Да здравствует королева! - Ольга Ильина

— Она нашла его на корабле. Я солгал тогда, сказал, что он принадлежит Мэдди. Возьмите. Я проверял, он не отравлен.

— Вы думаете, она смирилась?

— Не знаю. Но она показалась мне сломленной. Наверное, только сейчас она, наконец, начала осознавать, что его больше нет. Раньше ей мешала это сделать нескончаемая борьба за власть. Теперь же бороться больше не с кем.

— Вам покажется, что я сошла с ума, но мне жаль ее. Наверное, она очень любила короля.

— Не знаю. Я думал, любила. Даже винил его в какой-то мере, но сейчас, я понимаю, что любить, значит, желать счастья, от всего сердца, пусть даже не со мной.

— Мама когда-то говорила, что полукровки, как и дэйвы, любят лишь однажды. Но, мама во многом ошибалась. Она всю жизнь так боялась короля, так боялась, что Александр погубит меня, а вышло так, что именно я стала причиной его гибели. Кто знает, может, и в этом она ошибалась.

— Не знаю, то ли мне этого желать, то ли нет, — хмыкнул Дэйтон, переводя грустный разговор в шутливый. — Я скажу вам, лет эдак через пять.

— О, я буду ждать с нетерпением, — ответила Мэл в той же шутливой манере, и все же, когда он ушел, ей стало легче. Чувство вины за разбитое сердце иногда может ранить куда сильнее неосторожно нанесенной обиды, наверное, потому, что ты не можешь ничего исправить, как бы ни старался.

Ровенна сидела на коленях у камина и жгла письма. Свои к королю, его к ней, его бумаги, записки, дневники. Она бы весь замок сожгла, в котором он прожил большую часть жизни, спасаясь от интриг двора, если бы ей было куда идти. Конечно, за годы у власти, она стала чуть ли не самой богатой женщиной Арвитана, а вот своим домом так и не обзавелась, точнее не так, ее домом всегда был дворец, который сейчас заняла другая.

Она чувствовала себя несчастной и разбитой, и даже последний подарок, который она приготовила для всей этой мерзкой шайки, не радовал. Все было кончено, и с осознанием этого пришло другое осознание — его больше нет. Вдруг она почувствовала там, где билось сердце, жгучую, невыносимую боль, слезы брызнули из глаз, и она впервые за много-много лет разрыдалась.

Кто-то постучал в дверь, она обернулась, поспешно вытерла слезы и жестко посмотрела на Ирму, верную служанку, единственную из всех, кто пожелал остаться с ней, впрочем, леди Элиран никогда не умела быть по-настоящему благодарной и сейчас, ее появление не вызвал ничего, кроме глухого раздражения.

— Я же просила меня не беспокоить! Что непонятного было в моих словах?

— Миледи, к вам пришли, — невозмутимо ответила Ирма, прекрасно зная характер своей госпожи. Ее давно уже не пугали крики синьоры, по большей части они были пустыми и не несли никакой угрозы.

— Кто? Стража? Они, наконец, поняли, что леди Ровенна Элиран, дочь графа Мартона никогда не сдается? Ну, что же ты? Зови, зови этих ублюдков сюда.

— Миледи, это мужчина, — все также невозмутимо отозвалась Ирма.

— Всего один? Или это предатель Вернер решил еще что-то с меня поиметь, тогда гоните его в шею.

Подонок предал ее, как только запахло жареным, один из многих, переметнувшихся на сторону девчонки.

— Нет, это не господин Вернер.

— Да что ты мямлишь, убогая? Черт, даже сейчас меня окружают идиоты.

Ровенна разозлилась, поднялась, оттолкнула компаньонку и пошла в холл, где ожидал ее таинственный визитер. Но каково же было ее удивление, когда она увидела своего старого знакомого из прошлого.

— Кроули? Ты?

Ее поразил его вид. Какой-то странный, трясущийся, полубезумный взгляд, лохмотья вместо одежды, да она с трудом узнавала в этом худющем старике своего давнего любовника.

— Что с тобой случилось?

— Жизнь потрепала, — криво усмехнулся он.

— Что ты делаешь здесь?

— Я искал тебя.

— Зачем?

— У меня есть кое-что для тебя, информация, за которую можно отдать очень много, целое состояние.

— Что ты можешь мне такого предложить? — скривилась Элиран.

— Для начала… я бы выпил.

Она не поверила ему, но заинтересовалась. Поэтому велела Ирме отвести его в комнаты для гостей, приготовить ванну, накормить, побрить, привести в божеский вид. Да и самой не пристало встречать гостей в испачканном сажей платье, особенно, если после ей больше не доведется принять ароматных ванн.

Через час они оба встретились, посвежевшие, успокоившиеся, готовые для разговора.

— Так что ты хочешь рассказать? — спросила она, предлагая мужчине сесть.

— Не все так просто.

— А, понимаю, ты хочешь денег. Но я не готова платить тебе за пустоту.

— Мне и не нужны деньги, — покачал головой Кроули и снова его взгляд стал отстраненным и полубезумным. — Я принес кое-что. Я нес это очень долго, берег, как мог.

Он подал ей какой-то сверток, но Ровенна побрезговала прикасаться к нему, тогда он сам его развернул и то, что она увидела перевернуло в ней все.

— Откуда? Откуда ты это взял? — вскрикнула она, схватила его за ворот рубашки и затрясла так, что ему силой пришлось отдирать ее от себя. — Что это за глупые шутки?

— Это не шутки, — проговорил он, потирая шею. — Он жив, твой король жив.

— Этого не может быть!

— Я сам видел его. Я говорил с ним.

— Ты лжешь!

— Нет. Его нашли в море, спасли, но он….

— Что? Что? Говори?

— Он ничего не помнит.

— Не помнит?

— Не помнит, как его зовут, что он король, что у него есть дети, жена и ты.

Она долго молчала не в силах понять, осмыслить, а после, осознав, приняв и начав соображать, спросила:

— Чего ты хочешь?

— Самую малость. Помнишь целебную магию, что спасала королеву Глорис? Платок?

Ровенна несколько минут непонимающе смотрела на него. Она совершенно забыла о тех временах и о глупой маленькой королеве тем более. Но магию она помнила, и вдруг поняла, что встречала ту же магию совсем недавно.

— А! Вспомнила! Вспомнила! — как ненормальный завопил Кроули. — Я знал, что ты помнишь, знал!

— И что с того?

— Я знаю, ты сохранила что-то еще? Платок, был ведь не один. Ты запрятала его от меня, чтобы использовать самой. Оставила ведь?

Он почти кричал на нее, обвинял и вел себя крайне возбужденно. Конечно, у нее ничего не осталось, да и как? Друзья девчонки забрали все. Но он-то об этом не знает. И она решила на этом сыграть.

— Да, ты прав. Я оставила кое-что.

— Покажи, покажи мне, — нетерпеливо потребовал он, и она, было, пошла к дверям, но через секунду остановилась.

— Нет. Пока ты не расскажешь мне все.

— Так не пойдет. Мне нужен, нужен платок.

— И я отдам его тебе. Мне он без надобности, поверь. А вот ты… можешь от меня что-то скрыть. Как я узнаю, что ты говоришь правду?