СЛВ - 3 (СИ) - Сергеев Артем

Мы выбрались на широкую капитальную дорогу, ведущую от аэропорта и пристани в сам Новониколаевск. Километра через три впереди покажется городской вал, защитным кольцом опоясывающий город и выстроенный в своё время на вырост, но в те времена предки чересчур сильно обрадовались найденной руде и хватили лишку, потому что заполнить всю отведённую под него площадь город так и не сумел.

Место, кстати, тоже было не особо удачным, болотина, мари да кочкарник, именно поэтому Новониколаевск стоял в стороне от своих транспортных узлов, на единственной имеющейся в округе плоской возвышенности. Плоской до того, что город казался выстроенным на бильярдном столе, всем зимним пронизывающим ветрам на радость, а уж какие там лужи образовывались после каждого дождя, и не передать. Мелкие, но шагов по двадцать в длину, не меньше, и никуда они утекать не спешили, а уж ближе к зиме так и вовсе превращаясь в самые настоящие ледяные катки. У каждого города своя прелесть, как говорится.

Вот и сейчас дорога шла по мощной насыпи через чахлый, болотистый лес. Кривые редкие ёлки чернели в темноте, не добавляя радости в пейзаж, какие-то мелкие бестолковые духи крутились над кочками и озерцами, испуганные чьим-то близким присутствием. Я насторожился, и они перепугались ещё больше, скорее всего что именно меня, рванув от дороги во все стороны. Крупного зла и нежити я не почувствовал, да и что им делать в этом унылом болоте, так что можно было не беспокоиться и не пугать маленьких.

— А охранный вал кто держит? — перебил я пропущенный мимо ушей разговор Игоря с Арчи, — защита вообще в порядке?

— Вал попы держат, — тут же откликнулся брат, который, казалось, ждал этого вопроса. — Да так держат, как будто мир спасают. Круглые сутки шарахаются по нему с хоругвями, энтузиазм показывают. Или смирение, хрен их там разберёт. Вал и церковь с часовнями — только это сейчас их вотчина, и сидят они там, как в осаде. А всё остальное у них отобрали, особенно то, что Валет успел пожаловать, землевладельцы хреновы. И по городу пока не шляются, я запретил.

— Ишь ты, с энтузиазмом? — я удивился, ведь слова Валета о том, что все мятежные попы стекались в Новониколаевск, не прошли мимо моих ушей. — Понимания сразу добился?

— Ещё чего, сразу, ага, — брат скривился, водила его хохотнул, а мне с Арчи стало интересно. — Чуть ли не бунт устроили, представляешь? Отец Александр уверен был в Валете и в их планах совместных, так что когда я со своими в город вошёл, его чуть кондратий от бешенства не хватил. Грозил от церкви отлучить, анафеме хотел предать, князем пугал, слюнями брызгал, да много чего там было.

— А ты что? — тема в свете последних событий была болезненная, и мне хотелось узнать, не напорол ли Игорь по горячности косяков.

— А я сходу предложил ему великомучеником стать, — и брат развернулся ко мне. — Да не в шутку предложил, злой я был очень. Припомнил ему этот ошейничек, через который мы чуть было все не попали, прочие подвиги. Мне в городе такое кубло со змеями нафиг не нужно, и именно в тот момент можно было всё решить, я это понимал. Война, как говорится, всё спишет, а потом будет поздно. И ты знаешь, этот хорёк тут же всё понял, испугался по-настоящему, заюлил, отыграл назад, даже удивительно.

— В вере нетвёрд оказался, — авторитетно высказался Арчи, — мирское довлеет!

— Задовлеет тут, — Игорь не повёлся на его шутки, — когда на твоих глазах тебе же кол готовят и салом смазывают. Я ведь узнал, кто Валету насчёт меня такое советовал, я с этим долгогривым давно в контрах. В общем, согнали их на пустырь, поставили охрану, и не знал я, что с ними делать. А потом через несколько дней какой-то поп из далёкого села стал по ключ-камню войну веры поднимать. С вашей подачи, кстати, как я понял. Радисты мои чуть с ума не сошли, столько тайн сразу. Разделил я их, в общем, по вере их. Большая часть сейчас в ямах на том же пустыре сидит, инквизиции ждёт. Тепло же! А меньшая покаялась перед всем народом, и вроде бы от чистого сердца, от заблуждений отреклась, раскольников осудила, и теперь на валу грехи отрабатывает. Вот тебе и энтузиазм со смирением.

— Вся власть от бога, — хмыкнул в ответ Арчи, — чего уж теперь.

— Ага, кстати, — Игорь повернулся к нему и стал делиться впечатлениями, — думали их базаром задавить. Да куда там, не хуже нашего подкованы! На каждый случай у них отдельная цитата подготовлена! Я ему слово — он мне десять! Учат их там этому, что ли?

— Конечно, учат, — и Арчи принялся с удовольствием просвещать моего брата. — Эристика называется, чтоб ты знал, искусство спора. Но там много всего на эту же тему — риторика, полемика. Серьёзно натаскивают, ведь умников, которых с ними поспорить хотят, по деревням хватает. Не дело, если вдруг святой отец в лужу сядет, посрамление сана получается.

— Ну, в спокойной обстановке, скорее всего, он бы меня уделал, — самокритично подтвердил Игорь его слова. — Но только не до диспутов мне было, повезло. Сломали главного, остальных на пустырь согнали и разговаривать между собой запретили, вот и вся, как ты говоришь, риторика. А вот то, что на это реакции никакой не последовало — это удивительно, такое ощущение, что всем на нас стало резко пофиг. Рассказывайте давайте, чего в большом мире творилось, а то уж я и не знаю, какие сказки слушать.

— Реакция ещё будет, — успокоил его Арчи. — Но позже. Просто пока кто растерялся, кто выжидает, кто боится, кто ещё чего. Повезло вам, сейчас каждый лишний день на ваше укрепление работает. А было вот чего…

И мой друг принялся рассказывать моему брату все те события, что произошли с нами с момента вылета из Новониколаевска. То есть не все подряд, а только те, что ему надо было знать. Игорь с его водилой внимательно слушали, я сначала тоже, а потом отвлёкся на свои собственные мысли и на вид за окном.

Мы уже подъезжали к городу, впереди показался трёхметровый охранный вал, опоясывающий город, и под магическим взглядом он светился не хуже праздничной иллюминации. Прямо сейчас по нему шла процессия из пяти священников, и церковной благодатью от них разило просто за версту, и была она убойной силы. Так что защитный вал ныне не смог бы прорвать и табун медвежутей, если б только они умели сбиваться в табуны. Избыточно очень, как на мой и на удивлённого Арчи взгляд, который тоже заметил и процессию и всё остальное, но лучше уж пусть так расходуют благодать, чем тратят её на властные амбиции.

Потом наша машина, первая из колонны, въехала в городские ворота и направилась по улицам в центр. В Новониколаевске и раньше по вечерам народу было не густо, а уж сейчас город просто как вымер, лишь светились уличные фонари да окна домов за мощными заборами. На выселках и то веселее, ей-богу.

— Комендантский час ввели, — вполголоса сообщил мне водила, не перебивая россказни Арчи, и я в ответ понятливо кивнул. А вообще непростой человек был этот помощник Игоря, он умудрялся и очень внимательно слушать последние известия, и за дорогой следить, и за всеми нами, и даже понять, что меня удивило. — И сухой закон. Но его сегодня отменим, пусть народ порадуется, да с вашим визитом свяжет.

— Меня Артёмом, кстати, зовут, — протянул я ему руку, решив познакомиться ещё раз. Имена-то мы свои друг другу называли, но где же всё упомнишь в такой сутолоке.

— Дима, — не оборачиваясь, быстро шлёпнул мне по ладони водила, — но так все Кузей погоняют, и ты давай. Фамилия моя Кузьмин, такое дело.

И я припомнил, что когда мы вышли из «Ласточки», то процесс знакомства был несколько странноватым, что ли. Человек передо мной называл имя и прозвище, и я ещё почувствовал себя тогда прямо как в детском саду, ей-богу.

— Приехали? — Арчи успел выдать Игорю тот расклад, что ему надо было знать, довольно лаконично и сжато, но зато точно и только правду, без полутонов.

— Да, — мой брат задумался над нашей историей, пытаясь что-то сообразить и учесть её в своих раскладах. — Спасибо за сказочку, конечно, навертели вы дел. Теперь понятней стало, кого бить, кого бояться, с кем связываться, а с кем нет. По команде выходим.