Безумно холодный - Тара Янцзен

Он заметил Куина и Реган, выходивших через заднюю дверь, когда ступил в зал через парадный вход. Но было уже слишком поздно, чтобы пытаться догнать их, расталкивая толпу. Они возвращались в дом его отца. Они сказали, что это ненадолго, но больше ждать он не мог. Ему нужно было вырваться оттуда. Скитер сказала, что Хокинс тоже может появиться в галерее — какие-то проблемы с убийством прошлой ночью. Это было необычная для ОПО операция, но она была связана с приказом покинуть Колумбию, полученным Хокинсом. Дилан рассказал ему это в самолете из Панамы, но он так устал и был так измучен похмельем, что едва ли слышал десятую часть сказанного — кроме той части, в которой говорилось, что все они вернутся в Южную Америку.

Чтобы закончить дело.

От этой мысли его желудок переворачивался. Он знал, как это будет, когда они вернутся в Колумбию, знал, что они будут делать, и боялся, что этого будет недостаточно — и это ужасало его. Крид сказал, что их с Джей Ти подставили. Найти этих людей будет сложнее, чем найти тех, кто пытками высасывал дюйм за дюймом жизнь Крида из его тела и убил Джей Ти. Добиться для них правосудия будет еще сложнее, но для мятежников, убивших Джей Ти, правосудие будет скорым и суровым.

Тело его брата вспышкой мелькнуло в сознании, и он почувствовал, как пот выступил на лбу. Пытаясь вздохнуть, он посмотрел вниз на бокал с шампанским, потом сунул его обратно в руки болтавшей женщины и отошел прочь.

Ему нужно найти Никки.

Он дважды пересек комнату, пробираясь сквозь толпу, всматриваясь с лица, и уже, было, решил сдаться и уйти прежде, чем вообще перестал дышать, как вдруг увидел ее, в окружении большой группы людей, стоявших перед картиной Трэвиса Джеймса, чудо-жеребца и ее любимой модели. Он вспомнил, что видел эту картину в ночь их знакомства, но именно Никки заставила его остановиться, как вкопанного.

Боже, она была так красива. Даже изо всех сил стараясь помнить ее, об этом он забыл. Он смотрел на нее и не мог поверить, что прикасался к ней, целовал ее, занимался с ней любовью, что его тело было внутри нее. Он никогда не встречал никого, кто бы влиял на него как она. Она была совсем небольшого роста, но обладала над ним силой, обескураживающей и завораживающей его. Она сочилась энергией, которая зажигала ее изнутри. Она была жаром, светом, теплом и такой любовью, какой он не знал раньше — а ведь едва ли знал ее.

Он снова оглядел галерею. Это была ее ночь. Место было заполнено ее картинами, большинство из них изображало Трэвиса, который был достаточно милым парнем, но Киду он нравился бы больше, если бы не висел повсюду голый, особенно перед девушкой, в которую он влюбился быстрее, чем обычно решал взять телефон при знакомстве.

Она извинилась перед толпой, и ушла прочь, пересекая галерею — одна — и он понял, что должен либо сделать своей ход, либо уйти. Компромиссов быть не могло.

Он, было, пошел за ней, но не успел сделать и нескольких шагов, как вновь попал в засаду женщины с шампанским.

— И снова привет, — сказала брюнетка: белые зубы и украшенное блестками платье. — Ты так и не сказал, как тебя зовут. Я Памела.

Она протянула руку, и Кид несколько секунд тупо смотрел на нее прежде, чем вмешалась привычка, и он все же пожал ее ладонь.

— Э-э-э… Я… э-э-э… — Уголком глаза он увидел подходившую Никки. — Я Кид, в смысле, Питер. — Его голос затих.

Он с такой силой смотрел на Никки, что она должна была почувствовать это, понять, что он здесь. В конце концов, она взглянула в его направлении, и тогда весь мир исчез. Больше ничего не существовало кроме них двоих: его, примерзшего к месту, и ее… мгновенно побледневшей и… разозлившейся?

Нехорошо. Он не был готов к злости, что с его стороны было величайшей глупостью. Стоило дать себе пинка. Конечно, она злилась. Он встал и бросил ее, и хотя он сказал, что уходит, и сказал, как много она значит для него, но все же не был уверен, что она тогда окончательно проснулась.

Судя по выражению ее лица сейчас, она тогда спала.

Он снова сделал шаг ей навстречу, но понял, что женщина в блестящем платье все еще держит его за руку.

Господи.

— Э-э-э, простите меня.

Он освободил руку и подошел к тому месту, где посредине зала стояла Никки. И обнаружил, что не знает, что сказать.

Ну, на самом деле это не было правдой. Он знал тысячи вещей, которые хотел сказать ей, миллионы тысяч, просто ни одна из них не приходила на ум.

— Привет. — Это было лучшим, что он придумал. Она ничего не ответила, и он постарался сильнее: — Мне какое-то время не было в городе.

— Знаю, — сказала она. Голос ее немного дрожал, а взгляд бы направлен куда-то за его спину. — Я… Я очень сожалею о твоем брате.

Он собирался проигнорировать это. Он не мог говорить о Джей Ти. Вообще, ни с кем. Он даже с Диланом не смог о нем поговорить.

— Я был в… э-э-э… Южной Америке. — Проклятье, ему нужно было позвонить ей. Теперь он понимал, какую страшную ошибку совершил, когда не звонил ей, имея такую редкую возможность, ведь пару раз он был в Панаме. Он думал о том, чтобы позвонить ей. Просто ему казалось неправильным втягивать ее в то, что происходило. — Приказы пришли в ту ночь, когда мы… э-э-э… были вместе, и я подумал, что мы могли бы начать, ну, с того, на чем… э-э-э…

Она взглянула на него. Брови ее выгнулись, создавая странное выражение лица, наполовину смущенное, наполовину ему вообще не понятное, но оно определенно выглядело плохо.

— …остановились, — сбивчиво закончил он. Выражение ее лица немного изменилось, но именно с переменой он наконец понял его: опять злость. Он почувствовал себя так, словно песок утекает из-под ног, словно старая добрая волна засасывает его обратно в быстрину.

— Я имею в виду… — Боже, он такой тупой. Он все сказал неправильно.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — сказала он сквозь зубы. — Я точно знаю, что ты имеешь в виду.

Он поймал ее за руку, когда она отвернулась, чтобы уйти. Он не мог отпустить ее. Пока нет. Ведь его разрывало изнутри от одного взгляда на нее. Ведь она злилась на него.

— Никки, — сказал он. Голос его был хриплым, ладонь, сжимавшая ее руку, напряглась.

Ее кожа была мягкой.

— Нет, Кид. — Покраснев, она взглянула на него. — Ты не можешь просто прийти сюда и ожидать… — Она внезапно остановилась, цвет исчез с ее лица. Уязвимость проскользнула во взгляде. — Прости, мне очень жаль, но я не могу…

— Никки? — вмешался другой голос, и Кид поднял голову. Его челюсти мгновенно сжались.

Трэвис, голубоглазый светловолосый чудо-жеребец встал рядом с ней достаточно близко, чтобы обнять за талию. Кид почувствовал, как его и без того короткий поводок, стал еще короче.

— Кид. — Трэвис поприветствовал его кивком и легкой улыбкой, которая ни на секунду не ввела Кида в заблуждение, но он не мог позволить ситуации перерасти в потасовку. Пока у него были силы сдерживаться.

Конечно, он лучше всех знал значение этого «пока». В последнее время он был не в ладах с собой.

— Трэвис. — Он поздоровался в ответ, стараясь не думать обо всех тех часах, что мальчик-модель провел голым в мастерской Никки. Старался не думать о руке Трэвиса на ее талии или о том, что могло произойти между ними двумя, пока его не было.

Он не хотел причинять парню боль. Правда, не хотел. Никки точно возненавидит его, если он попортит ее ангелочка — и, несмотря на предостережение во взгляде Трэвиса, у Кида не было никаких сомнений в том, кто из них ляжет первым. Сегодня он мог просто подойти к парню и сказать: «Не лезь ко мне вечером. Ты слишком милый парень, чтобы оказаться посреди того, что я раздаю». Но он не сделал этого.

Сегодня самым главным было выиграть, а победа означала уход с Никки. В конце концов, он отошел, позволив руке скользнуть вниз по ее предплечью, обхватить ее ладонь. Номинально это было менее агрессивное объятье, но все же связь сохранялась. Он не собирался ее отпускать, ни за что, только если она окончательно отвергнет его.

— Один танец, — сказал он, снова сосредотачивая внимание на ней. — Это все, чего я прошу. Только один танец. Сегодня у меня День Рождения. — Ему пришлось сделать усилие, чтобы не вздрогнуть при последних словах. Это было правдой, но правдой такой же убогой как и все, что он сегодня говорил.

Ладно, куда хуже, чем просто убогой. Он был просто жалок, и, если она отвергнет его после такой убогой мольбы, то только потому, что спит с Трэвисом. У него не было никаких подтверждений этому заключению, но интуиция твердила, что он прав — и вот тогда ночь могла стать действительно некрасивой. Были ли сексуальные побуждения и инстинкты Трэвиса чисты, как говорила о них Никки, или нет, Кид, вероятно, в любом случае разорвет парня.

Ни от него, ни от Трэвиса не укрылась ее неуверенность. После нескольких секунд тишины Трэвис убрал руку с ее талии.