Поцелуй женщины-паука - Мануэль Пуиг

Заключенный. Я не из-за себя, а из-за Арреги, сеньор. Чтобы он ничего не заподозрил.

Начальник. Ничего, Молина, и так все нормально.

Заключенный. Простите, сеньор.

Начальник. Удачи.

Заключенный. Большое вам спасибо. За все…

— Бедный Валентин, ты смотришь на мои руки.

— Прости, задумался, это машинально.

— Твои глаза выдали тебя, мое сокровище…

— Что за язык… А? Ну, говори!

— Прости, но сегодня мне ничего не принесли.

— Ты ведь не виноват…

— О, Валентин…

— В чем дело?

— Ты не поверишь…

— В чем дело?.. Что за тайны?

— Ты не представляешь…

— Ну же… что случилось? Говори!

— Завтра я ухожу.

— В другую камеру?.. Хреново.

— Нет, меня выпускают на свободу.

— Не может быть!..

— Да, досрочно.

— Но ведь это здорово!..

— Не знаю…

— Даже не верится… Вот это новость!

— А как же ты?.. Теперь ты останешься один.

— Нет, я просто поверить не могу, тебе так повезло, Молина! Это просто фантастика, правда, слышишь?.. Ты серьезно или разыгрываешь?

— Серьезно.

— Отличные новости.

— Хорошо, что ты рад за меня.

— Да, я счастлив за тебя и еще по одной причине… Это здорово!

— Почему? Почему здорово?

— Молина, ты сделаешь кое-что для меня? Уверяю, это абсолютно безопасно.

— А в чем дело?

— Смотри… последние дни я обдумывал отличный план и злился на себя оттого, что не могу рассказать о нем своим товарищам. Я ломал голову, пытаясь найти способ… и вот ты преподнес мне его на блюдечке с голубой каемочкой.

— Нет, Валентин. Я на это не гожусь, ты с ума сошел.

— Послушай меня. Все очень просто. Ты запомнишь то, что я тебе скажу, вот и все. Все.

— Нет, ты спятил. За мной могут следить, пытаясь узнать, не являюсь ли я твоим сообщником.

— Не волнуйся. Подождешь пару дней или, может, даже недель. А я объясню тебе, как распознать, есть ли за тобой слежка.

— Нет, Валентин, меня выпускают досрочно. Чуть что, и упрячут обратно.

— Обещаю, тебе ничто не будет угрожать.

— Валентин, говорю же тебе. Даже и слышать ничего не хочу. Ни где твои приятели, ни кто они, ничего!

— Разве ты не хочешь, чтобы я тоже когда-нибудь отсюда вышел?

— Отсюда?

— Да, отсюда, на свободу…

— Конечно хочу…

— Тогда ты должен мне помочь.

— Я больше всего на свете хочу тебе помочь. Но говорю же, это ради твоего же блага… Не рассказывай мне ничего, ничего о своих товарищах. Потому что от меня мало толку: если меня поймают, я им все выложу.

— Я, а не ты отвечаю за своих товарищей. Если я прошу тебя о чем-то, значит, я уверен: тут все надежно. Тебе просто надо будет подождать пару дней и позвонить из телефона-автомата, не из дома. И назначить фиктивную встречу.

— Фиктивную встречу?

— Да, на случай, если их телефон прослушивается. Поэтому нужно пользоваться своеобразным кодом: например, ты говоришь, что встретишься с ними в кафе «Рио», и они поймут, где это на самом деле. Мы всегда назначаем так встречи по телефону. Если говорим об одном месте, на самом деле подразумеваем другое. Например, кинотеатр «Монументаль» — это дом одного из нас, а отель «Плаза» — угол в районе Боэдо.

— Меня это пугает, Валентин.

— Я все тебе объясню, тут нет ничего страшного. Ты увидишь — передать послание проще простого.

— Но если телефон прослушивается, меня схватят?

— Если ты будешь говорить из автомата и немного изменишь голос, что элементарно, то нет. Я научу тебя. Есть сотни способов — говорить с конфетой во рту, с зубочисткой под языком… Это раз плюнуть.

— Нет, Валентин…

— Ладно, обсудим позже.

— Нет!

— Ну как хочешь…

— …

— В чем дело?

— …

— Не отворачивайся… Посмотри на меня, пожалуйста.

— …

— Не зарывайся в подушку, пожалуйста, прошу тебя.

— Валентин…

— Что?

— Я не хочу оставлять тебя одного.

— Брось. Радуйся, что снова увидишь мать, сможешь о ней заботиться. Ты ведь этого хотел, разве нет?

— …

— Ну же, посмотри на меня.

— Не трогай меня…

— Хорошо, пожалуйста, Молина.

— …Ты будешь по мне скучать?

— Да, буду.

— Валентин, я поклялся, не знаю перед кем, может, перед Богом, хотя я и неверующий…

— Да?..

— …что я больше всего на свете хочу выйти отсюда, чтобы ухаживать за мамой. И что я пожертвую всем ради этого, что все остальное отойдет на второй план, что самое главное для меня — это ее здоровье. И мое желание сбылось.

— Так радуйся. Это очень благородно — думать о ком-то другом, а не о себе. Ты должен гордиться.

— Но разве это честно, Валентин?

— Что?

— Что я всегда остаюсь ни с чем… Что в моей жизни нет ничего моего, личного.

— Но у тебя есть мать, ты отвечаешь за нее, сам знаешь.

— Думаю, ты прав.

— Ну так?

— Слушай, моя мать прожила свою жизнь, у нее были муж, сын… Она уже старая, ей недолго осталось…

— Да, но она все еще жива.

— Да, и я тоже жив… Но когда начнется моя жизнь? Когда мне повезет и у меня появится что-то свое?

— Молина, надо довольствоваться тем, что есть. Тебе повезло — ты выходишь отсюда. Радуйся уже этому. Там, на свободе, ты сможешь все начать сначала.

— Я хочу остаться с тобой. Сейчас я хочу лишь одного — остаться с тобой.

— …

— Тебя смущает, что я говорю такие вещи?

— Нет… Вообще-то да…

— Что «да»?

— То, что ты сказал, меня смущает.

— Валентин… если я передам это сообщение, это поможет тебе выбраться отсюда быстрее?

— Ну, это поможет нашему делу.

— Но это не вытащит тебя отсюда сразу же. Ты хочешь сказать, что так быстрее свершится революция, да?

— Да, Молина.

— Но не поможет тебе лично.

— Нет, Молина.

— …

— Не забивай себе голову. Забудь об этом. Поговорим потом.

— У нас осталось не так много времени на разговоры.

— У нас впереди вся ночь.

— И ты должен дорассказать мне фильм, не забывай. Последние дни ты ничего не рассказывал.

— Потому что мне от него грустно.

— Тебе от всего грустно.

— Ты прав… За исключением одной вещи.

— Да ладно.

— Да, к сожалению, так оно и есть. Мне от всего грустно. Оттого, что меня могут перевести в другую камеру, от того, что меня выпустят. От всего, кроме одного.

— Там у тебя все будет в порядке, ты забудешь все, что было в тюрьме, вот увидишь.

— А я не хочу забывать.

— Так… хватит молоть чепуху! Отстань, пожалуйста!!!

— Прости.

— …

— Пожалуйста, Валентин, скажи, что простил меня.

— …

— Я расскажу тебе фильм до конца, если хочешь. А после этого обещаю не лезть к тебе со своими проблемами.

— …

— Валентин…

— Что тебе надо?

— Я не буду передавать это послание.

— Хорошо.

— Я боюсь, что до того, как выпустить, они станут меня допрашивать о тебе.

— Как знаешь.

— Валентин…

— Что?

— Ты сердишься на меня?

— Нет.

— Хочешь, я буду рассказывать дальше?

— Нет, ты не в настроении.

— Я в настроении. Если хочешь, я закончу.

— Не стоит, я могу догадаться, чем все закончилось.

— Хеппи-эндом, да?

— Не знаю, Молина.

— Видишь, ты не знаешь. Я закончу.

— Как хочешь.

— На чем мы остановились?

— Не помню.

— Так-так… По-моему, на том, как он узнал, что она стала проституткой, чтобы заработать денег, а потом она узнала, что он узнал. Потому что, когда она утром возвращается домой, его там уже нет.

— Да, остановились на этом.

— Итак. Все это время магнат искал девушку, так как проведал, что она живет в совершенной нищете, — ему стало стыдно за свое поведение. И однажды утром возле домика на побережье останавливается красивый автомобиль. Это приехал шофер магната — тот послал за ней машину. Но девушка отказывается ехать, и поэтому через некоторое время магнат приезжает сам. Он просит простить его, ведь все, что он делал, было продиктовано не чем иным, как любовью и боязнью потерять ее. Она, безутешно плача, все ему рассказывает. Магнат сокрушается, говорит, что, раз она способна на такое самопожертвование, значит, она действительно любит этого парня и будет любить всегда. Со словами «Это твое» он передает ей кейс, в котором лежат все ее драгоценности, целует в лоб и уезжает. А она начинает искать своего возлюбленного: она продала все драгоценности, и теперь у нее много денег, на которые он сможет лечиться у лучших врачей в лучших клиниках. Но ей нигде не удается его найти — она обходит даже тюрьмы и больницы. И наконец находит его в палате для самых тяжелых больных. Он в ужасном состоянии, алкоголь подорвал его здоровье, а голод и холод совсем доконали. Ведь он спал на берегу, ему негде было переночевать. Когда он видит ее, то просит подойти поближе, обнять его. Она становится на колени рядом с кроватью и обнимает его. Он рассказывает ей, как боялся умереть прошлой ночью, потому что ему было очень плохо, но утром, когда стало получше, твердо решил, что по выздоровлении обязательно найдет ее, ведь на самом деле ничто не может разлучить их, и они должны начать новую жизнь вместе. Девушка поворачивается к медсестре, стоящей рядом, будто ища в ее глазах подтверждения его словам — что он скоро поправится. Но та совсем незаметно качает головой. А он продолжает рассказывать: ему предложили новую работу в крупных газетах, возможно даже, его пошлют корреспондентом за границу, поэтому теперь они могут уехать далеко и забыть о прежних невзгодах. Девушка постепенно понимает: у него горячечный бред, он ужасно болен. Он говорит ей, что даже сочинил новые слова и она будет первая, кто споет эту песню, и начинает напевать, а она вторит ему. Где-то играет музыка, она будто исходит из моря, потому что в бреду он представляет себя со своей любимой на причале под вечерним солнцем. Он напевает ей слова, и она повторяет: «…Когда мне грустно… я вспоминаю о тебе… Когда мне хорошо… я вспоминаю о тебе. Когда я смотрю кому-то в глаза, целую чьи-то губы и вдыхаю аромат духов… я вспоминаю о тебе…», и с причала, на котором они стоят, видно, как приближается парусник, «…ты постоянно со мной, ты в моем сердце… ты в моем сердце, ты часть меня…», и парусник причаливает, капитан дает им сигнал, чтобы они быстрее поднимались на борт, сейчас корабль покинет порт и с попутным ветром унесет их далеко в спокойное море. А песня продолжается: «…Я никогда не думал… что буду… так одержим тобой… Никогда не думал… что ты можешь… похитить мое сердце… Поэтому, жизнь моя… тебя я помню… когда ты далеко иль близко, тебя я помню… днем иль ночью, как мелодию… которая звучит в голове… Тебя я помню…» И он представляет, будто они стоят обнявшись на борту парусника и глядят в нескончаемую даль, впереди лишь небо и море, солнце только что зашло за горизонт. И девушка говорит: это очень красивая песня, но он не отвечает, глаза его все еще открыты, и, наверное, последнее, что он увидел в жизни, — они на борту корабля, держатся за руки, плывут к своему счастью.