Бегство колдуна - Андрей Снекиров

Она подошла к нему, села на корточки и приложила к его шее два пальца. Это действие она не раз видела у Марфы, и нужен он был, судя по всему, чтобы определить жив ли человек или нет. Как ей потом объяснила Рината, нужно найти вену на шее у человек и проверить, есть ли пульсация или нет.

Впрочем, сейчас это не было необходимо — она уже на подходе увидела насколько синее было его лицо и его остекленевшие глаза, уставившиеся перед собой. Но ей нужно убедиться.

Пульса не было.

Он мертв

— Бродд мертв, — произнесла она без интонации.

***

Бродда решили пустить вплавь по одной из лодок, прикрепленных к бортам корабля, а затем поджечь выпущенной Тайлором, как командиром, стрелой с горящим наконечником.

Никто из воинов не оплакивал его — как не оплакивали и прошлые потери. Лишь Рината тихо всхлипнула и утерла рукавом скромную слезу.

Фешта никогда не забудет ошеломление и шок на лицах людей, когда она сообщила им о смерти парня. Только Марфа не выглядела удивленной, она огорченно нахмурилась и отвернулась, будто бы знала, что он умрет, но продолжала надеяться на лучшее.

Они молча стояли и наблюдали за догорающей лодкой. День был серым, небо заполонили облака, с которых скромно падали снежинки. Девять неподвижных фигур смотрели в одну и ту же сторону. Даже Клинк не послушал наказаний Марфы и выбрался наружу, укутавшись в шкуру.

— Родился в море и умер в море, — разрушил тишину Морда.

— Чего? — спросил Глеб.

— Он рассказывал, что мать родила его в гавани Меда на западе Авглора.

От лодки остались лишь сгоревшие угли, которые медленно погрузились под воду. Они простояли еще минут пять, прежде чем целительница шепнула:

— Иди внутрь, мальчик. Иначе опять себе обморожение схлопочешь.

Не возражая, Клинк поплелся к лестнице в трюм, а Фешта за ним. Остальные взрослые продолжили стоять наверху.

Девочке было дурно на душе, ей, как никогда, захотелось дать воле слезам, но она себе не позволила этого.

Клинк улегся на свое место, а девочка присела, подперев спиной стенку.

— Кто ты для Тайлора? — спросила она немного погодя, — Почему он спрыгнул в море вслед за тобой?

— Я — никто для него, — ответил он коротко.

Фешта хотела задать наводящий вопрос, но мальчик уже опередил ее.

— Но мой отец прослужил ему верой и правдой больше десяти лет.

Он помолчал. Его кадык дернулся, когда он сглотнул. Заговорив, его голос слегка дрогнул.

— А потом умер, защищая во дворце столицы.

— Во дворце? Что кучка разбойников там забыла?

— Разбойников?! — он аж сел на полу, его глаза зажглись гневным золотом и уставились на нее, — Ты за кого нас принимаешь, девка?!

Девочка опешила. Если не разбойники, то кто они?

— Я… — она попыталась подобрать слова в свое оправдание но ничего не нашла. Опустила взгляд вниз, — извини… Мне и самой стоило догадаться…

Клинк успокоился. Его глаза вновь потемнели до карего с редкими янтарными прожилками. Но он так и остался сидеть напротив девочки.

— Мы не разбойники, — сказал он, смотря в доски на полу, — мы солдаты Авглора, а Тайлор — подполковник. Бывший подполковник.

— Бывший? Что случилось? И почему рыцари Севера гнались за вами? Что вы натворили такого?

— Мы ничего не делали, — проговорил он и его глаза тлели потухшим солнцем, — абсолютно ничего. Мы сидели за общим столом, праздновали какой-то там очередной столичный праздник, пили, ели, танцевали. Меня тогда отец с собой взял, потому что я уже достаточно взрослый.

А потом Тайлор наклонился за упавшей ложкой, и из его пальцев высыпались ледяные искры, обдав собой сидящую рядом даму, — Клинк чуть помолчал, — ох-х… сколько же крика тогда поднялось! «Маг! Маг в замке!», — мальчик сымитировал женский визг, — Король поднялся и прогудел что-то вроде «Схватить колдуна!». Ну я особо не расслышал. Воины, бывшие подчиненные Тайлора, его верные соратники, уже пытались его убить. Сволочи лицемерные… Всего минуту назад распивали с ним вино…

Его лицо исказилось от гнева, глаза вновь загорелись.

— Мой отец ближе всех к Тайлору оказался. Они спина к спине бились, пока… отца… не…

Теперь нос Клинка покраснел. Он был повернут спиной к светильнику, но она все равно видела, что в глазах у него заблестело. Он подавил всхлип. Фешта осторожно положила руку ему на плечо. Мальчик вздрогнул, вытер лицо об рукава.

— В общем, кровавая тогда ночка вышла. На сторону Тайлора перешло около шестидесяти человек. Сорок покинуло замок. Тридцать — столицу.

— Так много людей?

— Да. Выбора у нас особо не было: либо пытаешься вместе со всеми убить его, либо тебя обвиняют в сотрудничестве с колдуном, что означает скорую виселицу. Неизвестно же, когда он начал магичить. Нейтрального выбора не дано, в стороне стоять нельзя было.

Он резко замолчал, и наступило молчание.

У Фешты в голове все перевернулась. Она так долго думала, что эти люди вокруг нее — не более чем какие-то бандюганы с большой дороги, а Тайлор — их атаман. Но теперь все странности получали объяснение.

— Твой отец правда хотел откупиться долгов и выдать тебя замуж? — неожиданно спросил он.

Фешта замерла.

Что ответить? Что она должна ответить ему?

Опять солгать? Или все же сказать правду?

Но правда сейчас для нее означает смерть. И если она скажет, то преданный Тайлору Клинк скорее сам убьет ее.

Но она не могла врать ему. Она устала нести в себе столько лжи и недосказанности. Она должна была кому-нибудь выговориться.

И почувствовала, что сейчас расскажет ему все.

— Он убил мою мать.

Проговорила она и только потом осознала смысл сказанного.

Он. Убил. Ее. Мать.

Что?

Нет.

Этого не может быть. Не может…

Удар.

Удар.

Удар.

Темно-бордовые занавески.

Женский крик.

Осколок бутылки вина у ее ног.

И тут она вспомнила все, что ее подсознание пыталось скрыть от нее, и слова потекли из нее, словно вода из прорванной плотины.

— Мне было пять или шесть лет. Папа тогда вернулся домой пьяным с бутылкой вина и очень-очень злым. Я тогда была на кухне вместе с мамой, мы готовили ужин. Когда дверь открылась, и мы увидели его пьяным, она велела мне спрятаться под стол. Он как всегда начал приставать к ней, но после ее замечания про его перегар, ударил ее. Проорал что-то про неготовый ужин. Папа часто ее бил. И меня. Но в тот день он разозлился не на шутку. Он взял бутылку вина. Ударил по ее голове.

«Ебанная стерва!»

— Потом еще раз. И еще раз, — Фешта говорила без остановки,