаль, что ты не смогла остаться в Дублине.

— Но я осталась в Дублине. Помнишь, я говорила тебе, что магазин закроется рано и мама отправится отдыхать?

— Совсем забыл, — признался Джек.

Наступила пауза.

— Но, конечно, ты ничего не знала о вечеринке.

— Знала. Потому что столкнулась с Кармел в магазине, где она покупала хлеб. И Кармел мне рассказала.

Взгляд у нее был неуверенный. Джек снова ощутил чувство вины. Не потому что вчера вечером обнимался с Нэн, а потому что Бенни думала, что он нарочно не пригласил ее.

— Я был бы рад, если бы ты пришла. Просто забыл. Честное слово. Я так привык, что по вечерам тебя нет… Что ты делала?

— Ходила с Евой в кино.

— Ты должна была позвонить мне.

— Я позвонила, но слишком поздно.

Сегодня утром Джек даже не посмотрел на блокнот, где мать записывала имена всех звонивших.

— Ах, Бенни, мне очень жаль. Боже, какой я дурак! — Он с силой ударил себя по лбу.

Джек очень расстроился.

— Ладно, ничего страшного не случилось, — ответила Бенни.

— Мы случайно столкнулись с Нэн. А поскольку она была свободна, я пригласил ее вместо тебя. Кажется, ей понравилось.

Бенни широко улыбнулась. Все в порядке. Он просто забыл. Не пытался врать. Не выкручивался. И обрадовался бы, если бы Бенни была с ним вчера вечером.

Слава богу, что он встретил Нэн и пригласил ее.

Волноваться было не из-за чего.

Глава восемнадцатая

Джек проснулся с безумно колотящимся сердцем. Ему приснился страшный сон. Такой реальный, что от него было трудно избавиться. Отец Бенни, мистер Хоган, стоял над каменоломней и сталкивал с обрыва «моррис-майнор», принадлежавший доктору Фоли.

Вместо глаз у мистера Хогана были горящие угли. Он громко рассмеялся, когда машина с грохотом разбилась о дно каменоломни.

Этот грохот и разбудил Джека.

Теперь он лежал и отдувался.

Рядом с ним лежала Нэн, спавшая как младенец, подложив руки под щеку и слегка улыбаясь.

Они лежали в коттедже Евы, куда он приезжал на вечеринку после Рождества.

Нэн сказала, что им нужно куда-то поехать. Есть одно безопасное место. Там никто не ходит. Ключ лежит в выемке каменного забора.

Нэн была великолепна. Такая спокойная, практичная. Сказала, что им нужно будет взять с собой спиртовку, простыни и полотенца.

Джек никогда не думал об этом. Она сказала, что нужно будет плотно задернуть шторы и спрятать машину на площади, чтобы ее никто не видел. За навесом стоянки автобуса есть место, куда никому и в голову не придет заглянуть.

Она была очень наблюдательна.

Говорила, что не считала себя способной на такую пылкую страсть.

Конечно, Джек очень волновался, но она сказала, что все будет в порядке. Иначе они только будут дразнить друг друга. А она хочет любить его честно и по-настоящему. Все было чудесно, намного лучше, чем с той девушкой из Уэльса, слишком торопливой и неловкой. Прекрасное тело Нэн в его руках было послушным как воск. Казалось, ей нравилось то же, что и ему.

Наверное, в первый раз Нэн было больно, но она не жаловалась. Однако больше всего его возбуждало то, какой спокойной была Нэн, когда они встретились в университете. Невозмутимая, свежая и безукоризненная Нэн Махон была той самой девушкой, которая прижималась к нему и дарила неземное блаженство.

Это был их третий визит в коттедж.

Он все еще ничего не сказал Бенни.

Потому что просто не знал, что сказать.

В школе устраивали пасхальную мистерию, и Хитер хотела в ней участвовать.

— Мы обещали твоему брату, что ты не будешь принимать участия в обрядах, — сказала мать Фрэнсис.

— Но это не обряд. Это драма. Просто зрелище, — взмолилась Хитер.

Представление устраивали для того, чтобы внушить детям понятие о Пасхе с помощью изображения Страстей Христовых. Мать Фрэнсис вздохнула.

— Кто объяснит это твоему брату? Ты или я?

— Не думаю, что ему вообще стоит что-то говорить. Он сейчас злой на весь свет. Мать Фрэнсис, можно мне сыграть Гитлера? Пожалуйста!

— Кого?

— Э-э… Понтия Пилата. Я все перепутала…

— Посмотрим. Но сначала я должна обсудить это с мистером Уэстуордом.

— Слишком поздно, — ликующе сказала Хитер. — Сегодня он уплыл в Англию. В Гэмпшир. Искать себе жену.

Мосси Руни расчистил задний двор магазина Хогана, и теперь тот выглядел так, словно всю жизнь был садом. Бенни и Аннабел решили посадить там цветы и даже кусты.

Мосси сказал, что там можно будет поставить садовую скамью. Место красивое и тихое. Патси ответила ему, что если у ее хозяйки есть хоть капля здравого смысла, она продаст Лисбег и переедет в магазин. Комнат там хватает, а зачем человеку пустой дом? Чтобы слышать собственные шаги?

Если они переедут в магазин, Патси будет легче приходить туда и делать часть работы. Это куда проще, чем присматривать за большим домом, в котором никто не живет. Аннабел Хоган не признавалась в этом даже себе самой, но когда она стояла рядом с Бенни, поливавшей фуксии, которые они по просьбе Евы взяли из коттеджа, то начинала думать, что это действительно самое разумное решение.