Краткая история цинизма - Александр Невзоров

Впрочем, и это, что называется, наживное, учитывая потрясающий прогресс человечества как в персональной, так и в коллективной глупости.

Вот русская философия, набожная, как нос майора Ковалева, всегда, к примеру, отказывала артисткам в разуме. И напрасно.

Американская актриса Кэрри Сноу недавно сообщила миру: «Бог — точно мужчина. Если бы он был женщиной, то сотворил бы сперму не такой противной на вкус». Это стало одновременно и образцом логики, и прекрасной формулой благочестия для одной из протестантских церквей.

Более того, именно это откровение как никакое другое помогает понять удивительное умение человека — на основании отсутствия всяких доводов — возводить самые идиотские доктрины и делать самые невероятные выводы.

Так что даже у безопасной демократии есть будущее. И не только в стенах Кремля.

Краткая история цинизма

Часть 2

Будет очень поучительно для нашей темы отпрепарировать такой благодатный материал, как национальные символы.

Как правило, всякий национально-исторический символ — это и есть наивысшая точка национального свинства, крещендо маразма и дикости.

В качестве простейшего примера вспомним рожденную на эшафотах «Марсельезу», ее пикантное происхождение и ее первых исполнителей — санкюлотов, ухитрявшихся «за время ее исполнения вспороть животы и срезать до костей ножами лица» очередному аристократическому семейству.

Россия — в известном смысле — исключение, так как такового символа просто не имеет. По двум причинам.

Во-первых, история нашей матушки такова, что что-нибудь особо дикое и свинское в ней выделить очень трудно.

Во-вторых, Суркову вечно некогда изобрести сортовой национально-патриотический символ и — через благодарный съезд «Единой России» — сделать его незыблемым историческим, духовным и нравственным фактом на ближайшие пару лет.

Так или иначе, но символа нет ныне, как не было его, кстати, и в XIX столетии, когда за покушение на светлый образ российской истории бедного Петра Чаадаева насмерть забили лорнетками последовательницы славянофилов.

Есть и иная версия этой трагедии: принял увечья и смерть Петр Яковлевич не от лорнеток, а исключительно от первых чулочных резинок, которыми свирепые дамы-патриотки, сорвавши их с себя, защелкали бедолагу философа, используя волшебные свойства каучука. Так это было, или все-таки использовались лорнетки — осталось неясным, но понятно, что прикончили Чаадаева зря, так как исцарапать национально-исторический символ лысый модернист не мог в силу отсутствия символа как такового.

Короче, в общем, даже и хорошо, что у России его нету, так как всяким писакам не над чем глумиться. Некоторым державам повезло меньше — они имеют эти символы. Давайте же их внимательно рассмотрим. К примеру, национальным символом нашей милой подружки — Северной Америки — давно и прочно являются т. н. «ковбойцы», героизированные кинематографом и канонизированные как сигаретчиками, так и глобальной идеологией Соединенных Штатов.

Ныне ковбойцы напоминают о себе дизайном шляп и сапожек и патологической забавой под названием «родео», когда с помощью электрошокера и болевой перетяжки паха специальной веревочкой лошадь болью доводится до неистовства, чтобы продемонстрировать публике удаль наездника, способного удержаться на ней аж 5 секунд.

Время зарождения ковбойства было временем веселым и антисанитарным.

«Отец нации» Дж. Вашингтон, к примеру, вступая в должность президента США, имел во рту всего один зуб. Правда, расположен этот incisivus (резец) был очень эффектно — по самому центру верхней челюсти. Эта подробность неплохо характеризует время, но не дает все же полного представления о нравах криминальных полчищ скобарей американского Запада, что промышляли угоном скота, а когда угонять было некого (в межсезонье) — нанимались на очистку выгребных ям, на заказные избиения, убийства, изнасилования и кражи. Недурной статьей дохода в такое межсезонье считалось обслуживание массовых захоронений индейцев, сотнями умиравших в резервациях от голода и тифа.

Конец ковбойству положили колючая проволока, железная дорога и сифилис.

Колючая проволока обтянула огромные пространства, навсегда разделив и оградив стада, а дешевизна железной дороги обеспечила возможность доставки коров в отдаленные регионы в специальных вагонах.

Причиной же косившего ковбойцев поголовного сифилиса был крайне специфический контингент проституток, состоявший из очень опустившихся, больных и испитых «скво» — пожилых индианок, потерявших семью и прицепившихся к ковбойским поселениям. Только они готовы были за миску еды или 5 центов терпеть бесконечные пьяные групповые изнасилования, пока — в силу специфики болезни — не распадались на отдельные фрагменты. Фрагменты «скво» в течение некоторого времени (до полного истлевания), конечно, еще употреблялись рачительными скотоводами, но рынок половых услуг, конечно, кардинально оздоровить не могли. Белые и относительно гигиенизированные проститутки, которые хотя бы лечились в случае возникновения венерических болезней, предпочитали никогда в ковбойских поселениях не оказываться. Бедняжек били и грабили.

Шло время.

Америка услышала о существовании «респектабельности» и возжаждала ее. И ковбойство, задушенное этой жаждой, техническим прогрессом и сифилисом, послушно скончалось.

Его свалили в одну братскую могилу с сотнями тысяч уморенных голодом и тифом индейцев, с миллионами гнилых бизоньих черепов, с мормонским многоженством, ржавыми винчестерами и недоеденными бобами с беконом. Словом, со всем тем, что являлось подлинным национальным колоритом США.

Свалили, закопали и поставили кривой простреленный крест с надписью «Дикий Запад».

Этот забытый крест благополучно обтягивался мхом, зарастал репейником и очитой.

На него иногда мочились койоты и классики молодой американской литературы. Мочились, надо сказать, без всякой задней мысли, просто чтобы несколько освежить. А потом… Америке срочно понадобился национальный образ.

Братская могила была быстренько вскрыта аккуратными очкариками из Вашингтона, ковбойство было эксгумировано и легко победило в конкурсе на место национального образа.

В этом нет ничего удивительного, так как конкуренцию в конкурсе ему составили только бизоньи гнилушки, многоженцы-мормоны, много мертвых индейцев и бобы. Более никаких компонентов национальная история США, как известно, не содержала.

Краткая история цинизма

Часть 3

Глистоносцы

Стоит припомнить, как еще совсем недавно жирноватая российская элита, возжаждав «утончить формы своя», пожирала обычных гельминтов. Сказать, что гельминты были каких-то редких пород или отличались особой красотой и аппетитностью, было нельзя, преимущественно это были обыкновенные аскариды и трихинеллы. Встречались, конечно, описторхисы и другие виды трематод, но и эти виды глистов тоже не отличаются никакой особой экзотичностью или редким вкусом.

Правда, конечно, глисты были подсушены, поломаны и расфасованы по желтым склянкам, имели строго импортное происхождение, а над их производством трудились сотни и тысячи смуглых тайских задниц, бесперебойная работа которых и должна была принести на Русь долгожданное похудение.

Как вы, вероятно, помните, импортные глисты, именуемые «тайскими таблетками для похудения», поедались публично и со страстью. Эстрадная шушера нервно трясла похудательными баночками в эфирах, а публика посолиднее делилась глистоедскими впечатлениями в серьезной прессе.

Эта милая мода, быть может, продержалась бы и подольше, но обессилевшие глистопроизводители один за другим погибали под пальмами Таиланда. Погибали от простого истощения, вызванного страшными дозами слабительного, так как жесток и неумолим был личный производственный план каждого из них, и трехлитровое ведерко небрежно обмытых нематод ежедневно к вечеру должно было стоять у смуглых ног руководителя проекта.

Продукт, конечно, коварно имитировался, делались контрафактные аналоги. В том числе и в России, но по-настоящему товарных масс русские глистоделы дать рынку не смогли. Вероятно, сказались последствия еще советской тоталитарной гигиены и массовых компаний по дегельминтизации «народа-богоносца»,[13] а может быть и личное недовольство нематод и триматод качеством и количеством ежедневно омывающей их водки.