Я — легионер, или Восемь лет в европейском футболе - Игорь Шалимов

Первый финальный матч я пропустил. Играть я не мог в любом случае из-за дисквалификации, но мне не пришлось даже смотреть на игру с трибуны: из-за смерти отца я был вынужден срочно вылететь в Москву. Без меня «Интер» выиграл в Зальцбурге — 1:0. Гол забил Берти, и кубок можно было уже считать своим.

К ответной игре я был готов и очень хотел принять в ней участие, однако тренер, к сожалению, не включил меня в состав. Что поделаешь, в то время я уже осознал, что к такому повороту событий нужно быть готовым всегда. Матч на «Сан-Сиро» прошел спокойно, наш вратарь Дзенга, проводивший одну из последних игр за «Интер» (уже было объявлено о его обмене на Джанлуку Пальюку из «Сампдории»), действовал уверенно, прекрасно руководил обороной и не дал австрийцам ни одного шанса. Мы вновь выиграли — 1:0 благодаря голу Йонка — и спасли сезон.

Последние несколько минут я, спустившись с трибуны, уже стоял на подходе к полю и, едва прозвучал финальный свисток, ринулся в объятия товарищей. Эту радость трудно описать. Таких чувств я, кажется, никогда больше не испытывал. Впрочем, я ведь никогда больше и не выигрывал таких престижных трофеев.

Конечно, мне было обидно, что в самой последней игре я не участвовал. Было бы приятнее носиться по полю в грязной футболке, а не в отглаженном цивильном костюме. Но все равно все мы — и игравшие, и запасные — были одинаково счастливы, и каждый из нас по праву считал кубок своим. Эта победа стала плодом наших отчаянных усилий, и мы делили ее поровну.

Болельщики тоже не делали различий между нами и одинаково горячо приветствовали каждого, кто брал в руки тяжеленный трофей (я и не представлял, что он столько весит — 14 килограммов!). Пока кубок переходил от одного футболиста к другому, трибуны глухо гудели: «У-у-у-у-у-у…» — а потом, когда игрок поднимал его над головой, взрывались диким криком: «А-а-а-а-а-а!..»

Этот безумный вечер 11 мая 1994 года, пожалуй, был одним из самых запоминающихся в моей жизни.

ПЕЧАЛЬНЫЙ ОПЫТ БУНДЕСЛИГИ

Победа в Кубке УЕФА подняла нам настроение перед отпуском. Человеку свойственно всегда надеяться на лучшее, и мы с оптимизмом смотрели вперед, веря, что кризис навсегда остался позади. В «Интер» пришел новый тренер — Оттавио Бьянки. Его авторитет и славная биография, апофеозом которой была первая в истории «Наполи» победа в чемпионате Италии 1987 года (тогда же команда выиграла и Кубок страны), тоже вселяли в наши сердца надежду на лучшее.

Еще до прихода Бьянки, сразу же по окончании сезона, мы отправились на турне в Мексику, провели там две или три игры и, кажется, все выиграли. Не знаю почему, но в условиях невыносимой мексиканской жары я чувствовал себя на удивление хорошо: просто летал по полю, забивал — в общем, был в полном порядке. Это оценил и Марини, который проводил последние дни в роли главного тренера перед тем, как вернуться на прежнюю работу с молодежью. После одной из игр он подошел ко мне и сказал: «Я недавно разговаривал с президентом, рассказал ему, как хорошо ты сейчас выглядишь, так что не волнуйся, все будет в порядке: он дал мне понять, что рассчитывает на тебя в следующем сезоне».

Не буду скрывать, я был рад, услышав эти слова. Предыдущий сезон оставил в моей душе неприятный след: высоко взлетев в первые два года в Италии, я очень тяжело переживал последовавшее за этим взлетом падение с собственного пьедестала. Правду говорят: чем выше вознесешься, тем больнее будет падать. Новый сезон представлялся мне последней возможностью восстановить свою репутацию и вновь обрести веру в себя. Поэтому я был обрадован, узнав, что получу новый шанс в «Интере».

Отпуск 1994 года я, как и год назад, начал в Нью-Йорке. На сей раз Берти не смог составить компанию нам с Сереной, хотя находился в общем-то неподалеку: в составе сборной Италии Никола отправился на чемпионат мира в США. Моя сборная тоже была в то время в Америке, но, как вы понимаете, у меня не было особого желания появляться в расположении российской команды. Да и едва ли меня захотели бы там видеть (имею в виду, конечно же, руководство, а не ребят). Поэтому я сидел в Нью-Йорке, где играли итальянцы, и даже посетил один их матч — самый первый, против ирландцев, который они неожиданно проиграли.

Но не эти события оставили наибольший след в моей памяти. В 1994 году изменилась вся моя жизнь: весной, ненадолго приехав в Москву, я встретил Евгению — свою будущую жену. Наверное, это была любовь с первого взгляда: до той поры ни одна женщина не производила на меня такого впечатления в первые же минуты знакомства, и я сразу понял, что это не случайно. Однажды повстречавшись, мы с Женей больше не расставались. Летом, после чемпионата мира, провели отпуск в Сардинии и с тех пор жили вместе, а в 1996 году поженились в Москве.

Что я могу сказать о человеке, привнесшем новое содержание в мою жизнь? Чтобы выразить свое отношение к женщине, которая вот уже седьмой год делит со мной все радости и печали, чтобы описать те нежные чувства друг к другу, которые мы пронесли через эти годы и, надеюсь, сумеем пронести через всю нашу жизнь, мне следовало бы написать отдельную книгу.

По возвращении в «Интер» после отпуска меня ждали заметные перемены к худшему. Бьянки, поначалу хорошо относившийся ко мне, почему-то резко охладел ко мне и по мере приближения сезона вообще переставал замечать. Не знаю, чем была вызвана такая перемена в поведении тренера, но я почувствовал неладное. И вскоре получил подтверждение того, что в новом сезоне руководство команды на меня явно не рассчитывает.

Оставалось несколько дней до старта чемпионата. В воскресенье мы должны были в матче первого тура играть с «Торино», а затем в среду предстояла товарищеская игра сборной с Германией — первая игра Олега Романцева в качестве тренера национальной команды. Как обычно в таких ситуациях, все мы, легионеры, договорились с тренером, что, поскольку матч товарищеский, мы можем приехать в команду не за шесть дней, как на официальную игру, а в понедельник, после тура наших чемпионатов. Романцев не возражал, понимая, что любому футболисту важно провести начало сезона в своем клубе.

Так вот, в Милане за несколько дней до игры с «Торино» ко мне подходит администратор и говорит: «Твои документы оформлены, можешь ехать в сборную в субботу». Иными словами, дал понять, что в воскресном матче Бьянки намерен обойтись без меня.

Я был возмущен, пожалуй, не столько самим этим обидным фактом, сколько той оскорбительной манерой, в которой до меня донесли информацию. Не став скрывать свои чувства, я остался в Милане до понедельника, чтобы хотя бы посмотреть матч с трибуны.