Третья сила - Валентин Холмогоров

Олег стал псионом. Валентина осталась человеком.

Как ни странно, их брак не рассыпался, подобно большинству оказавшихся в схожей ситуации семей. Новые увлечения и возможности мужа ничуть не повлияли на их отношения. Видимо, они действительно подходили друг другу.

Проблемы начались позднее. Когда Валя начала стареть.

Олег считался неплохим целителем, специализировавшимся на различных ранениях, но после первой замеченной в волосах жены седины заинтересовался геронтологией и слегка сменил сферу деятельности. Запредельных успехов на новом поприще не достиг, хотя полностью неудачными его исследования назвать тоже нельзя. Скорее, он был крепким середнячком, мог похвастаться несколькими открытиями в области продления срока жизни и хорошей репутацией среди коллег. Валя в свои пятьдесят два выглядела лет на тридцать пять, процессы старения в ее теле замедлились на сорок восемь процентов по отношению к стандарту.

Но этого было недостаточно.

– Ты идешь?

– Да. – Олег провел рукой по порезу, посмотрел в зеркало, в котором отражалась идеально гладкая кожа. – Сейчас.

Завтрак состоял из пары толстых оладий со сметаной, бутерброда с сыром и большой кружки кофе. В обычные дни он предпочел бы что-нибудь посущественнее, верный старой привычке наедаться с утра впрок, однако сегодня предстояла сложная операция по неотработанной методике, и целителю не хотелось таскать лишнюю тяжесть в желудке. Подкрепиться после работы он сможет и в больничном кафе.

– К скольким тебя ждать?

– Не раньше девяти, – прикинул муж. – Операция, комиссия эта дурацкая, потом отчет писать по свежим впечатлениям… Может, позднее.

– Я не совсем поняла, что вы сегодня затеваете, – призналась Валя. – Какое отношение опухоль мозга имеет к геронтологии?

Олег с тоской посмотрел на пустую тарелку и принялся собираться, попутно рассказывая:

– Вообще в человеческом организме все взаимосвязано. Ты помнишь, что кариес вызывает язву желудка? Поэтому, научившись лечить один орган, мы сумеем избежать заболевания другого, третьего, четвертого и так далее. Хотя в данном случае ты права – я просто ассистирую врачу не моего профиля. Министерство спустило инструкцию, чтобы на каждой операции, проводимой целителем, присутствовал псион сопоставимого уровня и квалификации. У нас четверок в клинике всего двое: я и Владимир Филиппович. Так что до тех пор, пока этот идиотизм не отменят, придется нам работать вместе. Остряки уже «сладкой парочкой» окрестили… Все, побежал.

– Пока.

Олег Иванович Симков на работу не явился. Он даже в ее сторону не выехал. Его тело обнаружили на стоянке подземного гаража спустя пятнадцать минут после того, как он вышел из дверей собственной квартиры. Камеры наружного наблюдения бесстрастно зафиксировали последние минуты его жизни.

Целитель неподвижно стоял возле дверей своего автомобиля, чуть приоткрыв дверцу и глядя в никуда пустыми глазами. Кажется, на окружающее он совсем не реагировал. Поэтому одетый в спецовку мужчина, в приступе необычайного благодушия пропущенный охраной на территорию дома, без всяких помех ударил псиона ножом в висок.

За деньги, выкладываемые корпорацией, можно было бы построить три таких же дома. Тридцатиэтажных, из сверхсовременных материалов, с огромными зеркальными стеклами, с собственными бассейнами, лекционными залами, вертолетными площадками и многим, многим другим. К числу последних изысков архитектурной мысли также относилась встраиваемая система пси-защиты, препятствующая наблюдению за работниками или жильцами находившихся здесь же квартир. Также, по мысли авторов, расположенные с учетом потоков мировой энергии офисы позволяли повысить работоспособность сотрудников.

Корпорация торопилась. В связи с переездом из Штатов в Берлин ей срочно требовалась новая штаб-квартира.

Ганс Мюллер, в прошлом рядовой отряда «Омега», а ныне преуспевающий бизнесмен, саркастически хмыкнул. Лично он к мифическим «потокам энергии» относился со скепсисом, одинаково старательно вкалывая в любой обстановке, но признавал, что на обычных людей тонкое поле планеты может действовать на порядок сильнее. Целителям лучше знать. У него есть свой участок работы, за который он несет ответственность, и, между прочим, за скорость и качество выполнения ему заплатят неплохую сумму. Это уже четвертый дом, построенный с его участием. Опытным путем мастера-артефакторы, его нынешние коллеги, выяснили, что они умеют хорошо изготавливать всякие дорогие безделушки, закладывать знаки в кирпичи или фундамент, умеют неплохо просчитывать каркас общей системы защиты и делать прочую популярную среди толстосумов работу. Не умеют они двух вещей: соединять знаки так, чтобы добиваться их максимальной эффективности, и находить уязвимости в общей структуре.

Поэтому Ганса и пригласили. Хотя ему и далеко до своего бывшего командира, «Гвоздя» Штольца, или русского корейца Васи, практика у него все-таки обширная. Четвертый боевой уровень – это немало. Причем в отличие от коллег, сосредоточившихся на скорости создания знаков и развитии оболочки, он всерьез увлекался артефакторикой. Благодаря чему завел нужные связи и после выхода в отставку – отпустили его с неохотой, дело чуть до скандала не дошло – быстро устроился в строительную фирму с хорошей репутацией.

– Эй, эй! – заорал Ганс при виде двух турок, разбивавших уже затвердевший куб цемента с замурованным внутри элементом общей системы защиты. – Вы что делаете?

– Бригадир сказал, – пожал плечами один.

– Разбей, говорит, – на ломаном немецком добавил другой.

– Не трогать здесь ничего, – приказал псион. И добавил для доступности: – Увижу, что разломали, – головы пооткручиваю.

Убедившись, что его слова достигли рабочих ушей, он отправился искать тупого бригадира. Его интересовала причина этого, мягко говоря, странного приказа. Он дурак по жизни или планы стройки ни с того ни с сего поменялись?

Кемаль нашелся тремя этажами ниже – обсуждал что-то по-турецки с четырьмя подчиненными. В углу на куске полиэтилена сидел еще один работяга, прежде Гансом не замеченный. Впрочем, псион на него внимания не обратил, сразу направившись к бригадиру со словами:

– Кемаль, что происходит?

Артефакты защиты, расположенные на стройке, еще не успели объединить в единую сеть. Не успели настроить должным образом. Поодиночке каждый из них был слаб и пробивался знаком первого уровня. Единственное, что успел сделать Ганс, – проверить их на работоспособность и разметить должным образом, чтобы в будущем облегчить расстановку в нужных местах.

Поэтому сейчас, почувствовав угрозу жизни связанного с ними человека, они отреагировали заложенным создателями образом. Сотня крошечных, почти бессильных щитов окружила псиона, стараясь предохранить Ганса от неведомой угрозы. Первый же удар сокрушил половину, второй добил оставшихся. Третий уперся в созданную Мюллером «святую броню».

Он не понимал причины атаки, не чувствовал атакующих. Для Ганса Кемаль и другие рабочие всегда выглядели обычными людьми, и сейчас он не мог поверить, что сильнейшие ментальные удары исходят от них. Спасали его инстинкты. Воинское прошлое, служба в зачищавших Гнезда чужаков частях намертво вбили в подкорку рефлексы, заставлявшие при малейшей угрозе поставить защиту, найти источник, сообщить о проблеме командованию… Если бы неведомые враги ограничились атакой на сознание, псион бы так и поступил.

«Броня» недолго сопротивлялась давлению – ровно столько, сколько Мюллеру потребовалось на создание «шлема тишины». Немец едва успел закрепить специально предназначенный противостоять ментальным атакам знак, как его попытались достать на физическом уровне. Проще говоря, попробовали забить насмерть – именно насмерть, сомнений не было. Первый удар, нанесенный Кемалем, Ганс заблокировал. Он успел поразиться скорости и силе невысокого турка, когда второй рабочий ловко пнул его под колено, заставляя припасть на пол, третий попытался ударить рукой в голову. Они действовали слишком быстро и слаженно – люди так не могут, по крайней мере, без специальных тренировок. Из дверных проемов показались еще рабочие, не менее десятка их побросали дела и быстро, необычайно быстро спешили на шум. Ментальный напор на «шлем» усилился, заставляя еще сильнее отвлечься на его защиту и замедляя движения псиона.

Изорванное тело Ганса Мюллера нашли поздно вечером, когда в компанию поступили сообщения о срыве графика строительства с других участков объекта. Рядом с ним лежали тела пяти рабочих из недавно нанятой бригады. Все строители были убиты голыми руками.

Свою маленькую страстишку падре Алехандро не то чтобы скрывал – не афишировал. Не к лицу скромному слуге матери нашей Римско-католической церкви увлекаться метанием ножей. Архиепископ и так уже несколько раз выражал свое недоумение из-за упорного отказа настоятеля одного из крупнейших соборов Барселоны перейти на более полезную, по мнению его преосвященства, должность. Мотивы начальства падре понимал, но действовал по-своему. Он не чувствовал в себе сил, потребных для прямого противостояния со злом, равно как и не желал участвовать в кропотливой работе по улучшению связей со светскими правительствами. Иными словами, падре хотел оставаться простым священником, никак не связанным с прелатурой Гнева Божия.