Небесное око - Филип Дик

Тошнотворное облако сигарного дыма поплыло к заднему сиденью – прямо под нос миссис Притчет. Нахмурясь, она упразднила сигары. Макфиф обнаружил, что напрасно чмокает губами. На мгновение его лицо приобрело цвет свежеочищенной свеклы. Чарли поспешил взять себя в руки.

– Угу! – пробормотал он.

– Вы что-то сказали?.. – с улыбкой каннибала осведомилась миссис Притчет.

Макфиф не ответил; он неуклюже ощупывал карманы, надеясь, что хоть одна сигарка чудом уцелела.

– Миссис Притчет, – небрежно заметил Гамильтон, – вам не приходила в голову мысль, что ирландцы ничего не внесли в мировую культуру? Нет ни ирландских художников, ни ирландских музыкантов…

– Господи Иисусе! – Обалдевший от такой наглости, Макфиф чуть не грохнулся в обморок.

– И музыкантов?.. – удивленно переспросила миссис Притчет. – Боже, неужели это так? Нет, я не задумывалась об этом.

– Ирландцы – нация варваров, – с садистским удовольствием продолжал Гамильтон. – Все, что они могут…

– Джордж Бернард Шоу!.. – в страхе завопил Макфиф. – Величайший драматург в мире! Уильям Батлер Йейтс, величайший поэт! Джеймс Джойс, ве… – Он осекся. – Тоже поэт.

– Автор «Улисса»! – тоном обвинителя добавил Гамильтон. – Запрещенного долгие-долгие годы из-за неприличных и вульгарных страниц.

– Это великое искусство! – прокаркал Макфиф.

Миссис Притчет размышляла.

– Да, – согласилась она наконец, принимая решение. – Любой окружной судья признал бы это искусством. Так что, мистер Гамильтон, я думаю, вы тут не правы. Ирландцы очень талантливы в драматургии и в поэзии.

– Свифт, – прошептал с надеждой Макфиф, – написал «Приключения Гулливера». Сенсационная вещь.

– Хорошо, – дружелюбно кивнул ему Гамильтон. – Сдаюсь.

Едва не лишившись рассудка от пережитого страха, Макфиф откинулся на спинку сиденья, хватая ртом воздух. Физиономией он сейчас больше всего походил на утопленника.

– Как ты мог?!. – осуждающе зашептала Марша на ухо мужу. – Ты – зверь!

Маленький инцидент позабавил мисс Рейсс; она с интересом и уважением посмотрела на Гамильтона:

– Вы подошли совсем близко…

– Ближе некуда, – ответил Джек, сам немного шокированный собственным поведением. – Сожалею, Чарли.

– Забудь, – хрипло выдавил Макфиф.

По правой стороне дороги тянулись странные пустыри – сплошняком голая земля. Джек попытался вспомнить, что ж тут раньше располагалось. Ага, вспомнил: индустриальная зона и нефтеперерабатывающие заводы. Красители, мазут, гербициды, пластмассы… Вонючее, липкое, гнусное. Теперь все исчезло. Спешите радоваться…

– Я как-то раз посетила здешние места, – заметив удивление Джека, пояснила миссис Притчет. – И упразднила источник зловония.

– Заводы, значит, приказали долго жить? – криво усмехнулся Джек. – Билл Лоуз будет разочарован, оказавшись без мыловарни.

– Я оставила мыловаренные фабрики. – Старуха обидчиво поджала губы. – По крайней мере, те, которые приятно пахнут.

Джек поймал себя на мысли, что жуткая рихтовка действительности доставляет некое мрачное удовольствие. При всей своей нелепости и произвольности. Мановением руки миссис Притчет стирала с лица земли целые индустриальные районы. Джек не сомневался, что разгул безумия долго не продлится, поскольку уничтожалось само основание мира вещей. Никто не рождался, ничто не производилось. Телесная любовь перешла в категорию болезненных явлений, известных только узкому кругу специалистов. Нет, такая шиза должна лопнуть под тяжестью своих же собственных законов.

И это навело Джека на мысль… Вероятно, надо начинать с другого конца. Должен быть более простой способ «освежевать кошку».

Вот только кошки тоже перестали существовать. Вспомнив о Прыг-Балде, Джек почувствовал прилив загнанной в подсознание ярости. Угораздило же бедного кота перейти ведьме дорогу… Но коты, во всяком случае, остались в том, настоящем мире. Артур Сильвестр, Балда, комары, химзаводы и Россия – все это продолжало существовать в подлинной реальности. Джек перевел дух.

Балде все равно бы здесь не понравилось. Мыши, мухи, кузнечики, тараканы – все помножено на ноль. К тому же в ханжеском мире нет места и подзаборным кошачьим радостям. Джек решил поставить пробный эксперимент.

– Смотрите-ка, – самым беззаботным тоном бросил он, когда за окнами машины промелькнули какие-то трущобы полузаброшенного городка. – Какие мерзкие развалины! Я возмущен до глубины души!

Трущобы сгинули. Естественно, в сем мире прибавилось свободного пространства.

– Так уже получше. – Марша беспокойно поглядывала в окна. – Но, может быть, правильнее… я хочу сказать, пусть миссис Притчет решает сама.

– Я стараюсь помочь, – обворожительно улыбнулся Гамильтон. – В конце концов, я тоже хочу нести культуру в массы.

Мисс Рейсс не заставила себя долго ждать.

– Взгляните на того полисмена, – заметила она. – Штрафует беднягу водителя. Как может он так поступать?

– Мне жаль шофера! – пылко поддержал ее Джек. – Попался в лапы к дикарю. Наверно, еще один ирландец. Они все такие!

– Мне он кажется итальянцем, – возразила миссис Притчет. – Но разве полиция не делает доброе дело, мистер Гамильтон? Мне всегда казалось…

– Полиция – конечно. Но не автодорожные псы. Есть разница.

– О!.. – кивнула миссис Притчет. – Понимаю.

Полицейские дорожной службы, включая того, что попался по пути, сгинули в небытие. Все в машине, кроме Макфифа, вздохнули с облегчением.

– Меня не обвиняй, – заметил Гамильтон. – Это все мисс Рейсс.

– Давайте упраздним мисс Рейсс, – угрюмо проворчал Макфиф.

– Ну, Чарли!.. – ухмыльнулся Джек. – Это не совсем гуманно с твоей стороны.

– Да, да!.. – сурово напустилась миссис Притчет. – Вы меня удивляете, мистер Макфиф.

Прямо-таки дымясь от бессильной злобы, Макфиф отвернулся к окну.

– Кто-то должен избавить нас от этих болот, – вдруг брякнул он. – Они смердят до самого неба.

Заболоченная равнина перестала дурно пахнуть. Точнее, не стало и самих болот. Вместо них вдоль дороги появилась некая неопределенная низменность. Бросив взгляд в ту сторону, Гамильтон спросил себя, какой могла быть глубина этих болот. Не больше нескольких ярдов… Тут на обочину выскочила перепуганная стайка длинноногих птиц. Птицы растерянно крутили головами, потеряв привычную среду обитания.

– Смотрите! Какие интересные! – воскликнул Дэвид Притчет.

– Давай, давай! – поощрил его Джек. – От чего ты хочешь избавиться?

Дэвид рассудительно ответил:

– Я ни от чего не хочу избавиться. Я все хочу видеть.

Это отрезвило Гамильтона.

– Ты молодчина, – сказал он мальчику. – И не слушай никого, кто станет разубеждать тебя.