Подводники атакуют - Александр Дмитриев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда последний из нас закончил свой рассказ, командующий Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц широко улыбнулся:
— А знаете ли вы, что немцы сообщили о потоплении тридцати русских подводных лодок в Балтийском море? Выходит, что каждого из вас «потопили» уже по нескольку раз.
От имени партии и правительства Военный совет фронта поздравил подводников с боевыми успехами. А. А. Жданов сказал на прощание:
— Каждый транспорт врага, потопленный в Балтийском море, лишает фашистские войска, блокирующие Ленинград, свежих резервов, срывает разбойничьи планы гитлеровцев взять город штурмом. Так и передайте своим товарищам.
Воодушевленные, мы вернулись на свои корабли.
«Урожайный» поход
15 января 1945 года К-52 снова стояла у пирса Кронштадской береговой базы подводных лодок, готовая к новым походам. Помощником ко мне назначили старшего лейтенанта Николая Ивановича Пенькина, того самого, с которым мы вместе служили на гвардейской Щ-303. Геннадий Тимофеевич Кудряшов во время ремонта был переведен на другой корабль.
Возвратилась из похода подводная лодка К-56 и вместе с ней наши товарищи. На боевом счету этой лодки числилось три потопленных транспорта противника. Все мы с большим интересом слушали рассказы участников похода.
В конце января мы получили приказ выйти в море. Финский залив сковали льды. Дорогу нам должны были пробить ледоколы.
Четверо суток пробивались мы сквозь ледяные нагромождения. На пятые сутки Финский залив остался позади. Ледоколы вывели нас в открытое море. Мы тепло распрощались с ними и полным ходом пошли на позицию.
В открытом море льдов не было. Но какими холодными, неприветливыми были серые воды Балтики! Корпус лодки, особенно в концевых отсеках, покрывался изнутри толстым слоем инея. Свободные от вахты моряки спали, не раздеваясь, прямо в ватных штанах и телогрейках.
— Жарко как в парной, — острил торпедист Тарасенко и шумно выдыхал белые клубы пара.
Как-то днем, когда лодка шла на перископной глубине, вахтенный офицер, осматривая поверхность моря, заметил след соляра, тянувшийся за лодкой. Очевидно, из-за сильного сжатия льдами корпус лодки деформировался, и одна из междубортных цистерн, заполненных соляром, дала небольшую течь. Обнаружилось и другое повреждение: через сварные швы топливной цистерны, находящейся внутри прочного корпуса в районе четвертого отсека, соляр начал просачиваться в аккумуляторную яму.
Командир группы движения старший инженер-лейтенант Сулоев, осмотрев цистерну, сказал мне, что надо срочно возвращаться в базу.
— А что думает Михаил Андронович?
М. А. Крастелев, ставший к тому времени инженер-капитаном 3 ранга, долго ничего не отвечал.
— Может, вы и правы, — задумчиво сказал я. — Нам действительно следовало бы вернуться в базу. Нас никто за это не осудит. Но проситься второй раз домой без боевого успеха — для меня хуже смерти! Подумайте, посоветуйтесь с людьми.
— Плавать в таком состоянии нельзя! — заговорил наконец Крастелев. — Но все-таки что-нибудь сделаем.
Нашли выход. Из поврежденной междубортной цистерны стали расходовать топливо в первую очередь, чтобы быстрее ее освободить. А швы цистерны четвертого отсека зачеканили. Выручили золотые руки коммунистов старшины мотористов Андреева и старшины электриков Гиренко.
21 февраля заняли отведенную нам позицию. Нашим предшественником здесь была подводная лодка С-13, которой командовал капитан 3 ранга А. И. Маринеско. Видно, крепко он здесь насолил немцам. Двое суток подряд нашу лодку без конца преследовали противолодочные корабли и авиация противника. Стоило только нам попробовать поднять перископ, как нас тут же загоняли на глубину и нещадно бомбили. Прямо хоть покидай позицию. Уж мы и соляровые цистерны проверяли — нет ли маслянистого следа за лодкой, и клапаны воздуха высокого давления — не тянется ли за нами дорожка из воздушных пузырьков. Все было в порядке. Секрет был в другом: мы расплачивались за те неприятности, которые Маринеско причинил врагу в этом районе.
Ясно, после таких потерь немецкое командование неистовствовало. Вот почему нам тут не давали, что называется, носа высунуть из воды. К счастью, разыгравшийся шторм разогнал мелкие противолодочные корабли по базам, и мы вздохнули несколько свободнее.
От шторма и нам досталось. Ударом волны заклинило носовые горизонтальные рули. Крастелев предложил послать людей отремонтировать рули. Командир отделения электриков Васин и командир отделения рулевых Солодов полезли в носовую надстройку. Едва они спустились в люк, как вахтенный командир Закаржевский доложил:
— Слева по носу два миноносца. Следуют на нас!
Командую:
— Всем вниз!
Силуэты миноносцев уже отчетливо видны. Надо немедленно уходить под воду. Но я не могу подать нужную команду. Не могу я губить этих самоотверженных ребят, работающих сейчас в тесной, заливаемой водой надстройке.
Миноносцы все ближе.
— Скорее, скорее! — торопит старпом ребят.
Наконец мы слышим шуршание резиновых комбинезонов. Васин и Солодов кубарем катятся вниз по трапу. Лодка скрывается в волнах буквально перед носом миноносцев. Переменными курсами удираем от них. Взрывы глубинных бомб скоро остаются в стороне.
Шторм продолжался двое суток. На невысокий корпус лодки обрушивались тяжелые волны. Они перекатывались по палубе, ударялись о рубку и рассыпались веером жгучих брызг. Руки сигнальщиков коченели от мороза, лица деревенели. Вся одежда верхних вахтенных быстро намокала, обмерзала и становилась твердой, словно жесть. Ледяной ветер пронизывал до самых костей. Но наблюдатели за горизонтом Гусаров, Солодов и Шведенко, поочередно сменяясь, бдительно несли вахту. Четко исполняли свои обязанности, несмотря на сильную качку, и вахтенные у дизелей, в центральном посту, в радиорубке, во всех отсеках. И только гидроакустики — командир отделения Михаил Козловский и его подчиненный Октябрь Плотников — ходили в «безработных»: в такой сильный шторм они не могли выслушивать море, потому что все шумы забивались ударами волн. Оттого и был старшина угрюмый, недовольный собой и заставлял молодого акустика до блеска начищать и без того сверкающую аппаратуру.
Ночные плавания очень утомляли верхнюю вахту. Тем более что в нашем районе даже в шторм рыскали большие противолодочные корабли. Внутри лодки тоже мало кто из свободных смен ложился спать. Очень уж часто приходилось вскакивать с коек по сигналу боевой тревоги и бежать на свой боевой пост.
— Хватит мучиться, — говорю вахтенному офицеру лейтенанту Бузину. — Будем погружаться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});