Портрет моего мужа - Демина Карина

— Этна, что здесь происходит?

Свист стал громче и… нервозней? Теперь я ощущала голема. Рядом… совсем близко. Она застряла? Если так…

— Я сейчас, — в конце концов, со страхом тоже можно уживаться, главное, захотеть. А сейчас я хотела понять, что происходит в этом сарае.

Я активировала светлячка. Белый камень вспыхнул холодным светом, раздвигая полумрак. Где-то должен быть выключатель и логичнее использовать его, но… потом, позже, когда пойму, что здесь не так. Свет у артефакта ровный, яркий, хватает, чтобы разглядеть и песок на полу, и какие-то влажные пятна… россыпью протянулись и даже дорожкой.

И пахнет от них… так и есть, черным маслом.

На самом деле оно не черное, скорее темно-багряное, в темноте изрядно кровь напоминает… это ж сколько здесь разлили? Одному цеппелину хватает полпитны на месяц работы… вот же… и не надо говорить про мост, мосту масло без надобности.

Сперва я увидела ноги.

Точнее, ботинки.

Светлые ботинки с темной подошвой. Один торчал, другой лежал… то есть вместе с ногами… а вот тело пряталось под грудой металла. И на вершине этой груды устроилась Этна. Она беспокойно подпрыгивала, шевелила лапками и трещала без умолку.

Надо что-то с речевым аппаратом придумать.

— Это ты его? — я присела и потрогала ногу, убеждаясь, что та вполне себе теплая. Нет, может, тело еще не успело остыть, но что-то подсказывало, что несчастный еще жив. Этна возмущенно пискнула. Стало быть, не она.

— Записала?

Лапки опустились.

Конечно…

— Надо на помощь кого позвать… — собственные силы я оценивала весьма здраво. Самой мне эту груду хлама не разобрать, а стон, донесшийся из-под нее, как бы намекал, что стоит поспешить.

Я сделала было шаг, но…

Этна взвизгнула и подпрыгнула.

— Что? Не уходить? Да мы вдвоем здесь до утра провозимся.

Я тронула покореженный лист, который от прикосновения вдруг соскользнул.

Или не провозимся.

Рыжий лежал ровно, почти как покойник, и темное пятно, расползшееся вокруг головы, подсказывало, что таки вполне вероятно и в самом деле покойник.

Потенциальный просто.

Этна нырнула куда-то вглубь кучи, выскочив с другой стороны. Она вцепилась в ладонь рыжего… надо же, понравился. Или здесь что-то другое? Ощущение неправильности стало острым, а страх вновь поднял голову.

Уходить.

Немедленно.

Бросить этого… в конце концов, местные игры меня не касаются. Я Мару скажу, а дальше…

— Что ж, если ты думаешь, что надо так, то давай лучше за ноги потащим.

Ботинки соскользнули, стоило хорошенько дернуть. Он их что, на размер больше носит? Впрочем… полосатые носки смотрелись как-то гармоничнее, что ли.

Светляка я прицепила к куртке.

Вздохнула.

И дернула хорошенько.

Железо заскрежетало, куча пошатнулась, а раненый дернулся и застонал. Потом и вовсе открыл глаза, чтобы поинтересоваться:

— Что вы здесь делаете?

— Понятия не имею, — совершенно искренне ответила я. Шла-то я сюда мост разглядывать, а не спасать каких-то рыжих и наглых от собственной их глупости. — Постарайтесь расслабиться, а то застрянете…

Я дернула вновь.

И опять.

Тело чуть поддалось, а рыжий поерзал.

— Лежите спокойно, а то я так вас не вытащу…

— А как я…

— Тоже не имею понятия, — я остановилась. Если взяться не за рыжего, а вот за эту трубу, которая проходит сквозь всю кучу… потянуть и раскачать…

— Отойдите, — произнес рыжий недовольно.

Спорить я не стала. С больными и мужчинами бессмысленно, а уж когда мужчина нездоров, так и вовсе вредно.

Он опять задергался.

Что-то прошипел и куча просто-напросто взяла и осыпалась. Нет, я успела уловить, как расползается по металлу ржавчина, но… интересненько… очень и очень интересненько. Заклятие тлена? Или… в отношении неорганики оно иначе называется?

Рыжий же сел, схватил себя за голову и спросил:

— Чем здесь воняет.

— Черным маслом, — ответила я, потирая руку. Этна, забравшись в сумку, затаилась. И это было весьма разумно. Нечего всяким подозрительным рыжим на глаза появляться.

— Черным… — он поднялся, отряхнулся и вздохнул, как-то очень уж печально заметил. — Твою ж мать… за ногу.

Я подставила плечо. Мужчины, конечно, существа донельзя гордые, однако Кирис проявил благоразумие и на плечо оперся. Потер пальцами волосы, поднес к носу.

— Это… не просто… черное масло, — он поморщился, явно головушка болела. А с волос капало. На меня, между прочим, тоже капало. — Это… активированное черное масло…

— Что?

— Одной искры хватит…

Дальше мог не продолжать, потому что искра появилась. Она вдруг поднялась откуда-то из-под очередной кучи, очертаниями донельзя напоминающей дракона, чтобы повиснуть в воздухе. Искра была рыжей и по своему красивой, а мне подумалось, что все же стоило ночами дома сидеть…

— Беги… — Кирис дернулся было, но явно осознал, что лично он не в том состоянии, чтобы бегать. Так меня оттолкнуть попытался.

Заверещала Этна, подозревая неладное.

А треклятая искра медленно, будто издеваясь, опустилась в темную лужицу. Та и вспыхнула… как-то тоже медленно вспыхнула, будто через силу…

В следующее же мгновенье пламя растеклось по полу, забралось на обломки моста, потянулось к потолку, к масляным лампам, будто мало было ему его самого.

— Идем, — я дернула рыжего, который завороженно наблюдал за тем, как ангар заполняется огнем. — К воротам не прорваться, но…

Всегда остаются запасные пути.

Он очнулся.

И хрипло произнес:

— Без меня у тебя больше шансов.

А то… но это же не значит, что я его брошу. У меня, может, еще совесть не до конца атрофировалась, вот и мешает жить.

— Шевели ногами, — буркнула я.

Пламя… не было жарким. Вот странность… воздух дрожал, потрескивая, дышать становилось трудно, а черный дым собирался под потолком, но жара я не ощущала, хотя тот же металл плавился.

Мы шли.

И бежали.

И не помню, когда мне пришла здравая мысль накинуть рыжему на голову свою куртку. У меня и рубашка непростая, а этот весь в масле, которому достаточно искры. Не хочу проверять, расплавится ли человек, если жара нет, но железо плачет.

— Зачем…

— Надо, — я куртку придержала. — И щит держи…

Щит у него оказался хорошим, крепким, синеватые дуги огня, касаясь его, отступали, рассыпались искрами. А я… я про сто шла по ним.

По следам.

По огню, дрожащая пленка которого укрыла и пол, и… и она отзывалась рябью, всхлипывала и смачно чавкала, предупреждая, что когда щит ослабнет…

— Налево!

Он повернул, не задавая вопросов.

Дверь для обслуживающего персонала… одна из трех обязательных… и я помню планы эвакуации, их мы учили в первую очередь, потому как работа на верфях — это априори опасно. Главное, чтобы Мар не отошел от стандартной схемы, чтобы…

Черного масла не хватило.

Не здесь.

И злой огонь остался позади, выплюнув что-то темное, почти живое. Это новое пламя было обыкновенным. Оно вцепилось в стены, несмотря на специальное покрытие, оно слизало чьи-то бумаги, неосторожно брошенные на столе, да и за сам стол принялось.

Кирис остановился, опершись на стену. Дышал он тяжело, сипло, а сил в нем почти не осталось, правда, куртка работала, поддерживая плетение щита, питая, да и жар, касаясь поверхности ее, отступал.

Я дотянулась до камней в кармане. В теории они должны были сработать сами, но как-то не хотелось мне такой проверки практикой.

От огня мы ушли.

Почти.

Но вот дым, едкий и горький, он вползал в коридорчик, заполняя его.

— Идем, — я дернула рыжего за руку. — Недолго осталось… надо всего лишь…

Добраться до двери.

До треклятой двери, обшитой железными полосами, снабженной дюжиной замков и засовов, но…

— Отойди, — Кирис спрятал меня за спину, и я спряталась, потому что в конце концов я маленькая и хрупкая. Я вообще женщина и цветочки люблю, а не подвиги совершать, голова, главное, кружится… кому понадобилось…