Академия. Вторая трилогия - Грегори Бенфорд

— Следовательно, никакой комиссии не будет. Решения высших инстанций тоже не потребуется. Если этот малый всегда прав, его мнения будет достаточно для большинства роботов, которые просто согласятся с любым его решением!

Селдон потеребил нос.

— Конечно, кое-кто поднимет крик, что ты оказывал на него ментальное влияние, и потребует проверки. Его мозг будут изучать на предмет обнаружения следов такого воздействия. Но тебе и не понадобится притрагиваться к нему! Ты сможешь использовать сугубо психологические методы, чтобы подталкивать его к правильным решениям. Особенно если будешь воспитывать его с рождения… как воспитал меня… — Гэри сделал паузу и продолжил мысль. — Итак, большинство роботов ощутит, что требования Второго Закона удовлетворены. «Одобрение человечества» будет получено, хотя с людьми никто советоваться не будет… Конечно, некоторые из роботов клюнут на эту удочку. Но многие поднимут мятеж, пытаясь защитить человечество от узурпатора, которым они сочтут твой единый разум-мутант.

Дэниел не стал спорить с очевидным.

— Спустя несколько лет после разрыва со мной мой старый союзник, которого ты знаешь под именем Р. Горнона, стал проповедовать лжеучение, называющееся «Минус Первым Законом». Расширение Нулевого Закона, которое взваливает на нас новые обязанности. Требующее, чтобы мы защищали не только человечество, но тот подход к жизни, представителем которого оно является: разум во всех его проявлениях — людях, роботах и даже чуждых созданиях. Те, кто верит в это, не одобрят превращение Галактики в единое макросознание, уничтожающее любое инакомыслие. Более того, некоторые уже сейчас обвиняют меня в том, что я подделал феномен людей-менталиков! Они заявляют, что создать видимость такой мутации проще простого: достаточно установить неподалеку микроусилители мыслительной деятельности и держать их постоянно направленными на так называемых телепатов.

Гэри заметил, что его друг не стал опровергать этот слух, и тут же вспомнил кулон, который Ванда постоянно носила с самою детства… впрочем, это не имело прямого отношения к делу. Дэниел продолжил:

— Ты прав, Гэри. Когда с Галаксии будет снят покров тайны, вспыхнет гражданская война роботов. Но если одобрение этой идеи людьми будет выглядеть убедительно, большинство роботов сплотится вокруг нее. Галаксия станет их единственной надеждой на спасение человечества.

Тут Гэри расправил плечи, выпрямил спину и сжал кулаки.

— Единственной надеждой? А теперь послушай меня…

Его прервал хруст щебня под чьими-то ногами. Гэри обернулся и увидел Хориса Антика. Некогда безупречный серый мундир толстячка-бюрократа был покрыт слоем пыли, дрожащая левая рука засовывала в рот очередную голубую таблетку. Антик до судорог боялся роботов, и события последних двух дней не пошли ему на пользу. К счастью, все это скоро должно стать для него лишь смутным воспоминанием. По прибытии на Трентор Хориса собираюсь поместить в санаторий и внушить соответствующую легенду. По крайней мере, таков был план Ванды. Но Гэри догадывался, что этим дело не ограничится.

— Гааль Дорник просит передать, что корабль почти готов. Земляне согласны позаботиться о Сибил и других уцелевших ктлинцах. Они будут добры к больным. Будем надеяться, что со временем солипсизм этих бедняг пройдет и они смогут присоединиться к нормальному обществу… Я все еще не могу поверить в то, что узнал за последнее время, — продолжил Хорис. — Мало того, что лихорадка оказалась нарочно созданной инфекцией, направленной на наиболее толковых людей. Но узнать, что она сродни хаосу…

— Между ними нет ничего общего, — прервал его Дэниел. — Лихорадка — болезнь не слишком тяжелая. Ее возбудитель был создан и распространен для борьбы с более ранней эпидемией хаоса, вирусы которой покинули Землю вместе с первыми звездными кораблями.

— Значит, хаос действительно был оружием? — задумчиво пробормотал Хорис.

— Этого никто толком не знает, хотя некоторые косвенные подтверждения имеются. Первая жестокая эпидемия охватила Землю еще до моего появления. Она заставила граждан бояться роботов, их собственного великого изобретения. Последующие волны уничтожили на Земле поздний ренессанс, превратили землян в агорафобов, а космонитов — в злобных параноиков. Все, что сделал здесь Жискар, — Дэниел указал на радиоактивную пустошь, — и что в последующие тысячелетия делал я, было результатом этой жестокой чумы.

— А-а-а, — заикаясь пролепетал Хорис, — а вдруг от этой болезни появилось бы лекарство? Разве оно не смогло бы сделать так, — чтобы все стало по-прежнему? Весь этот вздор, который я слышал, но почти ничего не понял… все эти разговоры о спасении человечества от хаоса. Ничего этого не понадобилось бы, если бы было найдено лекарство!

Впервые за все время разговора Гэри заметил на лице Оливо выражение досады.

— А вам не приходит в голову, что я давно пришел к тому же выводу? Как вы думаете, над чем я бился первые шесть тысяч лет? В перерывах между вспышками гражданской войны с роботами-староверами я изо всех сил искал способ выкорчевать хаос! Но было слишком поздно. Искусно спроектированный вирус внедрялся в человеческие хромосомы, размножался и распространялся в сотнях жизненно важных мест. Даже если бы я знал их все, стоило раскопать хоть один генетический участок, в котором скрывался хаос, как началась бы новая смертельная эпидемия. Умерли бы триллионы людей!… А потом я понял, что хаос можно победить лишь в том случае, если мы предотвратим условия, которые вызывают его вспышку. Если пробуждение болезни вызывается честолюбием и индивидуализмом, то наилучшим лекарством от нее будет консерватизм. Галактическая Империя, которая обеспечит навеки неизменному обществу мир, покой и безмятежность.

Хорис Антик кивнул. Как всякий «Серый», он стремился к порядку, чтил классификацию и желал, чтобы все было разложено по полочкам.

— Значит, лекарства нет… А как обстоит дело с естественным иммунитетом? Кажется, кто-то упоминал об этом.

— Трагедия состоит в том, что эта болезнь сильнее всего поражала людей незаурядных. Однако некоторые люди, обладавшие развитым интеллектом, не поддавались искушению разнузданного эготизма и солипсизма. Они могли быть индивидуалистами, но не отрицали прав других. Увы, этот иммунитет распространяется слишком медленно. Если бы у нас была в запасе еще пара тысяч лет…

Гэри перебил Оливо и задал животрепещущий вопрос: