Безжалостные обещания - М. Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я хочу остаться здесь навсегда. Я хочу, чтобы это никогда не заканчивалось.
Раскат грома разрывает нас на части, и прежде, чем мы успеваем даже пошевелиться, чтобы осмотреться, встать или узнать погоду, небеса разверзаются, и начинается проливной дождь.
Лука хватает меня за руку, помогая встать со стула, и мы бежим обратно на виллу, уже промокшие насквозь, и оба смеемся. Снаружи дождь льет как из ведра, небо раскалывается от света, стол, вино и наша еда полностью промокли во время шторма, который появился из ниоткуда.
— Здесь все именно так, — говорит Лука со смехом. — В одну минуту красиво и тихо, а в следующую идет дождь и шторм.
Я поворачиваюсь к нему, мое сердце бешено колотится в груди, когда я смотрю на его великолепное, точеное лицо.
— Вроде как мы.
Его пристальный взгляд ищет мой, и я не знаю, что он там ищет и нашел ли он это. Все, что я знаю, это то, что, когда он целует меня, у меня и мысли нет о сопротивлении. Не тогда, когда его горячий язык скользит в мой рот, его руки запутываются в моих мокрых волосах, когда он крепко прижимает меня к себе, и не тогда, когда мы вместе оказываемся на прохладной каменной плитке, французские двери все еще открыты, а занавески бешено хлопают на ветру, который усиливается, когда дождь проливается на окна и дверной проем.
Однако мы уже промокли насквозь, и никому из нас нет до этого дела. Моя юбка задирается вокруг бедер, джинсы Луки расстегнуты и спущены вниз, и через несколько секунд он внутри меня. Он не такой мягкий и сладкий, как раньше, но и не грубый. Это что-то совсем другое, его движения почти отчаянные? Это напоминает мне о той ночи, когда он прилетел домой после покушения на меня, о том, как он, казалось, нуждался во мне с яростью, которая пробирала до костей, чтобы напомнить себе, что я жива, что я все еще принадлежу ему. И я тоже это чувствую. Мы прижимаемся друг к другу, насквозь промокшие, наша кожа горит лихорадочным жаром холодным дождливым вечером. Я забываю, где заканчиваюсь я, и начинается он, когда я переплетаю свои ноги с его, прижимаясь друг к другу.
Как будто мы оба знаем, что балансируем на острие ножа, рискуя потерять друг друга, что мы на перепутье. Мы оба заключили сделку с дьяволом, чтобы попасть сюда, и теперь я знаю, что должна заплатить за это.
Я просто не думала, что в придачу потеряю свое сердце.
СОФИЯ
В конце концов мы снова принимаем душ, чтобы согреться, а затем переодеваемся в более удобную одежду: мягкие кашемировые джоггеры и обтягивающую укороченную майку для меня, серые спортивные штаны и белую футболку для Луки. Я редко видела его таким. Обычно дома он остается в своей рабочей одежде до тех пор, пока не приходит время ложиться спать, и, по-моему, в ней он даже горячее, чем во всем остальном, в чем я его видела. Он выглядит довольным и расслабленным, даже его волосы растрепались больше обычного, и это так отличается от того, каким он обычно бывает. Но опять же, все на этой неделе именно так и обстоит.
Почти сразу же, как мы выходим из душа, отключается электричество, а снаружи все еще бушует буря. Через несколько минут раздается стук в дверь, один из сотрудников приходит узнать, хотим ли мы еще наш ужин, и извиняется, хотя в этом явно нет ничьей вины.
В результате остаток ужина мы съедаем при свечах в столовой, из окон которой открывается вид на воду. За стеклянными дверями нам видна вся гроза, снова и снова сверкают молнии и льет дождь, пока мы едим жареную утку с пряностями, картофельное пюре с маслом и хрустящую брюссельскую капусту, обжаренную с панчеттой, апельсином и какой-то глазурью, которая вкуснее, чем я когда-либо представляла, может быть у брюссельской капусты.
Позже, засыпая под шум утихающего дождя, я не могу отделаться от мысли, что сегодняшний день, должно быть, был счастливой случайностью. Тест или что-то в этом роде, придуманный Лукой. Даже когда он заключает меня в свои объятия, чтобы уложить спать, чего он никогда не делает, я не могу позволить себе полностью расслабиться. Но до конца недели ничего не меняется. На следующее утро мы завтракаем на балконе, солнце такое же бодрящее, ясное и голубое, как и прошлой грозовой ночью. Завтрак восхитительный, яйца-пашот, копченый лосось и вафли с медовыми цветами и ванильным сиропом, стекающим с них вместе с растопленным сливочным маслом. Я хочу съесть все.
В результате я съедаю половину первой душераздирающе вкусной вафли, прежде чем мне приходится бежать в ванную, чтобы меня вырвало. Когда я возвращаюсь, Лука странно смотрит на меня.
— Ты в порядке? — Это все, что он спрашивает, накалывая кусочек кабаньей колбасы, но я слышу в его голосе что-то еще. Это заставляет меня задуматься, не начинает ли он что-то подозревать.
— Думаю, это все, из-за перелета, — слабо говорю я, зная, насколько это плохое оправдание. Я никогда не слышала, чтобы из-за смены часовых поясов кого-то тошнило. Но это лучшее, что я могу придумать под давлением.
Мне придется придумать способ блевать более приватно.
К счастью, Лука не подвергает сомнению мое решение этим утром пить только воду. После завтрака мы переодеваемся в купальные костюмы. Когда я выхожу на палубу, где Лука уже растянулся в шезлонге, он замечает меня и так одобрительно присвистывает, что я понимаю, что он говорит серьезно.
— Ты уже видел меня обнаженной, — поддразниваю я его, — и в нижнем белье. Конечно, не в бикини, но это не так уж и поразительно.
— В великолепной девушке в бикини есть что-то, что просто радует, — сообщает он мне. — Давай, залезай в бассейн. Я хочу увидеть тебя мокрой в бикини.
До этого я, возможно, пожаловалась бы или попыталась поспорить, но вместо этого я просто покачиваюсь в сторону сверкающего пейзажного бассейна, наслаждаясь ощущением его взгляда на себе. По такому случаю я выбрала бикини-стринги цвета морской волны, которое завязывается на бедрах и едва прикрывает изгибы моей задницы, с топом, который на самом деле не предназначен для того,
