По следам рыжей обезьяны - Джон Мак-Киннон

Наши припасы быстро таяли, но мы ловили рыбу в бурных горных речушках, и к концу похода все мы были в отличной форме после перенесенных суровых испытаний. Мне в жизни не приходилось путешествовать по такой трудной и изрезанной крутыми склонами местности, а наши рюкзаки были не из легких. Наконец мы покинули резерват и, опираясь на крепкие шесты, медленно перешли вброд сбивающий с ног поток реки Беркайль. На противоположном берегу тропа вилась по сказочной стране известняковых пещер и гротов. Хлипкие лестнички были перекинуты через зияющие пропасти, и вся местность казалась нереальной декорацией из сказки об Аладдине. Тропа выбегала на небольшую вырубку, где стояли двенадцать домиков на сваях, — это была деревня Бату-Катак (Лягушачья скала). Мы отпраздновали наше возвращение из джунглей: купили и тут же съели курицу, а потом устроились на ночлег в пустовавшей хижине.

Ни свет ни заря нас поднял на ноги невероятный шум и гам. Горящие фонари прыгали и качались, затем исчезали — это жители деревни спешили на место происшествия. В один из домиков заполз колоссальный питон, и хозяин с друзьями старался его изловить. Они хотели продать его красивую кожу и поэтому не тронули его, а заманили в старый мешок из-под муки. Я спросил, сколько они хотят за него, немного добавил к этой сумме и получил в полную собственность Сай-Росса (питон получил имя мукомольной компании), хотя и не имел ни малейшего представления, что делать со своим новым приобретением.

На следующее утро мы запаслись фонарями и факелами и вернулись, чтобы исследовать необычайные известковые катакомбы, которые миновали вчера. Некогда вверх по долине была проложена хорошая тропа, но ею перестали пользоваться, и влажные джунгли так заполонили ее, что легче было пробираться вверх по руслу ручья. Но и здесь нам приходилось не раз прибегать к помощи парангов, прорубаясь через непроходимую чащу. Наконец мы добрались до небольшого водопада и как раз над ним вошли в лабиринт величественных пещер и туннелей, которыми была источена вся гора. Своды необъятных соборов звенели от резких криков тысяч засевших там летучих мышей, и их крохотные глазки светились, как угольки, при свете факелов. Стрижи со щебетом кружились и петляли вокруг своих слепленных слюной гнезд высоко на острых уступах стен. Под ногами хрустели мощные отложения скользкого гуано, в котором были захоронены скелеты погибших летучих мышей и выпавших из гнезд слетков стрижей. Через каждые несколько ярдов мы отмечали пройденный путь, потому что заблудиться в этом лабиринте ничего не стоило. Временами нам приходилось ползти на животе через узкие коридоры или переходить вброд лужи и озера, выше колена погружаясь в ледяную) воду. Мы выходили в громадные пещеры, где сталактиты и сталагмиты тянулись навстречу друг другу, стремясь соединиться в ледяных объятиях, а истекающие капелью каменные сосульки громоздились, карабкаясь на непостижимую высоту.

Во время раскопок в известняковых пещерах Центральной Суматры были обнаружены тысячи зубов доисторических орангов — возможно, они находили здесь укрытие. Я надеялся, что и наши пещеры хранят такие же зоологические сокровища, и мы принялись бродить вокруг обрыва, куда выходили отверстия пещер, старательно обыскивая одну за другой черные дыры. Хотя мы и нарушили покой нескольких заспанных дикобразов и принимавших солнечные ванны ящериц, наши археологические находки ограничились лишь почерневшим слоем почвы, который указывал на то, что в стародавние времена люди пользовались огнем. Но, несмотря на то что нам не повезло, я совершенно уверен, что эта местность заслуживает дальнейших, более серьезных исследований.

А когда мы вернулись в Бату-Катак, оказалось, что моя змея пропала вместе с мешком. Мы обыскали все уголки, но, когда я в полном отчаянии поднял глаза к небесам, оказалось, что мешок обвился вокруг потолочной балки. Несмотря на то что мешок связывал его движения, питон ухитрился взобраться вверх по опорному шесту, и, если бы мы еще немного задержались, ему удалось бы удрать. Прежде чем он успел осуществить еще какую-нибудь хитроумную попытку к бегству, мы собрали свои пожитки и перевалили через холмы в Бохорок, а оттуда в Медан.

Результаты путешествия в Лангкат меня очень обрадовали. Мы видели десять орангутанов и множество других животных. Суровая неприступность нетронутой природы гористого района вызвала у меня небывалый прилив энергии, и я чувствовал, что готов к любым испытаниям. Однако было совершенно ясно, что в этих местах не удастся заняться более подробными изысканиями. Передвигаться здесь было трудно, и шумные реки и водопады своим ревом заглушали те еле слышные звуки, которые бесценны для любого натуралиста. Очевидно, мне придется съездить в национальный парк Гунунг-Лёсер, который находится дальше на запад, за широкой рекой Алас.

Путешествие в Кутачане — это приключение, которое я не хотел бы больше пережить. Десять нескончаемых часов меня подбрасывало и трясло в допотопном автобусе веселенькой расцветки, который с головоломной скоростью мчался по дороге, изрытой жуткими ухабами. Я бы никогда не поверил, что такая куча народу может втиснуться в одну машину, и очень долго пытался найти место для своих колен и устроиться поудобнее. Даже проход перекрыли досками, так что не пропал ни один сантиметр драгоценной посадочной емкости. Работа кондуктора была в высшей степени опасной: чтобы собрать деньги за проезд, он вынужден был пробираться с риском для жизни вдоль перил снаружи автобуса, передавая сдачу через окна, в которых стекол не было и в помине. И все же некоторые пассажиры примостились на крыше, среди громко вопящей живности и битком набитых фруктами корзин.

Мы с громыханием взобрались на крутой, покрытый лесом откос Сиболангита, миновали высокие вулканы у Берас-Таги и Кабанджаке и пересекли высохшую бланг (пустыню) к северу от озера Тоба. Наконец спустились в долину Аласа и с лязганьем проследовали к северной провинции Ачех. Широкая заливная равнина была полностью возделана, и женщины не покладая рук рыхлили мотыгами землю и сажали на полях рис пади. По обе стороны к небу вздымались лесистые горы Лангката и национального парка Гунунг-Лёсер. Наша колымага прогромыхала через кампонги Каро, где женщины с неприкрытой грудью и жирные домашние свиньи служили доказательством того, что мусульманское вероисповедание еще не распространилось на эту часть Суматры. Не тормозя, водитель выкрикивал указания и швырял письма первому встречному, который попадался на дороге, когда мы мчались мимо. Это единственный способ доставки почты в этих местах, и он оказался поразительно эффективным.