Еще не вечер - Алекс Норк

— Хорошо, Вить, но ты все равно произноси слово «время», а мы будем понимать его в правильном смысле.

Полковник почти дословно повторил Бориса, который на семинаре предложил то же самое, но с аргументом — «чтобы крыша не ехала».

— И еще, — вмешался Владимир, — паучок этот видит не только свои по курсу события, но и вблизи тоже.

— Верно, однако это уже развитие «принципиальной схемы», не будем пока особенно отвлекаться.

— Нет, позволь, — возразил Игорь Петрович. — Я тоже лепту внесу. Видно, насколько позволяет зрение, ты сказал. Насколько позволяет окружающая среда — будет более точно. Вот море, мы в лодке, мы его до горизонта видим, если море спокойное. А при крутых волнах? А при шквале? Там хрен вообще что увидишь.

— Браво! Этот ваш «шквал» докладчики называли «интенсивный событийный процесс». Но продвинемся дальше: паучок еще раз набрал скорость волны и вернулся в первоначальную точку. Представили себе?

— Всё вернулось в прежнее состояние, — уверенно объявил полковник.

— Поспешили, Игорь Петрович. Что-то вернулось в начальное состояние, а что-то нет.

— Стоп-стоп! Дай-ка, Володя, листок бумаги.

Виктор понял, что наступил полезный антракт, который можно использовать с толком — в тефлоновом чайнике уже нет воды.

Шел шестой час, в коридоре висела тишина покинутого помещения — получившая свое законное время, она стала требовать того же во всем, и к Виктору стало возвращаться чувство покоя.

Игорь Петрович уверенно заявил: «действуют на пару» — это первое движение мысли, естественное вполне, но в сущности — очень прямолинейное. Они вместе работают, да, дружны… а что еще?

О преступном взаимодействии рано еще делать вывод — «на пару», но был еще как минимум один подельник мужского пола — тот, прежде всего, кто приходил спиливать решетку. Если «Шестовой» пришлось срочно уехать, что, спрашивается, мешало прийти за иконой этой ночью с тем подельником Яне? Ей не доверяют?.. Нет, не подчиняется единой логике это дело, очень вероятно, тут просто совпали по времени два векторально разных процесса, вернее — пересеклись.

И правильно указал полковник на непонятный визит в квартиру священника после его убийства. Зачем?

Разнородность какая-то везде и во всём.

Когда прокурор вошел, его уже ожидали, и от обоих веяло торжеством победителей.

— Одолели! А молодец, помощник твой, ну, молодец!

— Нет, — смутившись от похвалы, возразил Владимир, — это вы первый сказали: «совершает при подъеме работу».

Тот, не обратив внимания, предложил:

— Давай, расскажи начальнику, как мы всё поняли.

— Начинай, — поддержал прокурор.

Молодой человек взглянул на разрисованный ими листок бумаги.

— Итак, при первом наборе скорости света паучок перейдет как бы во второй мир, про который вы нам сказали. Теперь смотрим дальше. При второй скорости света пространство становится прежним и событийность, которую приносит волна, той же. То есть в третьем мире пространство и время совпадают с первоначальным состоянием. Однако в первоначальном состоянии волна поднимала на пик паучка, а здесь он должен совершить работу, которую раньше совершала волна. Вот мы нарисовали рядом двух паучков — один остался в первоначальном состоянии, другой проделал 2С-переход, и получается: первый приобретает потенциальный максимум на гребне волны, второй там делает максимальный расход. Разница в состоянии второго от первого — масса на два раза скорость света: получаем формулу полной энергии Эйнштейна — mc2.

— Вот так, Витя, провинциальные русские мужики, после небольшой дозы среднего коньячка, элементарно вывели формулу, которой восхищается мир. Эх, нам бы еще штаны застегивать научиться! — полковник сладко улыбнулся, словно увидел ту светлую жизнь.

— Молодцы, но кое-что я должен к вашему открытию добавить.

— Не доглядели? — полковник приостановил движенье руки к бутылке.

— А вот послушайте. Первый паучок, который никуда не бежал, качается на волнах, а тут появляется рядом его набравший две скорости света коллега. Как он выглядит для своего собрата? — Виктор заметил по лицам, что вопрос «не дошел». — Ну, у него ведь принципиально иное свойство, о котором вы только сами сказали.

— Иное, — покорно проговорил Владимир.

— Витя, мы уже подвергли себя сильному напряжению. Не требуй чрезмерного.

— Хорошо. Так вот, место, где появился второй паучок, будет отличаться совсем другим поведением волны: она там не поднимает, наоборот — там надо на нее подняться, затрачивая столько же энергия, сколько она дает на подъеме. То есть, волна в этом месте проваливается, наполняя некий объем.

Владимир наморщил лоб…

А полковник серьезно очень проговорил:

— Какие-то вещи, Витя, человеку до поры знать не надо, и лезть в них раньше срока опасно.

— Ладно, поверьте просто на слово: в состоянии двух скоростей масса, по отношению к первоначальному миру, превращается в пространственный объем, и наоборот — пространственный объем в массу. А всего таких миров, кроме нашего, семь. И на каждом переходе из одного мира в другой происходит взаимная трансформация: массы, энергии, пространства и времени.

Полковник, тем временем, наполнил рюмки:

— Давайте за наш мир, ребята. Хотя гадости в нем… — Он взгрустнул, но тут же ободрился: — Вот, чтобы меньше было ее.

Вечер не поздний.

Попрощавшись с полковником, они двинулись прогулочным шагом без определенного пока направления, но идти в многолюдие к центру совсем не тянуло, прокурор поэтому очень поддержал идею помощника погулять по старым мещанско-купеческим переулкам, благо, до них недалеко, и Владимир сказал — посидеть там, в случае чего, тоже есть где.

— Только, Володь, нам, знаешь, образ жизни нужно в перспективе дисциплинировать — с алкоголем поменьше и в спортзал ходить хоть три раза в неделю.

…

В той части города, куда скоро попали, Виктор в детстве не побывал. Да и вообще тогда мало что видел: по возрасту ему без взрослых дальше двух ближних дворов передвигаться не полагалось, в центр города — небольшой в то время и скромный — они иногда с мамой ходили, чаще всего — в кино, а так… с отцом в машине проскакивали по разным улицам, не запоминавшимся, разумеется.

Владимир оказался на удивление сведущим, и в манере профессионального гида оповещал — «а дальше мы увидим», «теперь за углом»…

Хотя ничего особенно примечательного в архитектурном или в историческом плане не было, но строенья — свидетели своего времени, точнее — разных времен, теснились тут в изобилии и их маленькими частными показаниями рисовалась картина огромной жизни; странно, однако и новое время вполне дружественно вписалось сюда вывесками с латинскими буквами и иномарками у неказистых домов.