Беглец-Шоу - Сергей Белкин

– Джгава, не будь жлобом. Если я прошу деньги, значит, мне нужны деньги. Как я буду отсюда выбираться и куда я поеду, есть у меня деньги в Швейцарии, или нет – это не разговор. Или ты покупаешь товар, или нет. Мне есть кому предложить эту информацию. У политиков всегда много врагов. И ты знаешь, что у меня эти документики купят. Просто у тебя есть возможность быть первым и использовать информацию в своих интересах. Короче, давай. Не теряй времени.

– Вах! Ладно! Ты умеешь так убеждать… Не напрасно твой хозяин так тебя ценил! Черт с тобой! Я тебе заплачу, сколько ты просишь. Пятьдесят, так пятьдесят!

– Ну, народ! То-то вас не все любят! Сто пятьдесят и кончай ломать комедию! Твоя "Отелло" сейчас за минуту зарабатывает больше. Все, Джгава! Я устал. Закрывай свой восточный базар.

– Какой ты злой, да? Джгава согласен. Пятьдесят сейчас, остальное завтра. Договорились?

– У-у-у, чертово племя! Все сейчас, немедленно! Вот здесь!! В этой комнате!! Включая документы!!! Или я ухожу и можете стрелять мне в затылок!!!

– Нервный, да? Не надо быть таким нервным. Джгава никого не боится, да? Кричи, не кричи… Я сказал тебе – согласен. Что так орешь? Сиди, отдыхай, люди все сделают, вечером все получишь. Поедем туда, где твои документы лежат, все возьмем, посмотрим…

– Нет! В течение часа ты мне делаешь документы. Это – раз! Я тебе даю все пароли доступа к этой базе данных, а ты даешь мне пятьдесят тысяч наличными. Это – два. Потом я еду в депозитарий и привожу сюда контейнер с документами, а ты выплачиваешь еще сто тысяч. Все понятно?

– Понятно, почему не понятно? Давай, чаю попей… Сиди, отдыхай. Такой нервный!

И, дав знак охраннику, Джгава покатился в кабинет. Адам Ковалёвас откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и сделал вид, что он отдыхает и расслабляется.

В так называемом купе было неуютно. Напряжение не покидало Джона, хотя он пытался шутить и улыбаться, делая это ради детей и жены. Соня все равно оставалась встревоженной, а вот дети готовы были смеяться любой незамысловатой шутке. Окон в этом служебном купе не было, поэтому отвлечься, глядя на заоконный пейзаж, было невозможно. Мерное постукивание колес, сменявшееся тишиной во время остановок, или грохотом при пресечении рек по мостам – вот и все, что достигало нутра спецвагона извне.

А там, снаружи, оставались леса и поля, шлагбаумы и домики стрелочников, деревни, дачные поселки, гаражи, пакгаузы и заборы, заборы, заборы…

Джон вышел в тамбур, заглянул в соседнее купе, где сидел Игнат с бойцами. Игнат разговаривал с кем-то по мобильной связи, но, увидев Джона, сделал рукой знак – подожди! Через минуту Игнат присоединился к Джону:

– Ну, как?

– Нормально, – ответил Джон, – Знаешь, я теперь, честно говоря, волнуюсь гораздо больше, чем во время охоты за мной. Там я был один, а тут дети, жена…

– Это верно, – подхватил Игнат, – Но, должен тебе сказать, что Роман выкрал и спас их с огромным трудом. Их участь была предрешена при любом исходе этой "игры".

– Да, теперь я знаю… Как идет операция? Все по плану?

– В общем, да. Я думаю, что до Белого Раста нам никто чинить препятствий не будет. Они готовятся там дать нам бой.

– Ты думаешь, они будут стрелять? Ведь тогда все взорвется! – озабоченно воскликнул Джон.

– Да нет, стрелять они не будут… Они будут, прежде всего, давить на психику. Ну, кроме того, они попытаются выяснить возможность применения газов, лучевых пушек и тому подобного. Наконец, если им удалось хоть как-либо – по расшифровке голосов, или еще как-то – кого-нибудь из наших иденти-фицировать, они попробуют это использовать.

– Как?

– Ну, найти родных, захватить их как заложников и тому подобное.

– А что тогда делать?

– Не волнуйся, у нас и этот вариант предусмотрен. Мы ведь давно готовились к этой акции. Ты и твоя игра оказалась кстати в одном – мы смогли привлечь огромное внимание средств массовой информации. Нам теперь надо показать, что эта власть, этот гнусный политический режим не всесилен. Они должны уступить, должны проиграть публично, на глазах у всех! Это очень важно! Ничто так не ослабляет самую сильную и жестокую власть, как публичное поражение, как капитуляция.

– Понятно… А скажи, Игнат, мне обязательно надо будет выходить, получать, то есть требовать этот приз и все такое прочее? Может, ну его?

– Нет, брат, потерпи, пожалуйста, еще. Это совершенно необходимо! Это один из важнейших эпизодов их психологического поражения и нашей победы! Да и золото нам никак не помешает. Так что, потрудись еще немного – и все! Дальше, Бог даст, наступит для тебя настоящий отдых.

– А куда мы, в конце концов, приедем?

– Не забегай вперед. Вот проедем все их препоны, пройдем через Милитари Эриа – это мощнейшее укрепленное кольцо вокруг контролируемой ими территории, вступим на нашу землю – и отдыхай, герой. Да-да, слушаю, – отвечая кому-то в трубке, закончил разговор Игнат.

Поезд остановился. Лязгнула дверь вагона, из чего стало ясно, что уже прибыли на место. Первое, что увидел Джон, выйдя на площадку вагона, была надпись "Белый Раст", висевшая на торце станционного здания.

Бойцы Игната, вышедшие первыми, уже успели сделать вокруг выхода из вагона заграждение в виде тройной укладки спирали Бруно. С наружной стороны к ней вплотную быстро приблизились самые быстрые из набегающих корреспондентов. Толкая друг друга, телевизионщики устанавливали камеры, протягивали над спиралью удочки с микрофонами, чтоб оказаться поближе к источнику звука – Джону. Джон спустился на перрон, встав за спинами плотного кольца бойцов в камуфляже и черных масках.

Телекомментаторы кричали, одновременно задавая свои вопросы, и Джон ничего не мог разобрать в этом шуме, пока почти вплотную к спирали, расталкивая журналистов, не приблизился джип с открытым верхом, в котором стоял высокий краснолицый офицер с мегафоном.

– Господа! Минуту внимания. Меня зовут полковник Голембо. Я представитель генерального штаба Министерства государственной безопасности. Рядом со мной находится Комиссар Администрации Президента господин Калика. Он уполномочен Президентом и Правительством вести переговоры и принимать решения.

Журналисты утихли, развернув микрофоны и камеры в сторону полковника Голембо и привставшего на минуту господина Калики. Полковник продолжал:

– Прежде чем вы господа, начнете задавать вопросы, прошу всех выслушать официальное заявление господина Калики.

Господин Калика перелез с заднего сидения джипа на переднее, ухватился одной рукой за раму ветрового стекла, уверенно взяв во вторую руку мегафон. Он был одет в безупречно сшитый сиреневый костюм со стальным отливом, белоснежную рубашку с лиловым шейным платком. Его красивое смуглое лицо излучало уверенность и силу.

– Господа! – начал он, разливая над толпой поющий баритон с трагической интонацией, – прошедшая неделя принесла нам с вами много горя. Мы стали свидетелями, – а многие из нас и жертвами! – ужасного сговора двух безумных людей, которые ради удовлетворения своих низменных, болезненных устремлений, поставили под угрозу покой и жизнь мирных граждан. Сейчас, когда благодаря усилиям правительства, органов безопасности, само-отверженным действиям журналистов, наконец, благодаря стойкости и бдительности всего общества, всех простых и честных граждан, удалось ликвидировать источник этого кошмара, ликвидировать этих гнусных болезнетворных микробов, способных вызвать заболевание в нашем могучем и здоровом общественном организме, теперь, оглядываясь назад, мы должны найти в себе мужество и признать наши ошибки. Мы должны признать, что наше общество не полностью защищено от маньяков, преступников и злоумышленников. Более того, мы должны признать, что наши социальные институты, органы нашей с вами безопасности не застрахованы от ошибок! Только сейчас – к сожалению, с трагически большим опозданием, – установлено, что честный парень, отличный работник и семьянин Иван Демидов, которого товарищи по работе дружески называли Джоном, оказался жертвой ошибки при расследовании инцидента на аэродроме, где он работал авиамехаником. Именно эта ошибка комиссии по расследованию, все члены которой сейчас арестованы и дают показания компетентным органам, именно она и стала первым звеном в цепочке трагических ошибок и недоразумений, приведших к таким катастрофическим последствиям. Именно по этой причине Джон Деми был вынужден искать любые возможности, чтоб компенсировать ущерб, возникший не по его вине. Чтоб спасти семью, Джон принял предложение принять участие в игре, правила которой были составлены с нарушением закона. Эта игра, по прихоти организаторов, оказавшихся психически нездоровыми людьми, маньяками, поставила Джона в положение человека, за которым ведется смертельная охота, которому приписаны чужие преступления, против которого разрешено применять любые средства для задержания или уничтожения. Наше общество и наши законы выступали, и будут выступать против подобного рода гладиаторских боев, составляющих принадлежность сообществ дикарей или мутантов. Пусть одичавшие уроды "Братья" упражняются в подобном уничтожении друг друга! Наша задача – своевременно выявлять генетически зараженных латентных мутантов, коими, к сожалению, оказались высоко-поставленные руководители известной игровой компании и их безумный клиент, заказавший это чудовищное "развлечение"!!