Война магов - Александр Прозоров

— Дальше сам, — отмахнулся Зверев. — Ты лук там мой найди. И седло поменяй, это непривычное. Я и так наполовину безногий, а тут еще и не держит ничего. Сабля здесь… Щит еще нужен и рогатина. Или хоть копье татарское, которое целое после сшибки осталось.

— Ты прям как на битву сбираешься, княже! Кончилось сражение! Все, победа!

— Иная победа хуже поражения бывает. Давай, помоги в седло подняться.

Кое-как, приволакивая ногу, Зверев подобрался к чалому скакуну, поднялся с левой стороны в стремя. Пахом помог забросить раненую ногу, привесил на луку седла непривычный щит «капелькой», закрепил лук и колчан со стрелами, подал рогатину:

— Постой, княже! Без меня не ска…

Но Андрей уже дал шпоры коню и во весь опор помчался к лагерю, над которым летали гомон и веселье. Сюда уже успели выйти горожане в нарядных сарафанах, платьях и кафтанах, густо пахло хмелем; неподалеку от пушек добрые люди запалили костер и примеряли внушительных размеров вертел. Еще несколько таких железяк несли от Тулы на плечах мальчишки лет по двенадцать. Задорные розовощекие девки целовали подряд всех бояр и довольных такой щедростью холопов.

— Вы чего делаете, олухи?! — закричал, подъехав ближе, Андрей. — Вы сюда веселиться приехали или землю русскую защищать? Что за цирк? Я что сказывал, забыли? Нам не нужна победа! Нам нужны татары! Два, два мертвых крымчака на каждого! Ты сколько свалил басурман? — ткнул он пальцем в одного. — А ты? — ткнул в другого. — Хотите, чтобы они кружным путем нас обошли и к Москве ваши поместья грабить направились?!

Веселье прекратилось. Настроение шумной толпе Зверев подпортить сумел.

— Что за жалкую свалку я увидел на поляне? Кого вы хотите обмануть? — Князь вскинул руку с двумя пальцами. — Два! Два на каждого! И немедля, пока они не успели уйти! Бояре, вы хотите жить трусами или умереть с честью? По коням, бояре! По коням! Не посрамим имени русского! За мной! За мной, за мной!

Андрей промчался вдоль разоренного татарского лагеря, увидел впереди воеводу Вяземского и царя, натянул правый повод, поворачивая от города, и широкой рысью устремился на юг.

Первыми его нагнали холопы — Пахом и Илья со своим десятком. Потом, судя по топоту, стали подтягиваться еще многие бояре. Князь Сакульский не оглядывался, он был уверен, что для всех русских бояр и холопов честь окажется дороже живота. А коли так — чего беспокоиться. Главное — крымчаков не упустить.

К счастью, десятки тысяч конских копыт так взрыли сырую тульскую землю, что ошибиться было невозможно — татары уходили на юг строго по прямой, медленно отклоняясь влево от русла Упы.

— Что же ты делаешь, Андрей Васильевич? — неожиданно окликнул Зверева князь Вяземский. — Кто из нас воевода опричной тысячи, ты или я?

— А государь где? — закрутил головой Зверев.

— В Туле остался. Воеводе тамошнему, князю Григорию Темкину на руки сдал. Насилу уговорили. В следующий раз ты, княже, государя за пояс держать станешь. Я же славы у татар искать пойду.

— Их не меньше тридцати тысяч, князь, — предупредил Зверев, не подозревая, что на этот раз попал совершенно в точку. — Славы хватит на всех. И целей: по две на каждого. Веди свою тысячу, Афанасий Иванович, веди. И помни: победы нам мало. Нам нужны татарские трупы.

— Вели ему возвертаться, воевода! — втиснулся в разговор Пахом. — Стрела у него в ноге, кровищи почти ведро потерял, того гляди свалится. Куда ему опять в сечу? И так в седле чудом сидит!

— Правда ли, Андрей Васильевич? — повернулся к князю воевода.

— Дядька, молчи! Коли всех трусостью попрекал, поворачивать мне не след. Авось, еще пару крымчаков с собой в могилу прихвачу. Мы сюда драться пришли, а не болячки считать. Вперед!

Татары ушли недалеко — всего в десяти верстах, перед Шаропанью, скромным притоком Упы, воины опричной тысячи увидели впереди шевелящуюся массу, в которой то и дело поблескивали то наконечник копья, то начищенная кираса, то округлый железный шлем.

— С Богом, и на мою долю басурманского племени хватило. — Князь Вяземский перекрестился и нацепил на шлем личину: металлическую маску в виде улыбающегося лица. На фоне черных доспехов золотая улыбка выглядела воистину демонической. Андрей закрыл лицо бармицей.

— Татары! — вскинул над головой меч воевода. — Смерть! Смерть! Смерть!

— Татары! Смерть! Держи-и! Умрем! — раздавались то тут, то там в мчащейся галопом лаве грозные выкрики, кто-то и вовсе залихватски засвистел.

— Двое! Каждому! — как мог громче напомнил Зверев и опустил копье. Справа и слева стальные наконечники нацелились на извечных воров, убийц и грабителей земли русской, на ненавистное племя, подобно клопам живущее на чужой крови. — Всех! До последнего!

И тут случилось невероятное: вражеское войско вместо того, чтобы ударить навстречу, прыснуло в стороны, подобно рыхлому пуху разлетаясь из-под удара. Некоторые татары развернулись и кинулись с крутого, но не очень высокого берега в реку, другие поскакали в стороны вдоль Шаропани.

— Держи-и!

— Лови их, держи-и!

Плотный строй русской конницы тоже начал рассыпаться — бояре старались охватить крылом как можно большее пространство. Зверев же скакал по центру, а потому вылетел к берегу и осадил чалого на краю полуторасаженного обрыва. Крымчаки уже выбирались на противоположный берег. Андрей воткнул копье в землю, дернул к себе колчаны саадака. Кольцо, браслет, лук… Стрелы одна за другой взвились в воздух. Неудобные, треххвостые, слишком толстые и короткие, они упрямо не желали находить цель, летя куда угодно, но только не в татар.

— Своих, что ли, узнают? — прошипел князь, в очередной раз натягивая тетиву. — Есть!

У крайнего татарина из спины, чуть ниже ребер выросла стрела, и он медленно качнулся вбок, после чего выпал из седла. На пределе дальности еще одна стрела попала в основание шеи другому крымчаку.

— Второй, — тихо отметил Зверев, пошарил в опустевшем колчане, вздохнул и вернул лук в саадак. Воткнутое в землю копье упало — князь резко наклонился, пытаясь подобрать его с земли…

— Пахом, горячо! — Придя в себя, Андрей обнаружил, что заботливый дядька пытается накормить его бульоном из деревянной мисочки. — Думаешь, коли человек в беспамятстве, так его и варить живьем можно?

— Прощенья просим, княже. — Холоп отхлебнул немного сам и пожал плечами: — А мне вроде и ничего.

— Так тебе лет-то сколько, дядька? Мозоль, поди, на языке натер, вот ничего и не чувствуешь.

— Хочешь не хочешь, Андрей Васильевич, а мясного тебе надобно употреблять поболее. Иначе ни силы, ни крови не вернешь.