Нерушимое - Николай Рерих

Также каждый встречался и с типами поденщиков, стремящихся к безответственности. И это свойство является вследствие того же отсутствия желанности труда. Говорю о труде желанном и не смешиваю его в данном случае с трудом любимым. Любить труд любимый совсем не трудно. Не в том дело. Каждому в жизни приходится встречаться со всевозможными обязательствами, в выполнении которых он должен приложить труд. Иногда этот труд будет протекать в совершенно нежданной области. Придется спешно познавать, придется проявить доброжелательную находчивость. Достигнуть этого можно лишь, если в сердце не потухла желанность труда как такового.

Помню давнишний рассказ о том, как некто начал выговаривать себе количество праздников. Собеседник пошел ему навстречу и начал предлагать ему новые и новые праздничные сроки. Наконец сам любитель праздников начал смущаться длиннотою списка, а когда подсчитал, то оказалось их в году 366. Тогда весь этот вопрос упал сам собою. Праздник и должен быть, праздник и есть в желанности труда. Если каждый труд осознается как благо для человечества, значит, он и будет тем самым желанным праздником духа.

Марафон качества, марафон устремленности, спешности, производительности – все это прекрасные марафоны. В них-то и испытуется качество духа. Конечно, в каждом существе есть зерно духа, но состояние и качество их различны. Так же точно, как нельзя оставаться недвижным в космическом движении, так же точно и состояние духа должно безостановочно изменяться. Пожелаем лишь и всем, и себе, прежде всего, чтобы чаша духа не расплескалась. Чтобы тяжкие капли хаоса не испепелили ценную, накопленную влагу чаши.

Вот говорят о засухах. Но где эти засухи? Разве только на земной поверхности? Говорят о пятнах на солнце. Только ли на солнце эти пятна? Запятнать все можно. Лучшим очищением этих пятен все-таки останется желанность труда. Эта желанность не выразится в физических мерах. Огненно она осветит все потемки и даст ту светлую улыбку, с которою нужно встретить грядущее.

«И это пройдет»

Вы поминаете мудрый совет царя Соломона: «И это пройдет». Вы пишете о том, что учитесь терпению. Находите многих учителей к тому. Все это так и есть. Если бы число учителей терпения даже умножилось во всех их разнообразных приемах, то скажите им искренне спасибо. Без них, может быть, не удалось бы найти такие многочисленные возможности упражнения в терпении.

Ведь все нуждается в упражнении. Требуются какие-то кремни, от которых могли бы получаться искры. Часто говорится о невозможности перенести что-либо. Всякий, не испытанный в терпении, конечно, может запнуться даже за маленькие ступени. Искушения терпения всегда будут и учебниками терпимости и вмещения. Ведь что же может быть плачевнее, нежели человек нетерпимый, не умеющий вместить. Ведь вместить – значит понять, а понять – значит простить.

Испытание искренности также весьма поучительно. Искренность будет тою же самою непосредственностью, которая всегда необходима, лишь бы она была подлинною. Всякое лицемерие будет противоположно прямоте. Прав тот, кто действительно прилежит основам добрым и устремляет все свое сознание, чтобы понять эти основы в их непреложной, первичной полноте.

Можно видеть, как в самые высокие положения иногда в веках вкрадывалась условность и чья-то нетерпимость. Но там, где нетерпимость, там легко могла зарождаться и злоба, и осуждение. Множество величайших примеров нам указует, что самоотверженные подвижники не знали злобы, нетерпимости и всяких разлагающих невежеств. Следует идти тем путем, который так прекрасно рассказан в высоких обликах, ведущих человечество.

Вы пишете, что учитесь терпению, но, имея перед собою многие примеры терпения, Вам легко преисполняться терпением несокрушимым. Сколько новых пониманий и расширений сознания принесет за собою водворенное терпение. Будет оно вовсе не страдальческим терпением, но светлою радостью вмещения и понимания.

Тепло и хорошо пишете Вы о близких Ваших. В письме Вашем не остается места для каких-либо осуждений. И это так хорошо и так нужно. Именно нужно, чтобы для осуждений и места бы не оставалось. Столько бы добра привлекло к себе внимание, что от искры этого блага тьма просто рассеялась бы. По завету, конечно, оружие Света должно быть и в правой, и в левой руке, всегда готовое рассеять тьму. И мужество должно быть всегда налицо, чтобы не отступить там, где во славу добра можно совершить подвиг.

Слова «подвиг» почему-то иногда боятся и иногда избегают. Подвиг не для современной жизни – так говорят боязливые и колеблющиеся, но подвиг добра, во всем всеоружии, заповедан во всех веках. Не может быть такого века, такого года и даже такого часа, в течение которого подвиг мог бы быть неуместным. Добротворчество настолько необозримо, что во всех видах своих может быть выполняемо ежечасно. В своем неукротимом течении это благое творчество заполнит все время, воспламенит все помыслы, избавит от утомления. Заметив темные пятна, вы всегда будете знать, что «и это пройдет». Чем сильнее будет водворено в сердце добротворчество, тем легче скажется мудрый совет о всякой тьме: «и это пройдет».

Конечно, вы знаете, что пройти-то оно пройдет, но вы приложите все усилия к тому, чтобы оно прошло скорее. Нельзя в доме хранить сор и хлам. От ветоши насекомые вредные разводятся. В чистоте нужно не позволить, чтобы где-то у порога образовались залежи грязи. Великое значение имеет порог, и вы знаете, как блюсти его. Всякие жители сидят у порога. Там же сидят и недопущенные торговцы сердец, которые тоже в своеобразном терпении льстят себя надеждой, что может наступить час и для их входа. Но пусть этот час не наступит.

Для всего нужна бодрость. Проверьте все склады и доступы, которыми может наполнять вас светлая, молодая бодрость. Вы пишете, что откуда-то не получили ответа на ваше нужное, хорошее письмо. Вы думаете, что летнее время кого-то лишило дееспособности. Будем думать, что это так и есть. Но почему же летнее время должно лишать человека энергии, справедливости и обязательности? Кроме того, неужели отдых может выражаться в безмыслии и в желании кого-то заставить ждать. Утрудить кого-то уже будет недостойным делом. Вы знаете о ком и о чем говорю.

Скажите всем друзьям наш сердечный привет. Помогайте там, где можете помочь. Вливайте бодрость там, где только возможно. И сами будьте бодры и добротворны.

А трудностям всяким и препятствиям скажите с улыбкою: «И это пройдет».

Будем радоваться

Получены многие ваши письма. Пришли они сразу и ответить на них тоже хочется сразу вам всем. Во всех ваших письмах в разной форме выражалась одна добрая, строительная мысль. Каждый добром поминал своих сотрудников. Потому и этот привет пусть читается вами всеми вместе.

Очень хорошо отмечено, что наш друг наполнился словом «радуйся», именно в то самое время, когда я и отсылал это самое слово. Именно как в древности приветствие начинали этим пожеланием, так и мы все не поскупимся направить друг к другу доброе пожелание.

Пусть это приветствие всегда будет в обиходе вашем. Когда же дни будут особенно напряжены, когда будет смутно и тяжко, именно тогда укрепляйте друг друга благим напоминанием. Ведь всем тяжко. Не учтешь – кому тяжелее, кому легче. Одному – в одном, другому – в другом, во всем разнообразии чувствований и переживаний может быть как бы безысходно тяжко.

Такая призрачная безысходность рассеется от одного искреннего, дружеского благопожелания. Каждая радость уже есть новый путь, новая возможность. А каждое уныние уже будет потерею даже того малого, чем в данный час мы располагали. Каждое взаимное ожесточение, каждое ращение обиды уже будет прямым самоубийством или явною попыткою к нему.

Окриком не спасешь, приказом не убедишь, но светлое «радуйся» истинно как светильник во тьме рассеет все сердечное стеснение и затемнения. Для чего же вы сходитесь? Затем, чтобы добротворствовать, чтобы всемирно служить благу и Свету. Среди ваших собеседований пусть растет постоянное желание увидаться чаще, сообщить друг другу что-нибудь ободряющее и укрепляющее. Среди этих так нужных в повседневности ободрений будет одним из самым плодотворных простое: «радуйся».

Люди часто отучают себя от радости. Они окунают свое мышление в такие темные, тенистые застои, что на каждый привет подозрительно ответят: «нам ли радоваться!» Да, милые мои, именно вам. Не может быть такого положения, в котором бодрый дух не увидел бы просвета. Не просто беспричинно вы говорите в письмах своих, что пребываете в бодрости. Эта бодрость образована в вас. Для нее вы много читали, и чтобы подводить итоги впечатлений, – вы закрепляете их в ваших собеседованиях.

Вот я посылаю вам выписку из одного письма, в котором, также далекий, корреспондент сообщает о темноте и невежественности. Знаете и такие происходящие отборы. В сообщаемом письме не видно желания непременно умышленно очернить кого-то. Наоборот, темные факты оплакиваются. Злобная невежественность причинила душевную боль. Но и на это вы скажете: «И это пройдет». Вы не только переживаете свою подобную действительность, но, зная ее, вы бодро ее победите.