Чужое тело. Дилогия (СИ) - Изверин Сергеевич

Нас заметили, сломали шапки, поклонились.

— Кто староста? — Что меня за язык потянуло, я так и не понял. Вроде бы, деревня и деревня, да и фиг с ней. Денег дадим, так отстроятся. Краше прежнего дома поднимут, вот от кочевников сколько золота осталось! Будем давать единовременные ссуды под оплату натуральными продуктами, той же картошкой, если она хорошо пойдет.

Мужики начали подталкивать друг друга, а потом вдруг, один за другим, расходиться, прятаться за заборами.

Положение спасла Вера.

— А ну стоять, смерды! — Крикнула она внезапно, я чуть сам не испугался. — Господин никого не отпускал!

Замерли.

— Так где староста ваш? — Повторил я вопрос.

В компании произошло небольшое движение, вперед вытолкнули крестьянина, потолще, квадратного какого-то. Чем-то на Коротыша похожего, такой же, растёт больше вширь, чем ввысь.

— Убили старосту нашего. — Прогудел крепыш. — Саблей по голове чик.

— Так что нового не выбираете? Деревню отстраивать надо, забор хоть поставить… А вы все по одному в углах держитесь.

— Так мастер Воротын не велел, уважаемый рыцарь! — Прогудел крестьянин. — Пока королевский налог не заплатим, так забор строить не моги!

— Какой ещё налог? — Вскинулся я. — Эй, умники, король пока что налоги отменил, все какие были… Со следующей… Весны, да? Со следующей весны новые платить будете, да и какие с вас налоги-то драть, если в кармане вошь на аркане?

Прозвучало удивительно в рифму.

— Так мы того не того… — Забубнил крестьянин. — Мы того не этого… Я того не знаю, мастер Воротын лучше знает…

— Вер. — Повернулся я. — Ты с ними лучше общий язык находишь. Поговори. Что за налоги такие, кому они их платят-то? Ночной Король давно у меня в яме сидит… Ему вроде бы и не надо. Кому ж они королевский налог платят, если я, король, про то ничего не знаю?

Вера соскочила с коня, подошла к пытавшемуся ввинтиться обратно в компашку крестьянину, спросила, выслушала ответ, покивала, спросила еще.

Я пока что оглянулся вокруг. Жили тут бедновато… Надо сказать. Или это тут так обычно? Хотя… Не знаю. Ну, вот если дом покосился — так надо ж его подправить, нет? Бревном там подпереть? И ставни все потрескались, заменить бы хорошо.

Настоящий крестьянин — это очень рукастый человек. Как у нас по даче сосед… Я у нас на даче-то всего пару раз был. Не то чтобы я в душе человек сугубо городской, просто как приехал туда, так и пошел, как трактор, грядки копать, деревья поливать, забор новый ставить или что еще… А после работы и учебы не то что отдохнуть хочется — отдыхать надо. Потому так я лучше в городе побуду. После смены высплюсь.

Ну так вот, забрел я как-то на дачу, и поглядел на соседушку нашего.

Ой хороший парень!

Все в руках у него просто спорилось. Никогда без дела не сидел. Надо, так забор подновляет, надо, мотоблок с культиватором ремонтирует, с кем-то договаривается, чтобы детали ему переварили или пошлифовали, в лес пошел — так с тремя лукошками подберезовиков вернулся, причем лукошки на месте сплел, из коры березовой, сам станок распиловочный соорудил из пилы «Дружба Народов», досок настрогал новых, подсушил под навесом и наличники сделал с крыльцом…

Как не приедешь, то всегда что-то делает. И дома у него столь мало вещей покупных… Настоящий крестьянин, откуда-то из Сибири переехал, когда на северные деньги дачу и квартиру в Москве купить получилось. Тогда, при СССР, на северах ещё хорошо платили.

Ну а тут… Тут что-то не так.

Вспомнил аккуратный и прилизанный домик дяди Сережи, сравнил.

Нет, не пойдет. Никак не пойдет. Вот этот забор, хоть и поломан он лихим прыжком коня степного, и жерди с него саблей срублены некоторые — так он не обновлялся вот уже года три, не меньше.

— Ваше Величество. — Ко мне подошла Вера. — Я узнала.

— Ну?

— Лет десять назад граф Шотеций передал эту деревню графу Лургу, а тот отдал её в рост. Налоги собирает управляющий, мастер Воротын.

— В рост? — Я призадумался. Ну да, наследник графа Лурга теперь государство, то есть я.

— А где сам мастер Воротын?

— Сейчас придет, он в деревню вернулся, как только степняков прогнали, а так в лесу прятался. Но это не все, Ваше Величество. Каждый год из деревни забирали по пять парней и двух девушек, в армию Его Величества и в прислугу. Никто назад не возвращался.

— Интересно. Они говорят правду?

— Скорее всего. Можно спросить у самого мастера Воротына. Он как раз тут должен быть, с утра заглядывал… Вот!

С противоположной стороны улицы показалась процессия.

Впереди, на смирной кобылке, типа моей, разве что в намного более богатом убранстве, продвигался хмурый такой тип. Не высокий и не низкий, скорее даже худой, чем полный, в серебром расшитом колете и дорогих сапогах, на голове сальные волосы приминает залихватская шапка с пером, тоже все в серебряном шитье. Лицо самое обычное было б, если б не сожрал этот хмырь недавно килограмм зеленых лимонов с гнильцой, отчего на морде лица застыла мерзкая такая гримаса.

За ним во всю ширь улицы растянулись вооруженные люди. Не, не воины. Какие это воины-то? Половина толстые, половина худые, в разномастных кольчугах, шлемы через одного, да и одежка-то у всех мало того что пропыленная, так ещё и не всегда по размеру. Лица, правда, не крестьянские. Тут круглые больше, а эти больше скуластые или острые, как топор.

Наемники, что ли? Похоже… Как я их из города турнул, так сюда перебрались?

— Эй, кто такие? — Тип впереди подозрительно глянул на нас. Ну да, не впечатляли. От большой охраны я отказался сразу, и то кто-то остался там, за околицей. Нас не так уж и много, богатых одежд нет, доспехи не сверкают, очи не хмурим, выпороть не грозимся.

Значит, что?

Значит, что о нас можно хорошенько так ноги вытереть!

— А ты сам-то кто таков будешь, добрый человек? — Смиренно спросил я.

— Я мастер Воротын, управитель этой деревни! Милостью самого короля! — Мастер Воротын поднял вверх указательный палец.

— Приятно познакомиться со столь почтенным человеком! — Ответил я. — Мы случайно завернули в ваши края, мастер,

— А верно ли, почтенный мастер, что собираешь ты налоги для короля? И людей, говорят, в армию его…

— Верно то! — Подтвердил мастер. К остановившейся лошадке подскочил слуга, почтительно сложил руки ладошкой, в них мастер утвердил свою ногу в алом сапоге, с натугой перекинул другую ногу через лошадиный круп и сполз вниз, только лошадка его всхрапнула, освободившись от ноши.

Оказавшись на земле, мастер насупился, глянул на меня хмуро, спросил подозрительно.