Санкция на жизнь - Сергей Палий

Ни запаниковавший кум, ни суровые санкциры-спецназовцы.

Ни обсыпанный стеклянной крошкой, окровавленный и злой, как черт, Уиндел.

Ни коротко стриженный Гарсиа, который жестоким, не по возрасту серьезным взглядом провожал несущийся на кессон погрузчик, чуть не задавивший его.

Ни Стас с притихшим Поребриком…

Взвыла сирена, и основная внешняя переборка ангара, расположенная в потолке, начала отползать в сторону. Воздух в огромном помещении всколыхнулся от ощутимого перепада давления.

Сначала Стас решил, что какой-то полоумный вручную активировал механизм внутренней пластины, прежде чем внешняя закрылась до конца. Но все оказалось гораздо хуже. Практически сразу из образовавшейся щели в ангар с противным гудением хлынуло пламя…

Погрузчик отбросило в сторону ударной волной, и Нужный увидел, как Уиндел вылетел через разбитое лобовое стекло.

Заложило уши.

Дохнуло жаром.

Начальник «Харона-зеро» осатанело заорал. Он пригнулся и заколошматил себя по темечку: остатки растительности на его башке вспыхнули, словно были облиты бензином. Спецназовцы среагировали адекватно, но малоэффективно: принялись лупить из «Рарий» по расширяющемуся отверстию в потолке, из которого продолжали рваться языки пламени вперемешку с холодным дыханием космоса…

– Это корабль, што ли? – крикнул Поребрик Стасу в самое ухо, продолжая шепелявить.

– Черт его знает! Если кто-то вдруг решил без предупреждения загнать сюда транспорт, то мог бы хоть дождаться, пока внешняя…

В ангаре так громыхнуло, что на какой-то миг Нужный подумал, что оглох. Пол под ногами задрожал. Нижняя часть грузового челнока, показавшаяся было из клубов дыма, качнулась и исчезла в россыпях искр.

Гарью заволокло все помещение, видимость сократилась метров до пяти.

Появился шанс ускользнуть от санкциров.

Стас дернул Поребрика за шиворот и поволок за собой к зоне весового контроля, откуда можно было попасть к переходным рукавам, ведущим на стартовые площадки. Спецназовцы не сразу заметили, что их «подопечные» дали деру, поэтому у Нужного и Поребрика возникло небольшое преимущество. Но уже спустя несколько секунд за спиной раздались выстрелы. Санкциры выпустили несколько очередей вслепую и прекратили огонь – видимо, побоялись ненароком зацепить своих.

Метров через пятьдесят Стас почувствовал, как его сносит в сторону горячим и сухим воздушным потоком. Он схватился за провисший кабель и придержал Поребрика, который был бледен, словно фарфоровый сервиз.

Его страшная разбитая физиономия приблизилась, и Стас заметил, как напряжены желваки и пульсирует жилка на вспотевшем лбу.

– Я доштану этого монштра, Нужный, – прошамкал Поребрик.

– Сбрендил? – взорвался Стас. – Если мы не доберемся до стартовых площадок в ближайшие пару минут, нас вынесет в вакуум! Ты не чувствуешь, что атмосфера уходит?

– Чувшстувую…

– Пошли, кретин! Или зря ты столько сил просрал?

– Не жря, Нужный. Я сумел увидеть…

Поребрик вдруг осекся.

Стас с ужасом вгляделся в его расширенные зрачки, где плясали отблески агонизирующих дюз погибающего челнока, все больше заваливающегося на бок и грозящего подмять под себя все живое в ангаре.

Ветер усиливался. Еще немного – и поток засосет их тела в месиво из горячей плазмы и ледяного дыхания Харона.

– Иди, Нужный, и… держи масть… – Разбитые побелевшие губы Поребрика еле шевелились. – Без вшякой патетики. Прошто – пошел прочь.

Стас сделал шаг назад. Только теперь он заметил, как по мощным рукам сокамерника прокладывают себе дорожки извилистые струйки крови.

Стало быть, одна из очередей «Рарий» все-таки нашла свою жертву…

Нужный развернулся и что было мочи рванул по узкому проходу между наставленными друг на друга маркированными контейнерами.

Ты прав, дружище. Без всякой лишней патетики…

Больше он не оборачивался.

В хаосе успел лишь заметить, как мимо проскользнул пухлый силуэт кума в развевающейся тунике. Тот матерился и сыпал угрозами. Обещал сгноить всех в карцерах. Нужный не стал трогать плешивую тварь, любившую стравливать антисоцов с детьми…

Пусть этот «монштр» достанется Поребрику. Он его не пропустит.

«Уиндел!» – вспомнил вдруг Стас, резко останавливаясь. Ветер уже был такой сильный, что приходилось придерживаться за гофрированные стенки контейнеров, чтобы не быть затянутым в коловерть, разыгравшуюся возле искореженного шаттла, застрявшего в посадочной шахте.

– Уиндел! – заорал Нужный. Как будто ученый мог услышать его среди такого шума.

Кусок раскаленной обшивки протаранил соседний контейнер. Стас отшатнулся и чуть было не взмыл вверх, подхваченный восходящим потоком. Дышать становилось все трудней.

– Ну извини, мне некогда тебя искать…

Щурясь от ветра, он пошел вперед, цепляясь руками за выступы. Дым постепенно рассеивался, и становилось холоднее – воздух выходил из разгерметизированного ангара все стремительнее.

– Давай-давай, еще немного, – просипел Нужный, подбадривая сам себя. – Не зря же столько дерьма на душу принял…

И тут он увидел, как сквозь рассасывающуюся дымовую завесу проступили две неясные тени. Одна побольше, вторая маленькая, с размытыми длинными конечностями.

Через секунду ветер сдернул завесу из гари, и стало видно, как совершенно голый, залитый кровью Жаквин Уиндел стоит, хищно пригнувшись к полу. Готовый прыгнуть в последний раз, чтобы намертво вцепиться в глотку врага. А напротив – Гарсиа помахивает из стороны в сторону своим острым тесаком, который в тумане показался Стасу продолжением рук.

И когда только они успели найти друг друга посреди этой неразберихи?…

Эти двое даже не заметили, что на небольшой площадке перед входом в зону весового контроля появился еще кто-то. Это была только их арена! Они были поглощены противостоянием, в которое их втравил сумасшедший извращенец-начальник.

Их уже не волновали взрывающиеся баллоны с метаном и уходящие в пространство остатки воздуха.

Между антисоцами «Харона-зеро» пылала ненависть. Она была горячее самой высокотемпературной плазмы и страшнее самого глубокого вакуума. Эта ненависть состояла из миллиардов кусочков убитых надежд так и не повзрослевшего мальчика, угодившего в жестокую изнанку благолепного мира, и одного ужасного разочарования гениального астронома, верившего когда-то в человеческое понимание и силу разума.

Их уже не нужно было стравливать.

Началась цепная реакция жажды смерти. Которая так неожиданно и ярко проявляется именно в тех людях, от коих меньше всего ожидаешь ее в обычных обстоятельствах…

Время словно бы замедлило свое течение для Стаса.

Он видел, как неторопливо переливается на искаженном яростью лице Уиндела отражение вспышки лопнувшего прожектора и как едва заметно отставил правую ступню Гарсиа, чтобы вложить в удар всю свою мальчишескую силу без остатка. Он ощущал, как в спину толкает ветер, норовящий вышвырнуть людишек в мерзлую ночь, навстречу обманчиво тихой харонской «метели». Он краем глаза отмечал распахнувшуюся дверь из отсека персонала и выбежавших оттуда людей в тяжелых боевых скафах с нашивками десантников СКО и громоздким оружием в руках… Кстати, эти-то здесь откуда? Уже глюки мерещатся от недостатка кислорода?

Гарсиа нанес удар одновременно с рывком Уиндела.

Стас что-то закричал, словно хотел звуком остановить беспринципную сталь, сближающуюся с обнаженным телом ученого, больше похожего сейчас на одержимого берсерка.

Выстрелы почти не были слышны в ставшей разреженной атмосфере ангара. Стас лишь заметил, как ярко-желтый венчик на миг раскрылся возле ствола одного из неказистых на вид пулеметов десантников.

Крошечный цветочек смерти с тончайшими огненными лепестками…

Пули отшвырнули Гарсию, как тряпичную куклу.

Неистовый бросок Уиндела так и не достиг цели. Ученый пролетел сквозь пустое место и упал на пол. Он проехал метра два, оставляя кровавые разводы, и врезался в стену.

Сил подняться уже не осталось.

Да и не стоило – ведь противник был повержен…

Когда Стас осторожно спросил Жаквина, что произошло, почему он так хотел убить пацана, с которым их просто-напросто стравили, тот так и не смог ответить.

Каюта была тесной и слабоосвещенной. Нужный, отвыкший от обычной, «земной» силы тяжести, то и дело ворочался на койке, потягивался, хрустел суставами, морщился от ломоты в костях – в общем, что называется, не находил себе места.

Ученый же будто не замечал никакой перемены в гравитации.

Он понуро сидел перед Стасом с перевязанной рукой и многочисленными порезами, замазанными медклеем ультрамаринового цвета. Бледный, растерянный, вовсе непохожий на человека, который недавно готов был душить жертву этими костлявыми пальцами, знавшими раньше только клавиши компьютера и сенсоры научных приборов. В этот момент ему бы как нельзя лучше подошли старомодная шляпа, длиннополый плащ и зонтик. Ведь именно таким он запомнился Стасу, когда они впервые встретились, по разные стороны входной двери уютной квартирки. В центре гостеприимной Москвы.