Подкова на счастье - Александр Мартынов

…и увидел, что Лёшка смотрит на него, чуть приподнявшись на локте.

Почему-то Тимка очень смутился. Может быть, в глубине души он воспринимал Лешку, как мёртвый груз, который надо поскорей доставить по месту и забыть о нём. Но у «груза» оказались густосиние глаза, растерянные и недоумевающие. Под этим взглядом Тимка подошёл, сел, скрестив ноги, у костра и, плечами отгоняя комаров, протянул к огню руки. В общем-то, конечно, Лешку этого можно было понять. Он вырубился где-то в городе, может, даже за границей. А открыл глаза в лесу, около костра, в компании коня, пса и незнакомого старшего мальчишки, который голышом уселся у костра. Неизвестно, что он подумал, но заговорил очень вежливо:

1. В. Каплан. "Круги в пустоте".

— Прости, а где я?

— Едешь лечиться, — пояснил Тим, доставая заварку. — Тебе чай можно?

— Мне теперь, наверное, всё можно, — Лёшка сел удобнее, и Тим обратил внимание, что даже от этого непродолжительного движения он побледнел и вспотел. А Лёшка добавил просто: — Я умираю… — и тревожно посмотрел на Тимку. — Тебе папа не давал лекарств?

— Нет, — покачал Тим головой, потирая руки, чтобы не было видно, как они дрожат. — А что, тебе больно?

— Мне как раз уже нет, — сказал Лёшка. — Но папа всё равно пичкает… разным. На что-то надеется, — и он улыбнулся. — А мне неохота… — он почему-то не спрашивал больше ничего — ни как Тимку зовут, ни где они, ни к кому едут лечиться. — Я уже скоро умру, обидно же последние дни провести так глупо, под наркотиком… Тут красиво. Я когда проснулся, то думал, что я уже… — он не договорил и попросил: — Можно мне чаю тоже? Только без сахара.

— Конечно, — Тимка протянул Лешке свою кружку, в которую не успел положить сахар. — Погоди только, пусть настоится…

— Ага… А ты кто? — спросил Лешка наконец.

— Племянник Вячеслава Тимофеевича, Тим меня зовут, — Тимка протянул руку и пожал Лёшкины пальцы. — Вячеслав Тимофеевич… он друг твоего отца.

— Я его помню, — кивнул Лёшка, дуя на чай. — У него был сын Максим… и погиб. А он сам потом уехал. Я ещё маленький совсем был… А нам долго ехать? — он отхлебнул, сглотнул. — Я давно не пил чая, — и вернул кружку. — Ты прости, но меня теперь будет тошнить. Я уже давно ничего не ем и почти не пью, только внутривенно… так надоело… — он поморщился. — А чаю очень хотелось.

Тим, не вытирая кружку, отхлебнул сам. Гром подошёл с другой стороны и бухнулся рядом с Лёшкой. Тот чуть повернулся и, просияв, опустил руку на загривок пса. Гром буркнул и, закрыв глаза, устроил голову на Лешкином бедре. Тимка ткнул пса ногой:

— Задавишь, ты.

— Нет, пусть, — попросил Лешка. — У нас таких никогда не было… Какой пушистый, кто он?

— Гром, — пожал Тимка плечами.

— А порода?

— А чёрт его знает, — Тимка поймал себя на мысли, что ведёт себя как-то нарочито взросло, как "крутой мужик". Стало смешно. — Пёс. Нашей породы. Вот и всё.

— А нам долго ехать? — спросил Лешка, поглаживая Грома. — Там больница?

— Недолго, ещё сутки где-то… Нет, не больница. Просто живёт одна женщина… — Тим подумал и добавил: — Она тебя точно вылечит. У неё сейчас один парень, серб. Его привезли вообще никакого. Под наркотой. А сейчас всё нормально.

Конечно, он не знал, как там — нормально или нет. Ведь даже Игорь пока не вернулся, не рассказал, как и что. Но подбодрить Лёшку хотелось. Тот кивнул и сказал:

— Ты меня всю ночь вёз? Ты поспи, если хочешь, а я покараулю. Мне не скучно, я привык один…

— Посплю, — согласился Тимка. И спросил: — А твой отец — он кто?

— Бизнесмен, — ответил Лёшка, трепля Грома за ухо. — Мы богатые, без хвастовства продолжал он, — только вот видишь, есть вещи, ко-торые не купишь…

"Нет, дядя, — подумал Тимка, — не дам я рассказать. Не надо так. Нельзя так, нечестно…" — а вслух сказал:

— Я правда посплю… Да ты не бойся, тут никто не нападёт.

Лешка улыбнулся:

— А я и не боюсь.

И Тимка понял, что он и правда не боится. Чего мог бояться этот мальчишка?

— Через четыре часа разбуди, — коротко сказал Тимка, одеваясь…

…Тимка проснулся от разговора — сильно устал, сам того не заметив, раз не ощутил, как подошли люди. На всякий случай, оставаясь неподвижным, приоткрыл глаза.

Всё было нормально. Около Лёшки устроились двое молодых мужиковстароверов и Гюнтер Науманн. Все были с ружьями и все внимательно слушали Лешку. А тот рассказывал:

— …а мама ему и говорит: "Но ваша политкорректность зашла слишком далеко. Я не говорю уж про кино: мало того, что у вас негр — рыцарь Круглого Стола, мало того, что у вас женщины в спецназе, мало того, что у вас Шерлок Холмс — голубой, так у вас ещё и в жизни — президент выбран из числа слабоумных…

Мужики сдержанно заржали. Тимка сел, и Науманн погрозил ему пальцем:

— Плохой сторож брату своему.

— А кто тут тронет? — Тимка зевнул и потянулся. — Добрый день… Одни свои — чай, тайга, а не город.

Ответ был удачным и тоже вызвал смех. Тот из староверов, что помладше, покачал головой:

— Если на Курган — то промазали.

— Ну вот, — огорчился Тимка. — Сильно?

— Да не… Вообще и тут можно доехать, но дольше. Ты пруд справа обогни и держи так, чтоб солнце всё время за левую щёку катилось. До ночи не успеете. А утром там рядом, не заблудишься.

— Охотитесь? — Тимка обулся и начал собираться.

— Да вроде того, — кивнул Науманн. — Проводили бы, да…

— Не надо, — отмахнулся Тимка. Науманн сказал Лёшке:

— Ихь фройе михь зэр зи кэнэцулернен. (1)

Лёшка улыбнулся и ответил:

— Ихь данке инен фюр ирэ ауфмэркзамкайт, (2) — потом добавил: — Ихь фюле михь ецт воль…(3)

Науманн коротко улыбнулся и потрепал, нагнувшись, Лешку по волосам…

…Везти в таком положении мальчишку, который не спит, было как-то неудобно, даже унизительно — ну, по крайней мере, так казалось Тиму. Но Лешка вроде бы не имел ничего против. А Тимка думал, что это буде огромной несправедливостью — если Полуденица не сможет помочь. И в то же время его одолевали сомнения: если болезнь в такой уже стадии, то, наверное, ничего не сделаешь…

1. Очень рад с тобой познакомиться.

2. Благодарю за внимание.

3. Я сейчас себя хорошо чувствую.

Второй раз Тимка остановился, когда начало темнеть. На этот раз он уже точно узнавал местность — они тут проезжали, не ошибёшься — и злился на себя за то, что запутался. Нет, никогда ему не быть настоящим лесовиком…

— Ты в туалет не хочешь? — спросил он напрямую у Лёшки. Тот покачал головой: