Из истории русской, советской и постсоветской цензуры - Павел Рейфман

История с прекращением «Новых известий». Как раз тогда, когда в газете появились несколько статей о Путине, о том, что все более усиливается «культ Путина». Существенную роль в этой истории сыграл Олег Нитволь. Ему Березовский, владелец акций газеты, номинально передал их, когда у него начались сложности с властями. И Игорь Голембиовский — Главный редактор и Главный директор «Новых известийй, и Березовский утверждали, что никаких денег в издание газеты Нитволь никогда не вкладывал. Березовский ему вполне доверял. Видимо, было соглашение, официально незафиксированное, что при требовании Берзовского акции ему возвратят. Около года до закрытия газеты, пользуясь благоприятной обстановкой, Нитволь решил ее присвоить, заявил, что акции принадлежат ему, а Березовский никаких прав на них не имеет. Позднее, в начале 2003 г., Нитволь принял решение о снятии с поста Главного директора Голембиовского, по сути дела создателя „Новых известий“. Тот — прежде Главный редактор „Известий“ — ушел оттуда с группой сотрудников, когда „Известия“ стали все более придерживаться официального направления. Именно для того, чтобы сохранить лучшие традиции прежних „Известий“, свою независимость сотрудники и организовали „Новые известия“. До них решили добраться, где бы они ни были.

Решение Нитволя устраняло Голембиовского от всякого вмешательства в экономическую сторону издания, лишало права подписывать любые бумаги. При таком положении оставаться редактором оказалось невозможным, и Голембиовский, вместе с большей частью сотрудников, отказался от издания газеты. Кое-кто из сотрудников (Ю. Латынина, другие) перешел в “ Коммерсант». Березовский утверждал, что причина гибели газеты, виновником её является Кремль, желание его «перед выборами получить контроль над влиятельным независимым изданием“: власти не хотели уничтожать газету, они думали превратить её в полезное для себя издание и ненароком сломали его. они использовали тот же почерк, что и в других аналогичных случаях. В данном случае Березовский, вероятно, был прав. 20 февраля в 11.15 Нитволь, председатель совета директоров группы, вошел в комнату, где Голембиовский проводил заседание сотрудников, посидел минут 15 и молча вышел. А затем позвонили с вахты и сказали, что новый генеральный директор В. Смирнов сменил охрану. С 28 февраля 2003 г. газета перестала выходить в прежнем составе. Генеральная прокуратура обвиняла Голембиовского и его заместителя в умышленных, злостных действиях, которые привели к банкротству “ Новых известий» В последнем номере редакция объясняла, почему она не может принять нового статуса. Там же опубликовано обращение международного объединения «Репортеры без границ», напоминавшее о судьбе НТВ, ТВ- 6, газеты «Сегодня», журнала «Итоги», об угрозах в адрес радио «Эхо Москвы». «Репортеры…» делали вывод, что область независимого пространства в СМИ России все время уменьшается. А власти были довольны. Неудобная газета обезврежена, без формального запрещения.

В «Новой газете» (№ 62, 25 августа 2003 г.) напечатано интервью с Шендеровичем «У нас даже преступников назначают». Вопрос: отказался ли он от сотрудничества с телевидением? Ответ: «Я не получил ни одного предложения о появлении на ТВ в качестве ведущего». И далее: надо разделить его личные проблемы «и общую симптоматику». С первым — проблем нет: он благополучно существует без ТВ, пишет книгу, ездит с концертами, работает на радио (довольно активно выступает на радио «Свобода», ведет там воскресную программу «Все свободны»; на радио «Эхо Москвы» по пятницам — программу «Плавленный сырок» и др. — ПР). То же можно сказать об его коллегах: никто из них не нищенствует. Но ниша, которую занимали они, совершенно опустела, «и вот это симптом противный. Ведь сатира — признак здоровья, витаминная инъекция для общества. В обществе, где внятная и, рискну сказать, персональная политическая сатира отсутствует, в таком обществе очень скоро становится плохо с едой и правами человека. И, в точности по анекдоту, сначала пропадает колбаса, а потом люди, которые эту колбасу слишком громко хотели. Ни одного исключения история не знает». В статье идет речь и об общем положении на телевидении, о процветающих тележурналистах: «Печально, что мои бывшие (во всех смыслах этого слова) коллеги перестали быть журналистами, а стали госслужащими. Цели журналиста и госслужащего изначально различны, иногда даже противоположны. Это азбука профессии! Государственное ТВ, конечно, тоже имеет свои функции, но это мы уже проходили…».

Шендерович вспоминает и о том, что смышленые люди времен его родителей по положению вождей на трибунах Мавзолея понимали расклад кремлевских интриг (это делал и я, и мои знакомые: по тому, как висят портреты вождей, в каком порядке стоят они во время праздников на трибуне мавзолея — ПР). «И сейчас многие смотрят „Вести“ уже не для того, чтобы узнать правду, а как раз чтобы понять официальную позицию. Тем временем мимо информационных лент проходят знаковые события дня: адвоката арестованного Пичугина встречала у Бутырки только телекамера компании „Эхо“. Он рассказывал про психотропные препараты, которыми пытали его подзащитного. „Эхо“ поставило это на ленту, и что? Ни одно СМИ эту новость не взяло. Циничная такая премудрость — чего в СМИ не было, того, значит, не было вовсе» (Пичугин — арестованный сотрудник ЮКОСа, к которому на допросах применяли психотропные средства, законом запрещенные — ПР).

Расправа за расправой. Грустная картина.

Глава одиннадцатая. Вперед в прошлое. Часть вторая. (время Путина. Срок первый)

Усиление цензурного гнета при Путине. Преследования за раскрытие «экологических секретов» (Пасько, Никитин). Судебные процессы Бандажевского, Данилова, Бабкина, Сутягина. Подводная лодка «Курск», освещение в печати причин аварии. Убийство лидера партии «Либеральная Россия» Юшенкова. Гибель Ю. Щекочихина, автора книги «Забытая Чечня». Арест Трепашкина. Разгром выставки «Осторожно — религия». Судебный процесс Ю. Самодурова, директора музея и общественного фонда Сахарова, организатора выставки. Запрет милиции, органам охраны порядка давать любую информацию всяким российским и зарубежным организациям защиты прав человека. Временное разрешение прослушивания телефонных разговоров. Борьба властных структур с Березовским и Гусинским. Начало дела ЮКОСа. Дело «оборотней в погонах». Сближение властей с руководством российской православной церкви. Проблема преподавания истории. 50- летие со дня смерти Сталина, 90- летие С. Михалкова. Книги о Путине. «Записки кремлевского диггера» Tрегубовой. Вручение Путину медали за поддержку и помощь свободе слова. Требование в Думе усиления цензуры. Фильм Шипулина «Жила-была цензура». Выступления в СМИ Маркедонова и Михалкова-Кончаловского. Фильм «Тоталитарный роман забывчивой России». Вопрос о порче русского языка в СМИ. Опросы о необходимости цензуры. Все большее единообразие информационного материала на телевидении. Относительная свобода печати в газетах и журналах, в художественной литературе и в кинофильмах. Причины этого. Конец 03-го — начало 04 гг. (выборы в Думу и президентские выборы). Предвыборная пропаганда в СМИ. Новый закон о выборах. Конференция для журналистов СМИ накануне выборов «по доброй воле и новому закону». Антитеррористическая конвенция. Победа партии «Единая Россия», поддерживающей Путина. Поражение оппозиционных партий («Яблока», СПС, группы Хакамады). Встреча Путина с демократами. Переизбрание его на второй срок на президентских выборах 04 г.. Призывы сделать его пожизненным президентом, увеличить срок его полномочий. Лесин о свободе печати в России. Передача Познера «Линия жизни». Некоторые итоги.

К концу первого срока правления Путина цензурный гнет делается все более ощутимым. Одной из запретных зон России, в которой в наибольшей степени ограничивается свобода слова, является область экологических тайн (напомним, что Закон о государственной тайне запрещает их засекречивать). Их нельзя было касаться задолго до эпохи Путина, на всех этапах существования советской власти и в постсоветской России. В книге Горбачева «Жизнь и реформы» (М.,1995) проблемам запрета сведений по экологии посвящен специальный раздел «Гласность и экология» (стр. 320-23). Там, в частности, идет речь о том, что почти в сотне (90) больших городов Советского Союза, практически во всех крупных промышленных центрах, количество вредных веществ в атмосфере значительно превышает допустимые нормы. Власти решили: основной способ борьбы с таким положением — замалчивание его, преследования журналистов, пытающихся затронуть этот вопрос. Сам Горбачев, возмущавшийся таким замалчиванием, рассказавший о многих экологических тайнах, не опубликовал в первые дни сведений о Чернобыле, позднее всячески преуменьшал масштабы катастрофы (см. об этом в десятой главе). Если что и изменилось с того времени со сведениями по экологии, то только к худшему. В последние годы прошла волна судебных процессов на Северо- Западе, Дальнем Востоке, в других регионах России, в странах бывшего СССР о разглашении экологических тайн, классифицировавшемся как измена Родине, шпионаж, передача государственных тайн другим странам. Такие процессы иногда тянутся годами, прекращаются, вновь и вновь возобновляются. Один из них — дело Григория Пасько. Оно разбиралось во Владивостоке, в суде Тихоокеанского флота. Пасько был задержан таможенниками при посадке на рейс в Японию. Почему его задержали? Заместитель начальника одной из таможен говорил, что они могут задержать за что угодно и кого угодно; «Особенно если нам позвонят из ФСБ и попросят тряхнуть такого-то, по их сведениям у него есть секретные документы». Ни одной бумаги с грифом секретно у Пасько не оказалось, но его арестовали и обвинили в продаже японцам секретных сведений (даже не в продаже, а в намерении продать). Не обошлось без фальсификации. Один из понятых позднее рассказывал, что на трех страницах протокола стоит не его подпись. На самом деле речь шла про сведения о сливе в море российскими кораблями Тихоокеанского флота радиоактивных отходов, но судили Пасько за попытку передать Японии военные тайны. Свидетели обвинения даже не слишком скрывали сущность дела. Один из них, вице-адмирал Лысенко, в суде заявил: «Я вообще бы запретил писать на все эти экологические темы. И тогда, как сливали мы ЖРО (жидкие радиоактивные отходы — ПР) в Японское море, так и сливали бы». Доказательств вины Пасько оказалось явно недостаточно. Суд вынес решение о прекращении дела. Прокуратура его опротестовала. Длительный процесс продолжался. В итоге, через несколько лет разбирательства, Пасько приговорили к четырем годам лишения свободы. Ряд правозащитных организаций, в том числе иностранных, выступили с требованием освободить его. В конечном итоге власти были вынуждены досрочно выпустить Пасько на волю. Но поиздевались над ним перед этим предостаточно.