Написано кровью моего сердца - Диана Гэблдон

Мадам держалась в стороне, хоть и хмурилась. Сэнди пропал. Остальные мужчины пили и болтали с четырьмя девушками на другом конце комнаты, откуда было не слыхать этой вульгарной дерзости. Приятель драгуна раскраснелся ярче мундира от выпивки, стыда и предвкушения интересного зрелища.

Сам драгун тоже побагровел; темная линия перечеркивала тяжелый заросший подбородок там, где его подпирал высокий кожаный ворот. Одной рукой он рассеянно теребил взмокшую от пота промежность своих штанов. Впрочем, хватать добычу он не спешил — слишком уж ему нравилось загонять ее в ловушку.

— Запомни, тех, кто к этому привык, никогда не бери. Надо ведь, чтоб она была узенькой. — Он подался вперед, упираясь локтями в колени, не спуская с девицы глаз. — Не стоит выбирать и ту, которая прежде этим не занималась. Лучше всего, когда она знает, что ее ждет.

Его приятель пробормотал что-то невнятное, покосился на девицу и торопливо отвел глаза. Уильям снова посмотрел на девушку, и, когда она чуть шевельнулась — вздрогнула? — в свете канделябра блеснула ее макушка: русая, с вкраплениями каштановых прядей.

Черт возьми!

Уильям встал на ноги прежде, чем осознал, что делает. Он шагнул к мадам, коснулся ее плеча и, когда она удивленно обернулась (ибо все ее внимание было обращено на драгуна), медленно, стараясь не глотать слова, произнес:

— Можно мне вот ту? В-высокую. В юбке. На всю ночь.

Брови мадам взлетели до самого чепца. Она оглянулась на драгуна, который так заигрался со своей жертвой, что вовсе не замечал Уильяма — в отличие от приятеля, который подтолкнул его локтем и что-то зашептал на ухо.

— А? Чего?

Мужчина задвигался, пытаясь встать на ноги. Уильям сунул руку в карман, запоздало вспоминая, что у него не осталось ни пенни.

— Что такое, Мэдж?

Драгун подошел, переводя свирепый взгляд с мадам на Уильяма. Тот невольно расправил спину — он оказался на шесть дюймов выше соперника, к тому же шире в плечах. Драгун смерил его оценивающим взглядом и вздернул верхнюю губу, оскаливая зубы.

— Арабелла моя, сэр. А Мэдж подберет вам другую девушку.

— Я был первым, сэр, — парировал Уильям и чуть склонил голову, пристально глядя сопернику в лицо. Не упустить бы момент, когда тому вздумается пнуть его между ног: судя по роже, он и не на такое способен.

— Так и есть, капитан Харкнесс, — быстро вклинилась между ним мадам. — Он уже заказал девушку, пока вы выбирали…

Не глядя на Харкнесса, она кивнула одной из девушек, и та, хоть и заметно всполошившись, быстро исчезла за дверью. Ушла за Недом, наверное. Надо же, он даже помнит имя здешнего громилы.

— Только денег от него вы пока не видали, верно?.. — Харкнесс достал набитый кошель, откуда выудил кривую пачку бумажных купюр. — Я ее беру. На всю ночь.

Он ухмыльнулся Уильяму.

Уильям снял серебряный горжет и вложил мадам в руки.

— На всю ночь, — повторил он и без прочих церемоний прошел через комнату, хотя пол заметно пружинил под ногами. Взял Арабеллу (Арабеллу?) за руку и повел за собой к выходу. Она потрясенно вытаращила глаза — видимо, узнала его, — но, покосившись на капитана Харкнесса, решила, что из двух зол стоит выбирать меньшее.

Капитан Харкнесс что-то крикнул им вслед, но тут дверь скрипнула и в комнату ввалился очень высокий, задиристого вида мужчина с одним глазом, который тут же нашел взглядом Харкнесса. Громила двинул на капитана, сжимая кулаки и ступая на полусогнутых ногах.

Бывший боксер, значит. Вот и прекрасно! Пусть проучит этого подонка.

Держась за стену, чтобы не споткнуться, Уильям вдруг понял, что следует за покачивающейся круглой попкой по вчерашней лестнице, истертой и воняющей щелоком… И что, черт его подери, делать, когда они доберутся до верха?..

* * *

Втайне он надеялся, что комната будет другой, но нет — они пришли туда же. Лишь створки оказались распахнуты на ночь. Дневная жара задержалась в стенах дома, но в окно задувал ветерок, пряный от древесного сока и речного дыхания; из-за него пламя свечи мерцало и клонилось вбок. Женщина дождалась, когда Уильям зайдет, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, не отпуская ручки.

— Я тебя не обижу! — выпалил он. — В прошлый раз случайно вышло.

Та расслабилась, хотя взгляд у нее по-прежнему был настороженным. В темноте Уильям едва мог разобрать блеск ее глаз.

— Ты и вчера не обидел. Только испортил мою лучшую юбку и разбил целый кувшин вина. Это стоило мне тумаков и недельного заработка.

— Прости. Я не хотел. Я… я заплачу за вино и за юбку.

Чем заплатит-то? Уильям запоздало сообразил, что чулки, в которых он хранил деньги, исчезли вместе с ординарцем — а значит, наличных средств у него более нет. Хотя ладно, заложит что-нибудь или займет у приятелей.

— Тумаки, уж извини, ничем не искуплю. Но мне правда очень жаль.

Она раздраженно фыркнула, но извинения вроде бы приняла. Женщина наконец выпустила дверную ручку и прошла вглубь комнаты. Только теперь Уильям в свете огня свечи разглядел ее лицо. Прехорошенькая, даже невзирая на подозрительную гримасу. Уильям вдруг ощутил легкое волнение.

— Хорошо. — Она окинула его взглядом с головы до ног, совсем как в том переулке. — Уильям… тебя так зовут?

— Да.

Повисла тишина, и он неожиданно спросил наугад:

— А тебя правда зовут Арабелла?

Она заметно удивилась и изогнула губы в легкой усмешке, хоть и не засмеялась вслух.

— Нет. Это забавы ради. Мэдж считает, у девушек должны быть имена как… как у леди?

Она задумчиво пожала плечами.

Уильям так и не понял, что именно ее смущает: что это и впрямь подходящее имя для леди или она находит глупой саму идею Мэдж.

— Я знаком с парочкой Арабелл, — пришел он на помощь. — Только одной шесть лет, а другой — восемьдесят два.

— А они леди? — Хотя женщина тут же махнула рукой. — Ну конечно же, они леди. Иначе откуда бы ты их знал… Хочешь, вина принесу? Или пунша?.. Правда, если собираешься заняться делом, тебе лучше не пить. Хотя сам как знаешь…

С легким намеком она взялась за узел юбки, но развязывать его не спешила. Видимо, сомневалась, стоит ли поощрять Уильяма на это самое «дело».

Он утер ладонью пот, чувствуя, как спиртное и без того сочится из каждой поры.

— Нет, вина мне не нужно. И я не хочу ничем заниматься. Хотя нет, хочу! — торопливо признал он, чтобы она не восприняла его отказ за оскорбление. — Но не стану.

Женщина разинула от удивления рот.

— Но почему? — наконец выдавила она. — Ты щедро заплатил за эту ночь,