Повседневная жизнь этрусков - Жак Эргон

В задних комнатах находились только скамьи, зато в боковых камерах и в центральном помещении стояли ложа. В центральной камере по обе стороны стояли два женских саркофага с треугольными фронтонами, а перед ними, у входа, — два ложа для мужчин с отверстиями по углам, в которые вставлялись ножки настоящих кроватей. Чтобы пронести громоздкие погребальные ложа, дверные проемы в дальних камерах расширили.

Архитектоника дальней стены центрального помещения предстает в особенно выигрышном свете по сравнению с гробницей Лож и саркофагов. Средняя из трех дверей — самая высокая, она явно ведет в помещение хозяев. Все три двери трапециевидной формы, их стороны и перемычка обрамлены выпуклым багетом, изначально выкрашенным в зеленый цвет. Но в гробнице Карниза еще остались окошки с полукружьями тимпанов: два по обе стороны центральной двери и по одному сбоку от боковых дверей. В гробнице Щитов и кресел{409} и в гробнице Капителей{410} эти окошки стали прямоугольными и их только два: часть места отведена под новые декоративные элементы. Но фасад дома, выходящий во двор или перистиль, по-прежнему узнаваем.

Прекрасные греческие вазы, давшие название одной из гробниц, говорят об утонченной культуре, носительницами которой выступали этрусские женщины. Те же утонченность и вкус проявились в гармоничном устройстве дворцов, отображенном в архитектуре усыпальниц. Приглядимся к ним внимательнее: им было уготовано великое будущее.

Атриум

До сих пор мы из осторожности называли просторное помещение, вокруг которого строилось все здание гробниц Греческих ваз, Капителей, Карниза и других, «центральной камерой». Почему бы не назвать ее сразу атриумом, как называли римляне большой зал в центре дома, где каждое утро толпились клиенты, чтобы поприветствовать хозяина и получить свой ежедневный дар? Те, кто знаком с Помпеями, непременно провели бы такую параллель, только взглянув на чертеж Она еще больше напрашивается в связи с гробницей della Ripa{411}, относящейся к середине V века до н. э., где есть таблинум, — гостиная в домах более поздней эпохи, — сообщающийся с атриумом уже не через узкую дверь, а во всю ширину: несмотря на относительное несовершенство планировки, в ней угадываются будущие черты так называемого дома Ливии на Палатинском холме{412} или дома Марка Лукреция Фронтона в Помпеях{413}. В дальней стене таблинума все, вплоть до ложного арочного проема, намекает на существование за ней выхода в hortus — огород. Такая планировка сохранится и в более поздних гробницах, вплоть до гробницы Волумниев в Перудже{414} и гробницы Франсуа в Вульчи{415}, которые, построенные в римский период, тоже повторяют планировку реальных домов и позволяют судить о том, чем римляне обязаны этрусской цивилизации.

Кстати, римляне сами сознавали, что они перед ней в долгу, и называли tuscanium разновидность атриума «с того времени, — пишет Варрон{416}, — как начали подражать внутренним дворам этрусков». Более того, среди версий этимологии слова «атриум» Варрон и его ученик Веррий Флакк предпочитали ту, что связывала его с Атрией в Этрурии, потому что «образец они переняли именно у жителей Атрии»{417}. Мы уже упоминали об этом городе в устье По, который начиная с середины VI века до н. э. сыграл большую роль в эллинизации Этрурии{418}. В подтверждение этой этимологии отмечается, что слово athre встречается в Загребской льняной книге, правда, в довольно неясном контексте{419}.

Однако определение, которое древние давали атриуму, гораздо точнее определения, которым мы довольствовались до сих пор, и поскольку его наделяли двумя основными чертами, касающимися назначения атриума в доме и его роли в отводе и сборе дождевой воды, вопрос заслуживает тщательного изучения.

«Атриум, — сказано в извлечении Феста{420}, — сооружение, расположенное перед домом и имеющее в середине пространство, в которое стекает дождевая вода со всей крыши». «Перед домом» (ante aedem) значит, что атриум не был непосредственной частью дома. Центром жилища был таблинум, где хозяин принимал посетителей, где стояли его ложе и алтарь предков. По крайней мере, таким было представление о нем у римлян конца Республики. Археологи пытаются найти ответ на вопрос, всегда ли было так или же атриум занял подчиненное положение по отношению к таблинуму в результате долгой эволюции. Одни полагают, что первоначально ядром римского дома — а следовательно, и этрусского, послужившего для него образцом, — было здание, состоящее из одной, двух или трех комнат, которые мы описали при рассмотрении задней части гробниц, и расположенное между атриумом, двором или сенями и огородом{421}. В этой связи они проводят параллель с микенским домом, где перед mégaron[32] также находится aul. Другие же — и, возможно, правы именно они — считают, что вначале был атриум, дом состоял только из одной центральной комнаты, где в очаге поддерживали огонь и где у стены напротив входа стояло брачное ложе: альков, в котором оно находилось, превратился со временем в главную спальню, а затем — в парадную комнату{422}. В большинстве изученных нами гробниц, кроме della Ripa, называемой также Tablino, будущий таблинум — еще всего лишь спальня хозяев дома, по сторонам которой расположены спальни детей: он «воплощает собой главенство родителей над остальными членами семьи, собранными в прилегающих комнатах»{423}. Неслучайно в камерах у входа, выходящих к дромосу, вместо разукрашенных лож часто стоят лишь простые скамьи, как в гробнице Капителей: в домах живых в таких комнатах жила прислуга. Таким образом, уже с VI века до н. э. подтверждалось то, что мы читали у Посидония: атриум в этрусских домах защищал хозяев от шума, производимого слугами.

Кроме того, римляне обязательно проделывали в крыше атриума отверстие (compluvium), через которое дождевая вода стекала в резервуар, стоявший под ним (impluvium). На самом деле это очередное усовершенствование было введено довольно поздно: в гробницах, зеркале городской архитектуры, нет ничего подобного, а самые древние дома в Помпеях в своем первозданном виде были покрыты кровлей безо всякого compluvium{424}. В гробницах Цере нет никаких следов отверстия в центре крыши, хотя все детали конькового бруса, стропил, реек, кессонов воспроизведены очень тщательно. Их atria или cavaedia — что одно и то же — представляли собой, пользуясь терминологией Витрувия, описывавшего различные формы внутренних дворов{425}, тип testudinatum, потому что их крыша напоминала testudo — панцирь черепахи. Гробница в Тарквиниях, названная Mercareccia{426}, и урна в форме дома, найденная в Поджо-а-Гайелла недалеко от Кьюзи{427}, знаменуют собой начало нового этапа в архитектуре: свет в них проникает через прямоугольное отверстие на месте compluvium. Но обе они появились не раньше IV века до н. э., и по их четырехскатным крышам, напоминающим усеченную пирамиду, вода стекала наружу — Витрувий называл такую систему cavaedium displuviatum. Система compluvium-impluvium, напротив, подразумевала, что четыре треугольные плоскости крыши наклонены к центральному отверстию и дождь стекает по ним внутрь. Но на этот счет у нас нет никаких археологических данных, и нам придется положиться на Витрувия, который различал тосканский, четырехколонный и коринфский атриум.

«В первом, — пишет он, — четыре ската крыши направлены внутрь помещения к прямоугольному среднему отверстию — комплювию, через который вода стекает в имплювий. Крыша в нем держится на перекрещении двух пар горизонтальных балок, не поддерживаемых промежуточными столбами». Четырехколонный атриум отличается от тосканского только наличием промежуточных опор, поддерживающих главные балки по углам комплювия, а в коринфском колонны были расставлены не только по углам комплювия, но и под его сторонами.

Колонны и перистиль

Название cavaedium tuscanicum сохранилось за этой относительно архаичной формой атриума, крыша которого (с комплювием) поддерживалась только горизонтально расположенными балками без опоры на колонны. Тем самым римляне признали, что заимствовали эту идею, причем довольно давно. Еще при Империи Плиний Младший сообщает о «простом, но элегантном атриуме» (atrium frugi nec tamen sordidum){428} своей виллы в окрестностях Остии, а на вилле, которую он выстроил для себя в Тоскане, в Тифернуме Тиберинуме (Читта ди Кастелло) — дух этих мест, вероятно, побудил его обратиться к традициям этрусков, — об «атриуме старого образца» (atrium ex more veterum): он, несомненно, имел в виду тосканский атриум без колонн, суровая нагота которого освежающе контрастировала с барочной роскошью мраморных колоннад, которыми он был сыт по горло{429}. Но было бы неверно утверждать, что сами этруски, отказавшись от пышности эллинских колоннад, остались до конца верны выбранному ими стилю. Доказательством этому является определение, данное этрусскому атриуму Посидонием: он говорит о peristoion, греческом синониме слова «перистиль»{430}.