Апокалипсис on line - Михаил Соловьев

Закончилась история тем, что собак увели на перрон, а к нам уселись несколько

человек в штатском.

Двое из них расположились в купе по соседству, а двое ушли по вагонам.

Нескольких напуганных пассажиров стюардессы куда-то перевели.

Мы снова погрузились в мягкую тишину.

Спать после заварухи не хотелось. Даже парочка в штатском уже клевала носом, а я

все еще бурлил и заново переживал пролетевшую мимо проблему.

Получалось, что мне повезло. Наверняка, запах от наркотиков перебил все

остальные, и кокеры просто не учуяли взрывчатку.

Обозначать это могло либо чертовское везение, либо задуманную часть операции.

Скорее всего, провожатый уложил «заряженную» сумку поверх багажа и, дождавшись

станции, на которой появились проверяющие с собаками, предоставил мне

выпутываться в случае чего самому.

Прибросил, как действовал бы полицейский в случае обнаружения кокером моего

груза. Открыв чемодан, он вызвал бы взрыв и, скорее всего, нам бы всем был капут.

Красиво и бесполезно…

Больше до самого Гонконга ничего не произошло, и мы неслись с бешеной скоростью

вместе с цифрами табло.

Рассвело.

Оказалось, скорость визуально не так уж и ощутима.

Пассажиры просыпались, зевали, а я находился в своем привычном сонном мороке,

изредка открывая глаза и осматриваясь.

«Провожатый» так и не появился.

Двое наблюдателей в штатском спали, а двое переговаривались вполголоса.

Обстановка была умиротворенная.

Подали завтрак.

Все напоминало самолет. Единственное отличие состояло в креслах повернутых лицом

друг к другу, широком общем столе и видами за окном.

Еда тоже напомнила родной аэрофлот: горячее в лотках из пищевого алюминия и

расфасованные соль с перцем в хрустящих пакетиках.

Дежурно-сонные улыбки от проводников-стюардесс.

«Малыш» молчал еще час, а потом сообщил: «Тебя встречает Коля. Он получил

сообщение от пассажира».

— ?? — скрипнул я.

«Который сошел, — ответил аппарат, — Он отправил смс. Опять ничего не понял»

— Это подтверждение, — шепнул я в никуда, — Условная фраза.

«Как мы с тобой?»

Ответил, шаркнув пальцем по корпусу

«Да».

Колька не изменился. Такой же стремительный и шумный, он ворвался в вагон на

станции Ло-Ву.

По сути дела эта станция являлась пропускным пунктом и по вагонам пошли

пограничники с проверкой.

Появления старого товарища здесь я никак не ожидал.

— Быстро, быстро, — грохотал он, — Где у тебя багаж?

Уловив беспокойство, проснулся окончательно.

— В шкафу, — выскочил из кресла я и дернул рукоятку багажного отделения.

Сзади раздался недоуменный голос проводницы. Колька что-то басовито отвечал.

Чемодан оказался жутко неудобным, и я его еле пошевелил.

Неожиданно меня настойчиво потеснили плечом, и два коренастых китайца вытянули

опасный чемодан наружу.

Колька, поймав мой взгляд лишь, утвердительно прикрыл глаза, не переставая

общаться с девушкой. В ход видимо шли комплименты, поскольку его собеседница уже

откровенно смеялась.

Увидев, что ноша покинула насиженное местечко и исчезла в сутолоке на перроне,

он заговорил:

— Теперь бери по-быстрому свое шматье и ходу…

Подхватил чемодан и вывалился на перрон.

Колька шел следом широко вышагивая.

— Давай за мной, — произнес он напряженным голосом и чуть поддав темпа обогнал,

— Не останавливайся, времени у нас мало. Ксиву готовь.

— Паспорт?

— Да нет! — рассердился он, — То, что тебе в Пекине дали вместе с волыной. Где

она?

— На мне.

— Правильно. И аккуратней, здесь везде метало-детекторы натыканы и скрытый

просмотр.

Во время беседы мы шагали по перрону. Колькино беспокойство передалось и мне.

— Тогда, может, оружие сбросить?

— Не стоит, — ответил Колька, не оборачиваясь, — Проскочим сто процентов, ты

только рожу радостную делай, а то идешь как на эшафот.

— Понял, — заулыбался я встречным полицейским.

— Давай сюда, — неожиданно проговорил напарник и повернул к небольшой дверце с

красными надписями.

Из кармана он достал пластиковый ключ, напоминающий гостиничный, и вставил в

гнездо. Следом выудил из чехла телефон, какой-то проводок и присоединил его к

торчащей карточке.

— Ну, давай родной, — зашептал он и добавил что-то по-китайски.

Аппарат заморгал цифрами на экране, и в замке около ключа красная лампочка

сменилась на зеленую.

— Есть, — хищно проговорил Колька, нажимая на рукоятку двери, — Не оборачивайся.

Пошли, — шепнул он ещё и скрылся в дверном проеме.

Читая историю Содома и Гоморры, я никак не мог сообразить, почему жена Лота все-таки

обернулась, а только сейчас понял. Не скажи мне Колька последнюю фразу, возможно,

ничего бы и не было, но сейчас, затаскивая себя в дверь, я безумно хотел

посмотреть, что же там остается позади.

Щелкнул замок.

Колька остановился и выдохнул.

— Все. Теперь проще, — произнес он с явным облегчением в окружающее пространство,

— Молодец, Птах. Самостоятельность тут ни к чему. Слишком дорого стоит.

— Это я еще с Пекина понял, — ответил я, — Сказали стоять — стой, бежать — беги.

— Ха, — самодовольно осклабился товарищ, — Дай-ка я тебя обниму, кабан. Сколько

мы не виделись?

— Да больше десяти лет, — вспомнил я Челябинск и их с «Карпом» «раздачу долгов»

по ночам.

— Точно, — грустно улыбнулся Николай, — Кстати, школа в России была хорошей, ну

а здесь настоящий университет. Двинули.

Больше приключений до самого выхода из вокзала не было. Мы шли пустыми

коридорами. За стенами что-то ухало и шумело, а здесь существовали лишь гул,

полное отсутствие всего разбавленное редкими дверями со странными шестигранными

ручками.

— Резервный маршрут, — пояснил Колька, — Используется в случае пожара для

эвакуации. Что-то вроде запасного выхода.

В эту секунду за углом брякнуло, и из-за поворота появился уборщик.

Николай быстро произнес на китайском несколько фраз, и тот покорно закивал ему

головой. Мы прошли мимо, и я уловил немалый испуг этого человечка, затерянного в

хитросплетении коридоров.

Поинтересовался:

— Не сдаст?

— Не успеет, даже если захочет, — ответил Николай, останавливаясь около

очередной двери с иероглифами, — Пришли.

Оказалось, колдовать с пластиковым ключом здесь не придется. Спутник просто

крутнул ручку двери, и мы вышли в толпу пассажиров.

Глава 36.

Гостиница, в которой мы остановились называлась «Shenzhen». Пока мы с Колькой

пробирались в потоках городского транспорта на заднем сиденье такси и ужинали

после заселения, он мне поведал историю о себе и триаде.

Попал он в китайскую тюрьму за банальную драку. Языка почти не знал.

Пока сидел в предвариловке, драться приходилось чуть ли не каждый день. Понятие

взаимовыручки среди китайских арестантов отсутствует.

Получил три года каторжных работ.

В лагере жизнь поперек режима являлась привилегией лишь для членов одной из

триад. Не работали лишь они.

— Жара, мухота, вода грязная, — рассказывал Колька, — Потом я попал на двадцать

дней в ихний карцер, когда башку сокамернику разбил. Карцер почти как наш,

только теплее и крыс больше… Там и пришло мне решение о голодовке. Дай-ка, думаю,

вспомню, как мы с Карпом в Челябинске тридцать дней администрацию мурыжили…

Оказалось, китайцам плевать, ест заключенный или нет. Однако слухи, о русском,

который демонстративно не принимает пищу, все-таки по тюрьме расползлись.

Однажды ночью на семнадцатый день у него в камере появилась странная делегация.

Дверь открыл охранник, но внутрь не заходил.

Оказалась Кольку посетила тюремная «верхушка» среди заключенных. Один из них

сносно говорил по-русски.

Поинтересовались, за что попал. Заинтриговались биографией. Особенно их поразило

сочетание арестантского прошлого Кольки и его консерваторское образование по

классу флейты. Потом старший настойчиво попросил его понемногу начинать приём

пищи и сказал, что после карцера многое изменится.

Так начался его путь в триаде.

Срок он все-таки отсидел полностью, однако на работу его больше не водили.

Сначала он отлежал неделю в больнице, а потом его перевели в другое крыло тюрьмы.

Можно сказать, что Кольке повезло. Приходивший к нему в камеру мужчина лет

пятидесяти оказался в прошлом «синг фунг», то есть вербовщик новых членов клана