Тезей - Валентин Проталин

- Вот именно мирные, - громко фыркнула Меланиппа.

- Ответь мне, сестра, а как наш пояс сможет их защитить? - серьезно спросила Адмету Ипполита.

- Он их освободит, они смогут осознать, что добровольно предпочитают мирный мир и по собственной воле преданы ему. Вас же он сковывает в вашей более чем мужской воинственности. Думаю, что это особое какое-то наваждение. Недаром у нас считают, что это пояс бога войны. То есть мужское изделие.

- Это у вас так считают, - спокойно возразила ей Орифия.

- Да, у нас, - продолжала свое Адмета. - Вы думаете, что я чего-то не понимаю. Или мужчины на меня сильно действуют. В основном ведь они большие хвастуны. И за что ни возьмутся - все превращают в игру. Чаще кровавую. Я дочь одного из греческих царей. Не из последних. И никак не могу выбрать кого-нибудь из них в мужья. В них редко встречается внутреннее единство. И ветры влекут их по жизни в разные стороны. Если бы не существовало кухонь, к которым каждый из них привязан пищей, так и носились бы по свету... Тем не менее, мир сотворен из двух начал: мужского и женского. И ожесточаться в одном из них - неразумно, неправильно.

Все, что говорила Адмета, практически перекрывало мужчинам возможность принять участие в развернувшейся беседе. Даже Мусею с Пилием, которых Тезей привел с собой для поддержки. Поэтому после недолгого молчания, воцарившегося в зале, подала голос старуха Орифия.

- Нам не нужна правда, изменчивая, словно жизнь. Мы хотим просто жить по своей правде. А как изменится жизнь и когда... Да и разве так, как мы считаем. Разве она никогда не менялась. И что от перемены все имеют?..

- Эй, Геракл, а ты что молчишь? - окликнула Ипполита своего могучего гостя.

- А чего разговоры разговаривать, - отмахнулся он.

- Так начинай действовать, - не отпускала его старшая царица амазонок.

- Это пожалуйста, - оживился Геракл.

- Сразись со мной за священный пояс.

- Э-э, - разочарованно насупилась гора мускулов, - с тобой не буду.

- Боишься?

- Боюсь, - расхохоталась громадина.

И все вокруг рассмеялись.

- Нет, я серьезно. Сразись со мной. Если победишь - пояс твой.

- Ипполита, - кинулась к ней Адмета, во время этой части беседы не произнесшая ни слова.

- Меня защитит великая наша мать, - громким голосом остановила ее старшая царица.

- Ну, ты сама этого хотела, - все еще насупленный произнес Геракл.

- Дать тебе коня? - спросила его Ипполита.

- Это уж совсем лишнее, - отмахнулся Геракл.

Вскоре все они оказались на площади перед Каменным домом цариц. Ипполита на коне, с копьем наперевес. Геракл - на своих двоих и без оружия. Отскакав несколько от Геракла, Ипполита развернулась и, выставив копье, понеслась в его сторону. И, конечно, он сын великого бога. Иначе откуда в такой громадине столько ловкости. За его движениями никто и не уследил. Увидели только, что одной рукой Геракл отстранил копье, а другой просто снял Ипполиту с коня. Конь промчался дальше и остановился, ничего, надо полагать, не понимая. Ипполита билась в руках Геракла.

- Отпусти меня, грубиян! Отпусти ! - повторяла она.

Геракл поставил царицу на ноги. Отдышавшись, она обратилась к Меланиппе.

- Отдай ему пояс.

- Ну..., - неопределенно возразила Меланиппа.

- Отдай!

Меланиппа неведомо откуда, из множества складок своих одежд, извлекла пояс, вспыхнувший под солнцем, и протянула его победителю. Пояс был сплетен из металлических блях, на которых выступали женские лица. Насмешливое сменялось воинственным, воинственное - насмешливым. Геракл с живым любопытством разглядывал каждую бляху по очереди.

- Гляди, гляди, - рассмеялась Меланиппа, - он такой же, как главный пояс, но только копия.

- Не простая копия, - поправила ее старуха Орифия, - а намоленная и действующая...

- У нас таких несколько, - заулыбалась Ипполита. - Но главный вам не найти никогда, - твердо заявила она.

Но нечто менялось.

- Смотрите, на нас гонят вооруженных амазонок, - первым заметил Пилий.

Со стороны дороги к ним действительно несся отряд вооруженных воительниц. Все верхом. И с ними - еще один конь без седока.

- Ты их вызвала? - сердито спросила Меланиппу Ипполита.

- К сожалению, не я, - ответила та.

Отряд подскакал к ним и остановился.

- Царица, - обратилась одна из всадниц к Ипполите, - из самых разных поселков собрали лучших. Сестры их шлют сюда, чтобы и они познакомились с Гераклом. Мы рядом с Фимискирой разбили лагерь. А вот - конь для Геракла.

- А ну вас всех, - ворчливо произнес Геракл, отдавая только что выигранный пояс Адмете.

И он направился к коню, приготовленному для него амазонками.

Выше описанное происшествие в Фемискире отозвалось и в мире богов. Там Эрида как раз возникла в хоромах Геры, желая сообщить своей повелительнице о готовности ее небесной повозки для очередной прогулки по ближайшему мирозданию.

- Сумасшедший кобель! - вопила Гера. - Просто бешеный какой-то...

- Кто? - выдержав паузу, смиренно, но весьма заинтересованно спросила Эрида, вся превратившись в слух.

- Кто... кто... Геракл, конечно, - продолжала бушевать всецарица бессмертных. - Надо же, отрядами наезжают знакомиться с ним эти мерзавки. Нет, убрать его следует оттуда.

- Может быть, я что-нибудь проверну? - оживилась Эрида.

- Как бы не так, - остановила ее всецарица, - хватит с меня твоего яблока раздора. На этот раз я сама что-нибудь проверну.

На земле же, когда царствующие сестры-амазонки остались одни с верховной жрицей, Орифия задумчиво произнесла:

- Надо настоящий пояс отдать Антиопе...

- Зачем? - недовольно откликнулась Меланиппа.

- Затем, чтобы действительно защитить ее.

Старуха Орифия... Мудрая жрица. Да, жизнь не стоит на месте. Но меняется ли она? Меняется, конечно. Даже людей меняет. Но лучше ли им от этого становится? Просто, по-человечески? Не похоже. Если какое-то сообщество не исчезает, не растворяется, для живущих все продолжается. А устройства настоящего как не было, так и нету. Единственно что - интерес к этой жизни не пропадает. Все хочется в ней нечто ухватить, поразгадывать. Закономерность открыть какую-то. Или найти причину. Вот древние амазонки. Отчего они все-таки исчезли? Не удержались на этой неровной поверхности жизни. И ушли внутрь - в ее историю. Почему? Закоснели в своей природной дикости? Нет, не думаю. Клочки дикости до сих пор и на цивилизованно ухоженных участках шкуры земного шара. Может быть, виной всему амазонки, способные рассуждать на посторонние темы? Это они погубили Фемискиру? Тоже не думаю. Ведь в новейшие времена именно дамы, способные рассуждать на посторонние темы, заново возродили сообщества нынешних амазонок. Феминисток наших.

Что же тогда помешало сохраниться амазонкам? А вы не догадываетесь? Конечно же, чисто женские слабости, вспомните, в частности, бронзовые щипчики для бровей, которые они укладывали в мешочек вместе с точильным камнем.

Что же до греческих мужчин, то чем далее, тем более положение их у амазонок становилось бессмысленным. Совершенно нелепым. Ни земель амазонок, ни самой Фемискиры завоевывать они не собирались. С собой не увезешь. Имея в своих рядах такого как Геракл, попробовать и можно было, но разве таким образом отыщешь священный пояс воинственных наездниц. Плыть обратно с пустыми руками - а как же наша бесценная мужская гордость? Обида-то какая, прямо-таки про несправедливость говорить захочется. Опять же Гераклу без священного пояса отсюда - ни ногой, ни веслом. Богами указано ему совершить двенадцать подвигов. Всякий раз с результатом. И этот - в их числе.

Конечно, если богами указано, то стоит и на чудо поуповать.

А пока решено пригласить амазонок в ответ на их гостеприимство на корабли. Глядишь, из этого что-нибудь и получится. Чего сидеть сложа руки.

Посетить греческие суда разрешено было не всем амазонкам. А только из Фемискиры, и таким, какие попроще. Этот подарок получили самые обыкновенные воительницы.

Все шло, как шло...

Греческие корабли, взмахнув веслами, покинули узкую часть реки и вышли туда, где она больше походила на широкий залив. Такой почти морской прогулкой решили мужчины порадовать своих новых приятельниц.

Но прошло какое-то время, после того, как греческие суда скрылись за изгибом реки, и в Фемискире, грохоча копытами, появился неестественно большой конь. На нем восседала Лампадо, одна из храмовых танцовщиц, выступавшая в первый день прибытия греков на площади перед Каменным домом цариц вместе со своими подругами. Лампадо под стать коню преобразилась в могучего седока. Но на это и на богатырские размеры коня никто не обратил бы внимания, если бы грандиозность наездницы и ее лошади не символизировали тревогу, буквально разрывающую Лампадо.

- Все вооружайтесь! - ревела Лампадо. - Эти гады украли нашу царицу Антиопу!

И никому не пришло в голову, что в образе амазонки, скачущей по городу, носилась сама богиня Гера.