Убийство в Чесапикском заливе - Дэвид Осборн

Плюс Сисси Браун за штурвалом. Итого — девять четко обозначенных постов. Из десяти оставшихся восемь девочек выстроились в ряд вдоль леера на корме лицом к берегу, а двое находились на причале — им предстояло отдавать швартовы. Когда судно выйдет из бухты, восемь девочек спустятся вниз и будут ждать своей вахты. До 8 часов вечера вахта будет сменяться каждые два часа. По существующим правилам, членам команды, свободным от вахты, запрещается чем-либо помогать тем, кто несет вахту, за исключением случаев, когда на судне возникают какие-то технические неполадки или кто-то оказывается за бортом. Таким путем достигалась максимальная эффективность действий каждого члена экипажа в отдельности и всей команды в целом. Коль скоро свободным от вахты девочкам на палубе делать было нечего, они отправлялись вниз, чтобы обрести вожделенный отдых, поесть и отдохнуть.

Я должна была помочь Тэрри в камбузе, но задержалась наверху, чтобы посмотреть, как «Королева» ляжет на курс. Сисси уверенно отдавала команды поднять оба паруса и главный кливер. Когда эта команда была исполнена, последовала новая — обстенить главный кливер и замедлить вращение лебедок на парусных тросах грот- и фок-мачт. От легкого ветерка коричневая солоноватая вода в Бернхемской бухте покрылась рябью. Когда остененный главный кливер напрягся и нос «Королевы Мэриленда» медленно отвалил от причала, оба наши паруса поймали ветер, и мы двинулись вперед под восторженные возгласы провожавшей нас публики, гортанный рев сирены на «Сэме Хьюстоне» и пронзительный свисток на яхте попечительского совета.

На этих двух яхтах царило безмятежное веселье, и трудно было поверить, что в школе, находившейся совсем рядом, всего несколько дней назад произошло два жестоких убийства. Словно Мэри Хьюз и Гертруда Эйбрамз были либо забыты, либо просто выброшены из памяти, как нечто не достойное внимания.

Но этого нельзя было сказать поголовно обо всех. Было еще одно судно, без какой-либо шумихи скромно следовавшее за нами на почтительном расстоянии. Черного цвета, по размеру едва ли превосходящее катер Хайрама Берджесса, только с кабиной и, видимо, пригодное к использованию при любой погоде. Я сразу же догадалась — это был полицейский катер.

Глава 28

Тэрри и Гейл Сандрес находились в носовом кубрике, представлявшем собой узкий отсек перед камбузом, который при необходимости мог использоваться для отдыха судовой команды. Для спанья во время движения судна это место довольно неудобное. Даже если освободившийся от вахты член команды чувствовал такую усталость, что почитал за великое благо уже саму возможность лечь и вытянуть ноги. При волнении или зыби на море качка более всего ощущалась в носовой части судна.

На «Королеве Мэриленда» носовой кубрик служил также для хранения парусов, поэтому помимо восьми коек там находились четыре огромных открытых бункера, в которых были сложены упакованные в синие нейлоновые мешки запасные паруса и кливера с четкой надписью, свидетельствовавшей о содержимом мешков. Одна из коек предназначалась мне, а другая, напротив, — Тэрри. На шести других будут располагаться освобождающиеся от вахты шесть девочек, а остальные три смогут разместиться в кормовой части кают-компании.

Тэрри и Гейл стелили мне постель и только рассмеялись, когда я запротестовала, желая сделать это сама. Сейчас «Королева Мэриленда» шла уже полным ходом и когда нацелилась идти в крутой бейдевинд, то стала основательно кренговать. При этом Тэрри потеряла равновесие и ударилась о койку, продолжая тем не менее заправлять свое одеяло.

— Отдохните, Маргарет, — сказала она. — Вы и так уже вдоволь натрудились.

Она хотела сказать что-то еще, но увидела стоявшую позади меня в дверях Аду и добавила:

— Ваша телохранительница на посту, так что можно не беспокоиться.

Я слегка повернула голову и увидела Аду. Я просто посмотрела на нее. Говорить что-либо не было необходимости. По крайней мере сейчас я была в полной безопасности. Но тут наше судно внезапно нырнуло носом в воду, оказавшись в кильватере прошедшего мимо моторного катера, и Ада, прислонившись к перегородке кубрика, прямо на глазах позеленела.

— Вам станет лучше, если вы подниметесь на палубу, — сочувственно проговорила Гейл.

Ада сурово взглянула на нее, начала было что-то говорить, но потом, позеленев еще больше, сдалась и убежала.

Гейл рассмеялась.

— Она — настоящий тролль, миссис Барлоу. Я видела, как на причале она завлекала вас в фургон. Как только вы ее выносите?

Я мгновенно ощутила в кармане комбинезона тяжесть автоматического пистолета, навязанного мне Домиником.

— Она здесь с самыми добрыми намерениями, — снисходительно заметила я.

Я помогла Тэрри и Гейл заправить их койки, а потом мы с Тэрри пошли в камбуз, чтобы выложить провизию из коробок. На это ушло добрых сорок минут. За это время «Королева» миновала Литтл-Чоптэнк и вышла в Чесапикский залив.

Судя по движению судна, ветер существенно усилился. Мы основательно кренились вправо, вздымались и перекатывались на огромных волнах, а это означало, что в заливе дует сильный южный ветер. Я надела свитер, а поверх него — легкую нейлоновую зюйдвестку, которая способна защитить от ветра и воды. Вооружившись хронометром и картой с нанесенным на ней нашим маршрутом, я приготовилась заступить на вахту, которую буду нести поочередно с Тэрри. В мои обязанности входило считать галсы, делая соответствующие отметки на карте. Поднявшись на палубу и заняв свой наблюдательный пост перед грот-мачтой, я рада была убедиться в правильности своего предсказания. Все признаки наступающего лета были развеяны дождем и холодными брызгами, которые обрушивались на палубу каждый раз, как мы врезались в более крутую, чем обычно, и высокую волну. Я испытывала радостное возбуждение, знакомое всем, кто любит море и парусный спорт, когда вы с упоением мчитесь вперед, влекомые какой-то могучей, неведомой силой, а над головой у вас — надутые ветром тугие паруса, которые, кажется, затмевают собою небо; натянутые, словно тетива, металлические тросы, шипение воды, пенящейся вокруг корпуса судна, и восхитительный соленый воздух.

Сейчас мы подходили к острову Джемса, и я впервые после многолетнего перерыва увидела нашего традиционного соперника, — родственное нам судно «Чесапик». Оно шло тем же галсом, примерно в ста метрах от нас с наветренной стороны. Я навела бинокль. Члены команды юношей в ярко-красных костюмах яхтсменов несли вахту каждый на своем посту. Я наблюдала за ними несколько секунд. Но вот рулевой — высокий мускулистый юный викинг с копной непокорных светлых волос отдал команду ложиться на другой галс. Команда действовала с восхитительной точностью, словно часовой механизм, судно развернулось носом к ветру, паруса, кливера и стаксели с треском и грохотом перекинуло на другой борт.

И почти точас же я услышала спокойный голос Сисси: «Приготовиться к повороту!», а вслед за тем и саму команду: «Поворот!» Если бы Сисси сумела быстрее развернуть судно круче к ветру, мы смогли бы опередить наших соперников и первыми достигнуть красного буя у северной оконечности острова Джемса — крайней точки нашей стартовой линии. Другой конец этой линии находился на расстоянии трехсот метров от нас, там, где сейчас была яхта попечительского совета. Издали буй казался черным и был похож на конец высунувшейся из воды палки, но когда я посмотрела на него в бинокль, но увидела красный цилиндрический предмет высотой около двух метров с заостренным верхом, похожий на головку огромного артиллерийского снаряда.

Я стала считать галсы. С момента подачи команды до полного наполнения нашего главного кливера прошло семь секунд. Я сделала соответствующую отметку на карте маршрута и обратила взгляд к «Чесапику» — мне было интересно понаблюдать и за ними. Минуты через две шкипер «Чесапика» решил встать против ветра прежде, чем это сделает «Королева Мэриленда», и блестяще лег на другой галс. Я не спускала глаз с юного викинга, слышала, как он завопил: «Приготовиться!» А когда раздалась команда: «Поворот!», — включила свой хронометр и выключила его в тот момент, когда главный кливер «Чесапика» наполнился снова. Шесть секунд. Нам следовало действовать проворнее.

Я мысленно прикинула, что пройдет пятнадцать секунд, прежде чем мы ляжем на другой галс. И оказалась близка к истине. Через двенадцать секунд после того, как «Чесапик» изменил галс, мы сделали то же, и на сей раз за шесть секунд, невзирая на то, что Ада опять чуть было не оказалась сброшенной за борт гиком грот-мачты — снова пришлось кричать, чтобы она опустилась на колени.

На моих часах было одиннадцать сорок. Минутой позже Онзлоу Уикес подал громкий сигнал свистком и произнес первые за все время после выхода из Бернхемской бухты слова, сказав: