Принц теней - Курт Бенджамин

Сначала показалось, что вызов никто не принял, и юноша расслабился. Вдруг сама Каду предстала перед ним, с мечом и ножом, как и Льешо, и с таким же выражением лица. Юноша поменял позу, изогнув позвоночник таким образом, чтобы его живот находился как можно дальше от правой руки девушки. Нож он держал горизонтально, словно забор между собой и противницей. Потом повернул запястье, развернул корпус боком, представляя наименьшую площадь для атаки. Лезвие по извилистой траектории настигло цель и остановилось под ее подбородком.

Каду уставилась на Льешо с широко раскрытыми глазами, правая рука разжалась сама по себе. Юноша кинул взгляд вниз, проследив, как выскользнул ее нож. Только когда девушка осталась безоружной, он убрал нож от ее горла. Внезапно Каду достала потайной нож и взмахнула им, но встретила отпор: Льешо тотчас отреагировал и, не задумываясь, мог бы откромсать ей руку, а затем перерезать глотку. Его остановил мастер Якс, резко схватив юношу за кисть.

— Льешо! — крикнул учитель, и парень услышал, что тишина сменилась низким гулом, увидел, что друзья уставились на него с открытыми ртами, а Якс смотрел ему прямо в глаза, словно пытаясь обуздать его. Тут он заметил, что до сих пор держит нож мертвой хваткой, и разжав кулак, ошеломленно вздохнул.

— Она хотела убить меня, — стал оправдываться юноша, борясь с подступающей тошнотой.

— Я проверяла тебя, — сказала Каду, потирал запястье.

Ее трясло не меньше, чем Льешо. Якс испепелил ее взглядом.

— Я же предупреждал тебя не испытывать его ножом, — напомнил Якс угрожающим тоном. — Он не может преодолеть рефлексы, прочно в нем закрепленные. В лучшем случае ты потеряла бы руку. Возможно, он и на этом бы не остановился.

Каду посмотрела на Льешо, борясь с адреналином в крови. Юноше было знакомо это состояние, оно охватило его самого.

— Что ты сделала со мной? — закричал он, пораженный своим поступком и напуганный возможными последствиями, о которых прямо заявил Якс. Мастер качал головой.

— Это не наших рук дело, — сказал он. — Мы не могли изменить навыки, привитые ему в прошлом, поэтому только оттачивали их. Твои схватки с ножом всегда будут заканчиваться смертельно. Мы лишь хотели научить тебя выходить из них победителем.

— И, кажется, вам это удалось, — сказала Каду более спокойным тоном, чем смог бы Льешо в подобной ситуации. — А меня вы так обучить сможете?

— Я не стал бы этого делать, — ответил Якс, — даже если бы мог. Твой отец убил бы меня, если б я попытался.

— Почему? — почти фыркнула Каду, наткнувшись на такую секретность.

Мастер Якс многозначительно улыбнулся и покачал головой.

— Спроси отца, — посоветовал он, неодобрительно взглянув на гвардейцев, замерших в разных боевых позах.

Каду покорно опустила глаза и поклонилась Льешо, следуя освященной веками традиции выражения уважения.

— Рядом с тобой учитель становится учеником.

Льешо кинул на мастера Якса взгляд, давший понять, что ему не уйти от вопросов. Но сначала надо было успокоить воинов, наблюдавших за схваткой, чтобы они потом не испугались тренироваться с ним в паре.

— Однако, — сказал юноша, — ученик владеет трезубцем и копьем не лучше, чем граблями и мотыгой.

Кто-то в толпе хихикнул, вспомнив оскорбление в адрес фибских ловцов жемчуга. Льешо с напускным шутовством улыбнулся и поклонился тренирующимся гвардейцам и их учителю. Когда он повернулся, мастер Якс уже исчез. Через узкую гладь воды Льинг и Хмиши наблюдали за ним с серьезными лицами. Льешо не посчитал нужным улыбнуться им, утешить их ему было нечем, а его тайны только еще больше напугали бы друзей. Поклонившись вновь, юноша удалился по пешеходному мостику к своим товарищам.

— Где здесь лечебная палата? — спросил он.

— Вон там.

Льинг показала на просторное здание с белыми занавесками на окнах. К нему вела дорога по еще одному маленькому мостику. Льешо подумал, что как бы красиво ни выглядели здешние пейзажи, ему скоро изрядно надоест вода, как неотъемлемая часть любого пути.

— Нам проводить тебя? — спросил Хмиши, встав рядом с Льинг и не скрывая нежелание следовать за юношей.

Было больно видеть, что старые друзья смотрят на него со страхом и непониманием. Однако Льешо не мог придумать, что сказать, чтобы вернуть все на свои места. Он покачал головой и выдавил из себя:

— Нет. Я просто хочу навестить товарища.

Они не спросили, кого именно и когда он успел с кем-то познакомиться в лагере правителя, если находится тут лишь два дня, да и те проспал. Юноша решил, что они просто боятся получить абсурдные ответы, поэтому молча проводил их взглядом и отправился в лечебницу.

Лечебница напомнила ему больницу брата: он почти почувствовал холодный воздух гор, щиплющий щеки, и вес большого веника в руках. Адар слишком уж буквально понимал служение своему народу. В Фаршо, конечно же, не было гор, и ветер дул теплый, полный цветочной пыльцы. Однако каждый уголок говорил о душевной заботе и старании целителей. Пол и стены были из светлого дерева, окна распахнуты для света и свежего воздуха. Терпкий запах лечебных трав и сладких успокоительных лекарств перемешался с парами кипяченого белья. Льешо показалось, что он встретит там самого брата за работой. От осознания невозможности увидеть Адара подступили слезы.

Просунув голову в открытое окно, юноша обнаружил Бикси, сидящего на кровати с обезьяной Каду, свернувшейся калачиком у его ног.

— Наконец-то ты появился! — сказал златовласый. — Я уж подумал, что ты умер.

— Нет, не умер, просто спал.

Льешо запрыгнул через окно, не утруждая себя поиском двери, и вмиг очутился у кровати Бикси, вздрогнувшего от вскочившей обезьяны, которая словно пружина взлетела вверх и теперь выкрикивала ругательства на своем языке с балки под крышей.

— Извини, — сказал Льешо.

— Да ничего, — ответил Бикси. — Тебе, однако, придется попросить прощения у Маленького Братца, если не хочешь, чтобы он по ночам бросался в тебя своими экскрементами через окно.

— Манеры прямо как у хозяйки.

Бикси схватился за повязку. Не дождавшись от Льешо вопроса, он пожал плечами и пожаловался, шмыгнув носом:

— У Хабибы есть девушка-подмастерье. Все ее лекарства пахнут цветами.

— Маловероятно, что она хочет отравить тебя. А это уже хорошо, — сказал Льешо, и Бикси рассмеялся.

— Ее лечение, конечно, не столь болезненно, как у Марко. Однако у нее ужасный характер. Я слышал, как она спорила с мастером Яксом. Он затих, словно ребенок, от ее острого языка. Как она закончила, тотчас ускользнул, посрамленный. Я не доверил бы ей твое лечение, что бы ни произошло.