АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

Они вышли на платформу и… оказались на новом рынке. Но здсь торговали съестным. Пассажиры из их поезда быстро раскупали горячую картошкуц в мундире, солёные огурцы и капусту, молоко, сваренные вкрутую яйца, пирожки, сало, вяленую рыбу… Глаза разбегались, но и времени уже не было.

— Эгей! — окликнул их Владимир. — Давайте быстро, я на всех взял. Две минуты осталось!

Но они успели войти в вагон, пройти в свой отсек, Женя даже снять с Алисы пальто и шапочку, когда поезд дёрнуло, шатнуло и, наконец, перрон под окном поплыл назад. На столике солдатский котелок с ещё горячей картошкой и миска с огурцами. Снова началась суматоха. Женя с Олей наводили на столе уже обеденный порядок. Алису водили в уборную мыть руки. Бегали к проводнику за чаем. И, всё уладив, сели обедать. Эркин опять у окна, Алиса у него на коленях, Женя рядом, Владимир и Оля напротив. Ели картошку с тушёнкой и огурцами, хлеб с салом, пили горячий сладкий чай. И разговор шёл общий, перескакивающий с одного на другое, шумный и весёлый. Как и по всему вагону.

Наевшись, Алиса задремала, привалившись к плечу Эркина. И её уложили на верхнюю полку, благо Эркин не убирал постель. А немного погодя легла и Женя. Забралась к себе Оля.

— Ну что, браток, — Владимир показал глазами на верхнюю полку, — пойдём покурим?

— Пойдём, — согласился Эркин.

Они прошли в холодный продуваемый тамбур.

— Смотрю, — Владимир, ловко приладившись между костылями, скручивал самокрутку, — ты не любитель курева.

Эркин кивнул и улыбнулся.

— В хорошей компании отчего же и нет?

— И с выпивкой так же?

— Ну да, — Эркин, улыбаясь, кивнул ещё раз. — А так… мне незачем. И брат не пил.

И как всегда упоминание об Андрее отозвалось болью. Эркин глубоко затянулся и, и сдерживая себя, так сжал сигарету, что она погасла. Резким движением он выбросил окурок в щель под наружной дверью.

— Ничего, браток, — Владимир смотрел на него внимательно с понимающей улыбкой. — Ничего, всё обойдётся.

— Обойдётся? — переспросил Эркин.

— А как же. Жизнь не останавливается. Тебе жить, детей своих растить… и брата помнить.

Эркин кивнул и сосем тихо, еле слышно за грохотом колёс, сказал:

— Простить себе не могу. Лучше бы меня…

Владимир покачал головой.

— Не казни себя. Это война, браток, на войне любая пуля… либо ты кого собой закроешь, либо тебя закроют. Тебя бы убило, он бы так же говорил?

— Да, — сразу ответил Эркин. — Конечно, так.

— Ну вот.

Владимир докурил сигарету, и они пошли обратно. Но до своего отсек Эркин добрался один. Владимира окликнули из большой компании, плотно набившейся в дин из отсеков. Эркин вместе с Владимиром подсел, вежливо глотнул за Победу из предложенной кружки, заел салом и незаметно ушёл.

В их отсеке стояла сонная тишина. Он осторожно, чтобы не разбудить взглядом, посмотрел, как спят Женя и Алиса, и лёг на нижнюю койку, не разворачивая тюфяка. Ну, вот и всё. Белый свет за окном, стук колёс под полом. Вот и всё… Напряжение, державшее его с того момента, когда он взял в руки жёлтую карточку визы и маршрутный лист, отпускало, уходило вглубь, сменяясь уже другим. Он уже не сомневался, что они благополучно доберутся до Загорья, но какое им там дадут жильё? И работу. Да, была бы работа. В крайнем случае… опять мужская подёнка. Он видел у домов поленницы, так что напилить и наколоть дров, починить сарай, просто грузчиком… он возьмётся за любую работу. Даже, если надо, имение вспомнит. Город-то он город, но под городом должны быть какие-то имения. Надо будет, пойдёт скотником, конюхом, просто батраком. Работы он не боится, силы хватит. Правда, зимой батраки не нужны, на это только весной нанимают, но до весны он продержится. Обещали ссуды. Безвозвратная, беспроцентная… хорошо, конечно, но… нет, всё это так, одни разговоры, Грег говорил: "Сотрясение воздуха". Жильё, жильё и работа — вот что важно.

Наверху завозилась, забарахталась Алиса. Эркин встал и помог ей слезть. И улыбнулся Жене.

— Я отведу.

Алиса, посапывая, натянула прямо на чулки ботики. Эркин, подражая виденному не раз у Жени, одёрнул на ней платье, взял за руку, и они пошли в уборную. Алиса шла рядом с ним, крепко держась за его руку, но не от страха. Она ничего не боялась и шала гордо, высоко подняв голову и победно поглядывая по сторонам.

— Ух ты! — восхитился вихрастый парень в неподпоясанной гимнастёрке с двумя рядами орденов, когда Алиса строго посмотрела на него за то, что он не сразу уступил им дорогу. — Ну, генерал!

— А то! — засмеялись в ближайшем отсеке. — У этой муж по струнке ходить будет!

— Не по струнке, а по полу, — поправила их Алиса.

Хохот грохнул с новой силой. Улыбнулся и Эркин, проводя Алису за руку в дверь уборной, потом захлопнул за ней дверь и остался снаружи, предупредив:

— Замок не трогай.

— Ага, — кивнула Алиса. — А ты не уйдёшь?

— Нет. Я здесь подожду.

Возилась Алиса долго и вышла с мокрыми руками и мордашкой. Эркин безнадёжно пошарил по карманам в поисках чего-нибудь подходящего и повёл Алису обратно, беззвучно ругая себя за то, что не сообразил захватить полотенце.

— Смирно! — встретил их тот же отсек. — Равняйсь! Генерал идёт!

Алиса строго посмотрела на хохочущих мужчин, но не выдержала и тоже засмеялась. Так, под общий смех, они и вернулись к себе.

— Мама пусть спит, — заявила Алиса, когда Эркин вытер ей лицо и руки. — А я в окно смотреть буду.

Эркин помог ей сесть поудобнее и сам сел рядом.

— Боевая она у тебя, — улыбнулся лежащий на своей полке Владимир. Он вернулся в отсек, пока Эркин ждал Алису возле уборной.

Эркин кивнул с удивившей его самого самодовольной улыбкой. Он сидел рядом с Алисой, прислонившись спиной и затылком к стене и вытянув ноги. Неумолчно стучали под полом колёса, смеялись и пели весёлые компании. За окном стремительно летела назад белая ровная земля. И Владимир кивнул в ответ на невысказанный вопрос Эркина.

— Да, здесь войны, считай, уже не было. Отсюда их в первый год ещё выбили, не дали зацепиться.

— Да, — Эркин вгляделся внимательнее. — Воронки есть, а окопов не видно.

— И по лесу видно. Заметил, до самого Олсуфьева и за ним немного, но тоже леса возле дороги не было.

— Д-да, — чуть удивлённо согласился Эркин. — А почему?

— Вырубили. Партизан опасались, и вот вдоль дорог, что железки, что шоссеек на сто метров лес вырубали. Чтоб никто незаметно не подобрался.

Эркин уже по-новому глядел на бегущую за окном равнину. О партизанах он слышал.

— А… здесь? Тоже?

— Нет, сюда они не дошли, — сказал с верхней полки Оля. Она лежала ничком, обхватив руками подушку и глядя в окно. — Попыхтели, сволочи, и откатились. Но бомбили много, — и после недолгого молчания всё-таки спросила: — Слушай, где же ты был, что ничего этого не знаешь?