Написано кровью моего сердца - Диана Гэблдон

Она чуть заметно сжала губы.

Уильям вспыхнул до самых корней волос.

— Думаешь, я спас тебя… чтобы самому этим заняться?

— Конечно! Мужчины часто о многом даже не помышляют, а потому услышат чужую идею — и рвутся испытать ее на себе.

— Вам стоило бы менее предвзято судить о джентльменах, мадам!

Женщина снова поджала губы, на сей раз почти не пытаясь скрыть усмешку, от которой у него запылали уши.

— Ясно, — натянуто ответил Уильям. — Готов с тобой согласиться.

— О, это что-то новенькое! — злорадно ухмыльнулась она. — Обычно бывает наоборот.

Он шумно выдохнул через нос.

— Я… я готов извиниться, если хочешь. За то, что было вчера.

Порыв ветра взметнул ее волосы и вздул ткань сорочки, на мгновение обнажив темное пятнышко соска на белой коже. Уильям сглотнул и отвел глаза.

— Мой… гм… мой отчим… сказал как-то, что одна его знакомая мадам говорила, будто лучший подарок для проститутки — возможность выспаться ночью.

— Это у вас семейная традиция такая, да? Ходить по борделям? — Впрочем, ответа женщина и не ждала. — Вообще-то он прав. Выходит, ты и впрямь дашь мне… выспаться?

Ее голос был полон недоверия, словно Уильям предложил некое извращение похуже противоестественного сношения.

Он еле сдерживался.

— Если хотите, мадам, можете всю ночь петь куплеты или стоять на голове. Что до меня, я не намереваюсь… э-э-э… вам досаждать. В остальном решайте сами, чем заняться.

Она уставилась на него, озадаченно хмуря лоб. Кажется, женщина ни капли ему не верила.

— Я… ушел бы, — неловко заговорил он. — Но… есть опасения, что капитан Харкнесс еще здесь, и если он узнает, что ты одна…

Тем более сам Уильям не выдержит целую ночь в темной пустой комнате. Не сегодня.

— Думаю, Нед его уже проучил. — Она откашлялась. — Но не уходи. Если уйдешь, Мэдж пришлет кого-нибудь еще.

Безо всякого кокетства и наигранности женщина сняла юбку, зашла за ширму в углу, и до Уильяма донеслось тихое журчание.

Наконец она вышла, посмотрела на него и кивком указала на ширму:

— Все там. Если надо…

— Э-э-э… Благодарю.

Уильяму и впрямь очень хотелось опорожнить мочевой пузырь, но отчего-то одна мысль о том, что придется воспользоваться ночным горшком после нее, ужасно смущала.

— Все хорошо.

Он оглянулся, нашел стул и сел, вытянув ноги и расслабленно откидываясь на спинку. Глаза закрыл… Но не совсем.

Сквозь узкие щелочки он видел, как женщина пару секунд глядела на него, потом склонилась над столом и задула свечу. Подобно призраку в темноте забралась в постель — матрас скрипнул под ее весом — и натянула одеяло. С первого этажа борделя доносились тихие вскрики.

— Э-э-э… Арабелла?

Уильям не ждал благодарности, но все-таки хотел получить от нее кое-что в ответ.

— Что? — смиренно отозвалась она, очевидно, решив, будто он передумал насчет близости.

— А как тебя зовут на самом деле?

Последовала долгая пауза: женщина решала, стоит ли говорить. Наконец, не найдя причин для отказа, спокойно ответила:

— Джейн.

— О. И еще один вопрос. Мой мундир…

— Я его продала.

— А. Тогда… доброго сна.

Повисла тишина, полная невысказанных мыслей. Наконец ее нарушил раздраженный вздох:

— Иди-ка сюда и забирайся в постель, идиот ты эдакий.

* * *

Он не мог лечь в постель, будучи в полном обмундировании. Хотя рубашку оставил, дабы уважить женскую скромность и подтвердить, что намерения его не изменились. Уильям вытянулся на самом краю постели, точно фигура на надгробии крестоносца: мраморное воплощение самого благородства и целомудрия.

Увы, кровать была узкой, а Уильям — мужчиной довольно крупным. К тому же Арабелла-Джейн, в отличие от него, не изображала из себя каменное изваяние. Она, разумеется, не думала нарочно его возбуждать, но хватало одного лишь ее присутствия рядом.

Уильям остро чувствовал каждый дюйм своего тела, к которому льнула женская плоть. Он ощущал запах ее волос, легкий аромат мыла и сладость табака. Дыхание у женщины было свежим, с легкими нотками горячего рома, и Уильяму ужасно хотелось попробовать его на вкус. Он закрыл глаза и сглотнул.

Сдержаться помогало лишь одно — ему срочно требовалось опорожнить мочевой пузырь. Он был настолько пьян, что потребность эту чувствовал, но вот решение проблемы найти уже не мог. А думать о двух вещах сразу — о том, как обнять женщину и как задать ей вопрос, — никак не получалось.

— Что такое? — хрипло прошептала она. — Ты ерзаешь, как будто у тебя вши между ног… У тебя же нет вшей?

Она хихикнула, и дыхание обожгло ему ухо.

Он тихо застонал.

— Эй…

Женщина испуганно вскочила.

— Не смей болеть в моей постели! Вставай! А ну живо вставай, сию же минуту!

Она уперлась маленькими ладошками ему в бок и выпихнула с кровати.

Прямо перед ним зияло распахнутое окно, за которым бледнел тонкий месяц. Не устояв перед таким приглашением, Уильям задрал рубашку, ухватился одной рукой за подоконник и с невероятным блаженством пустил в ночь тугую струю.

Облегчение было столь сильным, что он не замечал ничего вокруг, пока Арабелла-Джейн не схватила его за руку и не оттащила от окна.

— Ради всего святого, уйди же с глаз!

Она опасливо высунула на улицу голову и тут же отпрянула.

— Да уж… Кажется, теперь вы с капитаном Харкнессом точно не подружитесь…

— Там что, Харкнесс?!

Уильям тоже выглянул. Снизу доносились вопли и проклятия, но перед глазами все плыло, и он видел лишь красное пятно мундира, казавшееся еще ярче в свете фонаря у дверей заведения.

— Забудь. Он наверняка решит, что это я сделала, — мрачно протянула Арабелла-Джейн.

— Ты же девушка, — веско заметил Уильям. — Ты не можешь мочиться в окно.

— Так зрелищно не могу, — согласилась она. — Но шлюхи порой выплескивают ночной горшок прямиком на прохожего. Случайно или намеренно… А, ладно!

Она пожала плечами, принесла из-за ширмы вышеупомянутый сосуд и вывернула его за окном. В ответ на новую порцию брани высунулась по пояс, выкрикнула парочку заковыристых оскорблений (любой армейский сержант расплакался бы от умиления) и наконец захлопнула ставни.

— Раз уж меня выдерут, так хоть за овцу, а не ягненка, — припомнила она старую поговорку, вновь беря Уильяма за руку. — Пошли спать, а?

— Это только в Шотландии дерут овец, — невпопад сообщил Уильям, послушно шагая вслед за ней. — Может, еще в Йоркшире. И в Нортумбрии.

— Правда? Слушай, а капитан Харкнесс ведь откуда-то из тех мест, да?

— Разве? — Уильям плюхнулся на кровать, и комната опять завертелась перед глазами. — Нет, я бы сказал, он из Девона, судя по… судя по говору, — завершил он, обрадовавшись, что вспомнил