АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

— А кого они ищут?

Тот пожал плечами, пряча свои документы в нагрудный карман.

— А бог их знает, сестрёнка. В войну дезертиров искали, уклоняющихся, а сейчас…

— И сейчас то же самое, — усмехнулась Оля. — Долавливают, кого раньше упустили, — и насмешливо посмотрела на Эркина.

Эркина это не тронуло. Он ещё в лагере слышал, что пока ты репатриант или беженец, ты без гражданства и об армии речи нет. Он взял со стола бумагу от пайкового пакета, скомкал её и протёр окно, чтобы Алисе не было скучно. Да и самому интересно посмотреть.

Поезд уже тронулся. Поплыл назад перрон с тёмным истоптанным снегом, домик с белой крышей… заборы из неровно обрезанных кольев и досок… серые низкие домики с белыми крышами, из труб поднимались дымки… деревья, тоже присыпанные снегом… рядом совсем ещё одна колея… мужчины в похожих на рабские куртках и меховых шапках что-то делают, что — не успел разглядеть. Поезд шул всё быстрее. Вагон начинало потряхивать и раскачивать. Нарастал и шум в вагоне, снова слышались громкие разговоры, смех, обрывки песен.

— Проспались, — улыбнулся Владимир. — Теперь до Новозыбкова без остановок.

— А там? — спросила Женя.

— Там час простоим, — Владимир подмигнул Алисе. — Погуляем по снежку, на рынок сходим.

— И большой рынок? — заинтересовалась Женя.

— К поезду выносят, — ответила Оля. — Я тоже пойду. Надоело в форме ходить.

— А там и вещи есть?

Оля кивнула.

— Там вяжут все, так что варежки там, свитера, или ещё что.

— Новозыбковские вязальщицы славятся, — кивнул Владимир.

Женя задумчиво кивнула, явно что-то прикидывая в уме. Эркин посмотрел на неё и спросил:

— Они, эти вещи, очень дорогие?

— Ручные вещи всегда дороги, — ответил Владимир и улыбнулся. — Но не дороже денег.

Эркин кивнул, что-то решив. Владимир понимающе усмехнулся, но промолчал.

— Дорого, конечно, — вздохнула Оля. — А платок лучше ореньский. Город есть такой, Орень. Уж там вяжут… не из шерсти, из пуха. Лёгкие… как паутинка, а жаркие. А ещё в Печере город (название потом) есть, там кружева вяжут…

Женя заинтересованно слушала, расспрашивала, и как-то так получилось, что Оля пересела к Жене, и они затараторили о своём. Владимир подмигнул Эркину, и Эркин улыбнулся в ответ. Да, он знает: женщины любят говорить о нарядах. Женя довольна, так что и ему хорошо. Ореньский платок. Надо запомнить. Конечно, это очень дорого. Но он купит такой платок Жене. Когда-нибудь. Когда устроятся, он заработает денег, поедет в этот город Орень — конечно, поедет, он же свободный человек, может ехать, куда хочет — и купит. А сейчас… посмотрим, конечно, но пока деньги надо приберечь… хотя если что стоящее и нужное…

— О чём задумался, браток? — негромко спросил Владимир.

— Деньги считаю, — ответил захваченный врасплох, Эркин.

— Стоящее занятие, — хмыкнул Владимир и уже по-серьёзному заинтересованно спросил: — Хорошо зарабатывал?

— Как сказать, — Эркин даже брови свёл на мгновение, обдумывая, как ответить. — Так я на мужской подёнке крутился, там заработки плохие были, но летом я пастухом нанимался, на всё лето, пастьба с перегоном, там я хорошо заработал. По-настоящему хорошо. Больше двух тысяч привёз.

— Ого! — искренне восхитился Владимир. — Но и поломаться, небось, пришлось?

Эркин кивнул.

— Да, досталось, конечно. Но заработали. Я с братом ездил.

И помрачнел, вспомнив Андрея.

— У брата… остался кто? — спросил Владимир и, увидев непонимающий взгляд Эркина, пояснил: — Ну, девчонка у него была?

Эркин кивнул.

— Она уехала уже, — и, чтобы Владимир не подумал чего, добавил: — Ей виза раньше пришла.

— Не тяжёлая была? — тихо спросил Владимир.

Эркин, не сразу сообразив, мотнул головой.

— Нет.

— Обошлось, значит, — кивнул Владимир и задумчиво сказал: — А может, и жаль. От человека след на земле — дети его.

Эркин на мгновение опустил ресницы. Он понимал, что его не хотят обидеть, ведь никто здесь не знает, кто такие спальники, не знает, что с ними, с ним, сделали. Понимал, но каждое упоминание о детях больно задевало его, и только воспоминание об Алисе удерживало, помогало пропускать такое мимо ушей, будто к нему это совсем не относится. И потому он только чуть подвинул сидевшую у него коленях Алису, чтобы ей было удобнее, и тогда смог улыбнуться. Алиса быстро внимательно посмотрела на него и прижалась, положив голову на его плечо. Эркин сглотнул подступивший к горлу комок и спросил:

— Спать хочешь?

— Не-а, — покачала головой Алиса. — Я смотрю. Эрик, а это что?

Но ответил Владимир.

— Ёлка это.

— Да-а? — удивилась Алиса. — А они взаправду бывают? Не на картинке?

— Ты ж видишь, — улыбнулся Владимир. — Значит, бывают.

— Ага, — понимающе кивнула Алиса. — Что видишь, то и бывает.

— Ну, молодец, — расхохотался Владимир. — Ну… ну, философ!

Проверяя, нужно ли ей обижаться на незнакомое слово, Алиса посмотрела на Эркина. Эркин тоже не знал этого слова, но тон Владимира исключал обиду, и он рассмеялся вместе с ним.

Алиса, прижимая палец к стеклу, спрашивала то об одном, то о другом. Эркин, а чаще Владимир отвечали ей. Женя с Олей говорили о своём, до Эркина долетали малопонятные обрывки фраз о складках, вставочках и гесках… но голос у Жени весёлый, так что беспокоиться не о чём. И он с не меньшим, чем у Алисы, интересом рассматривал заснеженные деревья, дома и особенно внимательно людей. Все мужчины в меховых шапках, похожих на те, в которых в лагере ходила охрана, как их, ах да, ушанки, да, и у Владимира такая же, может… да, тёплая шапка нужна, он в рабской зимой мёрз, если снег залёживался, а здесь… вон все говорят, что это ещё не зима. Так что же зимой будет? И… и рукавицы нужны, да, что ему нужно, так рукавицы, как их ещё называли? Ва-ре-ж-ки. В лагере говорили: вязаные варежки, а сверху кожаные или брезентовые рукавицы. Ну, верхние он и сам сошьёт, если что, а вязаные купит. Если не слишком дорого, конечно. А женщины в платках, толстых, у Жени шаль тонкая, Жене тоже платок нужен, тёплый. И Алисе… Это что, они все деньги на этом рынке оставят? Нет, так тоже нельзя.

— Эрик, лошадка!

Поезд обгонял рыжую светлогривую лошадь, запряжённую в сани. Разглядеть запряжку Эркин не успел. И опять заснеженные поля или луга, вмятины воронок и окопов. Щебет Алисы, весёлая певучая скороговорка Жени за спиной, ровный шум голосов, к которому он успел привыкнуть в лагере… Эркин вдохнул запах от волос Алисы, очень чистый, очень… он не смог подобрать слово, да и не искал его.

Владимир курил, молча глядя на него и ловко пуская дым вверх, чтобы не беспокоить Алису. Эркин чувствовал этот взгляд, внимательный, но… но без злобы или неприязни, и не беспокоился. Ему вообще было очень спокойно.