Гончаров приобретает популярность - Михаил Петров

– Счас, дядь Гриш, тут у нее пакет с продуктами. Батон белый, батон черный. Консерва, сыр, масло, опять масло…

– Да на хрен мне ее масло, ты документы ищи.

– Счас, вот ее радикюль, счас. Ага. Права, паспорт, квитанции какие-то.

– Баран. На кой нам хрен ее квитанции? Читай паспорт.

– Ага. Ефимова Людмила Алексеевна, тысяча девятьсот шестьдесят третьего года рождения. Русская. Паспорт серии IV ЕЖ, номер…

– Дубина, ну зачем нам знать ее номер, смотри прописку.

– Ага. Проживает по адресу…

– Что, что? По какому адресу? – насторожился Гришаня. – Повтори еще разок.

– Ну я же сказал, по адресу…

– Вон оно что! – удовлетворенно загоготал Харитонов. – Так Гончаров тоже по нему прописан. Посмотри-ка, Валек, ее семейное положение.

– Замужем. Муж – Гончаров Константин Иванович.

– Ну! А что я тебе говорил! – пуще прежнего возликовал Гришаня, а Милка толкнула меня локтем в бок, и я понял, что пора.

Одним движением я выбросил руку и, припечатав электрошок к уродливой ступне, замкнул контакт. Почему-то меня тряхнуло тоже, но это я понял потом, а пока, не обращая внимания на скукоженного Гришаню, крикнув Милке: «Обрез!», я за шиворот выдирал из машины стриженого Валька. Пока он мало что понимал, но скоро даже его неповоротливый ум постигнет случившееся, и тогда нам придется туго.

– Наручники под сиденьем! – держа Гришаню под прицелом обреза, крикнула Милка. – Да ты дверцей его, дверцей. – Даже в этой экстремальной ситуации она не отказала себе в удовольствии дать мне ценное указание.

– Ну дверцей – так дверцей! – согласился я и припечатал стриженый затылок Валька. – Что бы я без тебя делал, зайчик ты мой ненаглядный! – защелкивая наручники на послушном Вальке, поблагодарил я супругу.

– Без меня ты бы давно был на том свете. Притащи из багажника трос, этого борова надо тоже упаковать. И того дурака Валька понадежнее свяжи веревкой, а потом сними наручники, они денег стоят.

Послушавшись ее рациональной рекомендации, я уже заканчивал перевязку стонущего Валька, когда из ворот выскочила здоровенная псина, а за ней свирепая и голосистая баба. Псина кинулась на Милку, а баба с криком «Банзай!» на меня.

Грохнуло сразу из двух стволов, и овчарка в мгновение ока из белой превратилась в черно-красную, а баба остолбенела и заткнулась своим криком. Наступила удивительная тишина. Баба стояла и молча таращила глаза на собачьи судороги. Гришаня и Валек лежали неподвижно, внимательно рассматривая серую дорожную пыль. Милка вопросительно уставилась на меня, а я тоже смотрел на собачьи конвульсии.

– Женщина, идите в дом, все будет хорошо! – первым выходя из этого секундного шока, выкрикнул я. – Идите же!

– Убийцы! – тоже включившись, завыла она октавой выше. – Вы и Гришеньку моего так же, как Буянчика, убьете. Не да-а-ам!!! – кинулась она на Милку, но неожиданно нам на помощь пришел сам Гришаня:

– Заткнись, дура, иди в избу.

– Да как же так, Гришенька, они же Буяна застрелили! Может, покликать кого?

– Дура ты и есть дура, только вякни, они же тебя рядом положат! Убирайся вон.

– Ой, девушка, не сгубите вы его, – переключилась она на Милку. – Христом вас и Богом прошу, не губите, один он у меня, кормилец проклятый. Что я без него буду делать? Троих мне девчонок наклепал, ирод.

– Женщина, немедленно уходите отсюда, ничего с ним не будет.

Решительно взяв бабу под локоть, я втолкнул ее в ворота и, еще раз проверив надежность узлов и веревок на пленниках, занялся тем, ради чего сломя голову примчался сюда.

– Что ты там делаешь? – неодобрительно следя за моими действиями, спросила Милка. – Совсем чокнулся? Может быть, хватит? Пора сматываться.

Наверное, со стороны я казался смешным, но мне было совсем не до смеха. Встав на карачки, я сантиметр за сантиметром ощупывал днище машины и внутреннюю часть крыла.

– Тебя нужно показать психиатру, – не унималась она. – Поехали, пока не поздно.

– Молчи, лучше присматривай за своими подопечными, – посоветовал я и наконец наткнулся на то, что искал. – Вот оно! – вытягивая из полости заднего бампера полиэтиленовый сверточек, в восторге объявил я.

– Что это? – поневоле заинтересовалась жена.

– Кока! Кокаша, кокаин или то, на что меня хотели подцепить!

– Ничего не понимаю.

– Это не обязательно. – Подойдя к Гришане, я ногой перекатил его на спину и, сунунув в нос пакет, спросил: – Что это такое?

– Не знаю! – простодушно заморгал он. – Первый раз вижу.

– Зачем ты нам его подсунул?

– Ничего я вам не подсовывал. Говорю же вам, что первый раз этот мешочек вижу.

– Врешь, скотина, – продолжал настаивать я, хотя прекрасно понимал, что Гришаня здесь ни при чем. Вряд ли у него хватило бы духу за просто так подарить мне почти десять тысяч рублей, щука тут орудовала на порядок выше. – Чурка с глазами, удавлю, если не скажешь, кто тебя подговорил.

– Вот те крест, не знаю, не видел, не заметил. Да и стоит он, наверное, дорого. Что делать-то будем, командир?

– Мы поедем домой, а вам я советую еще немного отдохнуть, а затем принять ароматизированную ванну, потому как дюже смердите. Только предупреждаю вас в последний раз: если вы после нашего отъезда опять начнете подло себя вести, например организуете за нами погоню, то последуете за своим кобелем. Он ужасно мучился и не хотел умирать.

– А как же Миша? Что с ним будет? – запоздало запереживал, заскулил старшенький.

– Я от своих слов пока не отказался. Людмила Алексеевна, дайте их оружие.

Ухватив обрез за цевье, я что есть моченьки трахнул его о бетонную опору и, стряхнув щепу, зашвырнул покореженный механизм в желто-зеленую канаву.

– Что вы делаете! – поднимаясь на колени, завопил Валек.

– Эрнест Хемингуэй еще когда сказал: «Прощай, оружие!», читайте классиков, охламоны, – пинком возвращая его на место, назидательно пояснила Людмила. – Все, что ли?

– Вперед. Счастливо оставаться, Харитонов Гришаня! – садясь за руль, от души заржал я.

Все хорошо обдумав и прикинув, по какому сценарию будут развиваться дальнейшие события, на повороте, когда его дом скрылся из виду, я фарами приказал Милке остановиться.

– Ну что еще? – раздраженно спросила она.

– Поменяемся местами. Садись в мою машину, а я поеду на «Волге».

– Это еще зачем?

– По двум причинам: во-первых, сейчас они кинутся за нами в погоню и прежде всего будут стараться догнать мою «Коломбину».

– Значит, ты хочешь опять подставить меня? Ну и сукин же ты сын!

– Замолчи и дослушай. А во-вторых, «Коломбину» остановят на первом посту ГИБДД.

– Почему? И почему опять должны остановить меня?

– Да потому, что со вчерашнего, если не с позавчерашнего дня на нее дана ориентировка как на машину наркокурьера. Меня старательно хотят подставить. Поняла?

– Не поняла. Не поняла, почему я должна выступать в роли наркокурьера?

– Тебе многого еще не понять. Ты видела, как я вытащил кокаин?

– Видела, ну и что?

– А значит, там его нет? Ведь так?

– Так. Совсем ты мне мозги затрахал.

– А значит, машину проверят и тебя отпустят, так?

– Так, – совершенно сбитая с толку, согласилась она. – И что это дает?

– Ты спокойно последуешь домой и ляжешь спать, вот и все. А если и после поста они от тебя не отцепятся, то напрямую дуй в отряд к Максу, а уж он найдет средство от них отделаться.

– А какой во всем этом смысл?

– Боже, как ты непробиваемо глупа. Ты развяжешь мне руки тем, что утащишь за собой моего хвоста и уладишь все проблемы с гаишниками, а я тем временем решу два серьезных вопроса. Я очень люблю тебя, Милочка!

– Ну и скотина же ты, Гончаров, – садясь в «Коломбину», вздохнула она. – Забирай отсюда свою наркоту, выкинь ее к чертовой матери, а то в самом деле попутают. Одни только неприятности от тебя, Константин.

– Двинемся по моей команде. Скорее всего, они будут на грязно-синем «Москвиче», с хорошими ходовыми качествами, особенно не удаляйся, но и близко их не подпускай. Возле поста, когда тебя остановят, они поймут, что не за тем зайцем гнались, и оставят тебя в покое. Теперь главное. Через четыре километра сверток на основную магистраль. Ты пойдешь по ней, а я рвану прямо через Белую церковь. И последнее, пусть отец узнает про судьбу Светланы Сергеевны Лютовой. Ее вчера загребли за наркотики, как это пытались сделать и со мной. Все. Удачи!

– Да пошел бы ты…

Мои прогнозы оказались верны. Синий блин на колесах не заставил себя долго ждать. На большой скорости он вылетел из-за поворота и начал быстро приближаться к нам. Сорвавшись с места, я тем самым подал Милке знак.

Держа их на стометровой дистанции, мы приближались к свертку, и я начал немного нервничать, всерьез опасаясь за успех нашего замысла. Если они разгадают наш маневр, то дальнейшее мое передвижение будет весьма проблематичным.

Миновав сверток, я облегченно вздохнул, видя, как синий «Москвич» послушно свернул направо. Пожелав Милке чистого асфальта, я снизил скорость и невольно вернулся все к тому же вопросу. А на верном ли я пути? А если и на верном, то до какого рубежа могу по нему пройти? И не заведет ли он в итоге меня в тупик? А такое опасение существовало, и оно было обоснованно.