Скорее всего - Лев Рубинштейн

— То есть мы будем сидеть и ждать, когда «колдуны» явятся сюда и сровняют город с землёй? — с нотой сарказма произнёс Мар-Амат.

— Нет. Так не будет. Мы уже начали готовить все самое ценное к перевозу.

Серые глаза стали большими, выразив негодование.

— Зачем убегать, если можно всё сохранить? — возразил Мар, чеканя каждый слог. — У нас имеется достаточно средств, чтобы спасти город и удерживать его в случае нападения.

— Эта война охватывает всё человечество, и Золотой город, как бы он ни был для нас ценен, в сравнении с такими масштабами — песчинка. Теперь нужно думать вперёд за всех… В будущее нельзя перенести тленное — таков Закон. Оно рождается из зёрен вечного, а любая форма, даже самая прекрасная, обречена на погибель. Золотой город родится вновь, но не в этих стенах и не на этой земле…

Мар вежливо распрощался с Учителем, поблагодарив за мудрые слова, но остался при своём мнении. Тягостно было на его душе, и бесконечные чёрные мысли не давали покоя истерзанному сердцу.

Он зашёл в архив и заперся изнутри. Окинув взглядом высокие стеллажи с недавно завершёнными книгами, сморщился, и лицо его непроизвольно изобразило мученическую гримасу. «Ради чего всё это? Столько лет усердной работы! Столько сил и времени вложено! Большая часть моей жизни похоронена на этих полках… Если всё это исчезнет в одночасье, моя жизнь окажется потраченной впустую!»

В памяти безжалостно всплывали картины прошлого.

Обиженная девочка-подросток сердито смотрела на него.

— Ты оставишь меня, Мар? Но почему? — и она расплакалась. — Ты же обещал! Ты говорил, что через два года мы поженимся! Я знаю, почему так происходит… Ты меня больше не любишь…

— Это не так. Прошу, попытайся понять… Я чувствую, что мне будет слишком мало обычной жизни. Я всегда искал чего-то, но не понимал, чего именно. Отец говорит, что у меня есть способности к знаниям, и я могу стать Служителем Солнца.

— А что думаешь ты? Почему отец решает твою судьбу? Тебе будет мало обычной жизни… Значит я для тебя… — она прервала речь, всхлипывая и с трудом набирая воздух, — я для тебя не важна?!

— Я желаю тебе самого большого счастья, которое возможно на этой земле. Но я должен уйти. Прости меня… Мы не будем счастливы вместе, потому что у меня внутри всегда будет жить пустота. Ты такая юная, и у тебя всё впереди…

Девушка прикусила нижнюю губу, сдерживая плач, зажмурилась, затем взяла со стола книгу и со всего размаха швырнула её об стену. Выбегая, она громко хлопнула дверью.

Мар медленно присел на пол, поднял книгу и расправил смятые страницы. «Из вас двоих я выбираю её», — подумал он, поглаживая толстый переплёт.

Снаружи послышались голоса: кто-то хотел попасть в Архив. На дверь два раза надавили, подождали немного, а потом снова стало тихо. Мар не хотел уходить. Он сел на пол, опёрся спиной о стойку стеллажа и вновь погрузился в размышления. Вертикальные складки на его лбу, возникавшие всегда от глубокой задумчивости, очень шли его интеллектуальному лицу.

И вот перед его внутренним взором возник отец, счастливый, с сияющими глазами. Он с восхищением разглядывал белую одежду юноши и медальон на его груди. «Я горжусь тобой! — зазвучал знакомый голос. — Я счастлив, что у меня такой сын!» Он похлопал Мар-Амата по плечу и даже прослезился от радости.

А потом ему вспомнился Служитель с необычайно синими глазами, который, несмотря на молодость, производил впечатление мудреца. Его мягкость и доброта сразу располагали к себе. Он тогда был хранителем архивов, как теперь Мар.

«Столько лет прошло! Столько лет! — подумал ученик и вздохнул. — Всё это — часть моей жизни, я шёл к этому сознательно. Я знал, чего хочу… Но теперь я в растерянности. Я не вижу ответа на самый главный вопрос: „Зачем?“ Зачем продолжать, если мы обречены? Это глупо… Как можно делать то, в чём уже не видишь смысла?»

А потом что-то в нём самом ответило ему словами Ассавана: «Мы должны верить в лучшее и не опускать руки, что бы ни случилось». Синие глаза обладали особенной силой, они всегда были убеждены в превосходстве мира Небесного над Земным, они всегда продолжали любить… И на мгновение от этого синего света будто струя свежего воздуха хлынула в душу Служителя, даже физически дышать стало легче. «Я так хочу верить тебе, — мысленно ответил Мар, — с огромной радостью я бы жил как раньше, посвящая время возвышенным занятиям и размышлениям. Но как же здравый смысл? Конечно, я далёк от совершенства, но всё же знаю точно: безумцем меня нельзя было назвать никогда. Очевидно, что война уже проиграна; наше поражение — лишь вопрос времени… Как смириться с мыслью, что мои усилия оказались напрасными? Я хочу верить твоим словам, Ассаван, потому что вера даёт желанную надежду и приносит утешение, успокаивает сердце и наделяет силой… Но всё внутри меня сопротивляется. Я вижу впереди лишь смерть и разрушение. А ведь мы можем остановить войну! Мы можем пресечь растущее зло, мы можем прогнать обезумевших людей, не дать им крушить наш мир, построенный на законах справедливости! Я отдал бы всё, чтобы спасти город, чтобы уберечь бесценные зёрна священных знаний, хранящиеся в наших библиотеках. Я отдал бы свою жизнь не задумываясь, но… Ассаван не слушает меня, и я понимаю: мы обречены… Как же всё это нелепо!..»

Рассеянные солнечные лучи просачивались из маленьких окошек высоко под потолком. Служитель запрокинул голову, осматривая доходившие до самого верха стеллажи, и не верилось ему, что содержимое всех архивных комнат можно переместить куда-то. Он протянул руку и вытащил первую попавшуюся книгу. Почерк был не его, но чей именно — трудно было понять. Он открыл её наугад и прочитал строку, на которую упал взгляд: «…жаждущего Света любая дорога выведет к солнцу…», затем снова задумался о своём.

«Как всё это глупо! Когда явится враг, ничто не остановит его: у города даже стен нет! В пустыне просто стоят здания… Храмы, библиотеки, хранилища ничем не защищены! Приходи и бери всё, что хочешь!»

Мар тихо засмеялся, сморщившись, и небрежно бросил книгу на пол. За его смехом стояли рыдания, которым он не давал выхода и не смел признаться себе в этом.

Глава XXXI

Вечная двойственность

Времени оставалось очень мало. Служители работали по восемнадцать часов в сутки, прерываясь только на сон и еду. Чьё-то минутное промедление могло погубить Дело. Теперь стало ясно, что перевести всё имущество невозможно и придётся выбирать только самое ценное. Но как это сделать? В Золотом городе всё ценное…

Мар-Амат куда-то исчез. Он являлся хранителем архивов, и пост этот обязывал его решать, что останется здесь, а что будет отправлено на кораблях. Но отсутствие наставника не должно было парализовать работу, и его ученики, выбрав Онисану в качестве главного, продолжали трудиться. Ония не спал почти двое суток. В здании Школы теперь было шумно, Служители выносили книги из библиотек в рабочую комнату, аккуратно упаковывали их в небольшие мешки с заранее присвоенным номером, и составляли списки.

Каждый такой мешок должен был нести один человек.

Ассаван всё время проводил со Жрецами, составлявшими Совет Западной Школы, и его ученикам пришлось самостоятельно решать многое. Первые два дня Онисана думал, что его наставник приглашён Учителем на Совет, и этим объяснял его отсутствие. Но странно было: Мар никому ничего не поручал и не интересовался ходом работы. На следующее утро кто-то сказал, что недавно видел хранителя архивов.

Ония оставил дела и отправился к дому друга; он даже не надеялся, что встретит его, но, к большому своему удивлению, обнаружил приоткрытую дверь, за которой виднелся человек. Онисана постучал для приличия и вошёл, Мар-Амат повернул голову, и их глаза встретились. Какая-то простая потрёпанная одежда была на том, кого называли хранителем архивов, чёрная рубаха с красными полосами выглядела настолько непривычно, что Онисана не сразу узнал его. Гость нерешительно подошёл ближе к Мару, глаза его стали круглыми от удивления, он окинул взглядом небольшую комнату и ужаснулся. В камине догорало белое одеяние, и языки пламени лизали браслеты Служителя Солнца. На короткий миг Ония лишился дара речи.

— Ты в своём уме?! — вдруг накинулся он на Мара.

Человек в пёстрой рубахе смотрел на него холодным серым взглядом, не говоря ни слова.

— Что это значит? Почему ты это сделал? — негодовал Онисана. — Да что такое с тобой произошло?

Мар медленно надел плащ, поднял с пола набитую сумку, повесив её на плечо, и равнодушно взглянул на Служителя.

— Я ухожу.

— Куда уходишь? — испуганно спросил Ония.

— Я ухожу навсегда. Куда — не знаю.

— Ты не можешь этого сделать, — громко возразил Онисана и загородил дверь. — Из Золотого города нельзя уйти!