СЛВ - 3 (СИ) - Сергеев Артем

Я остался нести ходовую вахту за штурвалом, солнце уже клонилось к западу и, хоть за сегодня мы успели пройти очень много, до Новониколаевска осталось примерно два часа лёту, и следовало скорректировать курс и разогнать нашу «Ласточку», благо Лариска позволяла это сделать.

С музыкой, кстати, обломимся сегодня, времени не хватит, а включать её просто так, с минимумом удовольствия, я не хотел. Получать удовольствие следует по полной, да и разобраться в этом чудо-механизме надо бы для начала.

В зеркалах заднего вида отчётливо виднелись три дирижабля, летевшие за нами как приклеенные от самого мятежного монастыря, и на что-то рассчитывавшие. Хотя, может кому-то из них просто с нами по дороге. Сбрасывать с хвоста я их не стал, не хотел устраивать ненужные сейчас гонки, мало ли что у них на уме и на борту имеется. Вот установим себе под фюзеляж скорострельные зенитки, и можно будет спорить с любыми неизвестными кораблями, хоть воздушными, хоть речными, а пока понадеемся на гномов, что пустят на городской аэропорт Новониколаевска сегодня только нас, а остальных завернут под угрозой обстрела на выселки.

— Сюрприз вам будет, — ухмыльнулся я вполголоса, отводя «Ласточку» от реки и прибавляя скорости, — торопиться не надо, слушай…

Глава 11, в которой герои попадают с корабля на бал

Начинало темнеть, когда впереди показались огни Новониколаевска. Ярко освещённый город уже не походил на тот замерший в ожидании и тревоге, с редкими огнями в окнах испуганный человейник, каким он был совсем недавно. Нас уже ждали, я это понял по вывешенным вымпелам, запрещавших залётным экипажам посадку в гномском аэропорту и перенаправлявших их на рудники, к дружине под бочок. Запрещавших всем, кроме нас, потому что разрешительный флаг с силуэтом «Ласточки» не разглядеть было невозможно.

Мы начали неспешно заходить на посадку, разворачиваясь против ветра, а вот сопровождающие нас дирижабли засуетились, не ожидая такой подставы. Два из них зависли в воздухе, не торопясь принимать решение, а третий попытался пристроиться к нам и начал заход со снижением, наплевав на запрещающие знаки. Рисковые ребята там сидели.

Гномы ответили нестандартно, но очень решительно. Оглушительно бахнула выстрелом зенитная пушка, оставленная здесь тогда ещё Белорецкими, и дирижабль с чересчур назойливым экипажем завис в воздухе, соображая, что же делать. Через минуту там решились пойти ва-банк и вывесили аварийный флаг, не отреагировать на который гномы не имели права.

— Если на борту всё нормально, — Арчи внимательно разглядывал чужой корабль в бинокль, — то плохо им будет. Гномы проверят обязательно. И штраф влепят такой, что мама не горюй. А ведь я не поленюсь, расскажу им, что товарищи эти шли за нами весь световой день, и всё у них было в порядке.

На земле тем временем нам дали указание идти в один конец полосы, к гномским мехмастерским, а аварийному дирижаблю в другой, к зданию аэропорта. Разделять нас будет примерно два километра, так что назойливых гостей можно было уже не опасаться. А вот зависшие в воздухе корабли плюнули на это дело, да и пошли на выселки, и правильно сделали, потому что заходившим сейчас на посадку ребятам нужно будет доказать гномам свою аварию, а уж переспорить или убедить подгорных жителей в важности своих дел, чтобы прорваться к нам, они могли и не надеяться.

Поэтому я выкинул их из головы и целиком и полностью сосредоточился на заходе и снижении. Сегодня утром я стартовал самостоятельно, но вот садиться сам буду впервые, хоть и под присмотром Арчи, потому что посадка всегда сложнее взлёта.

И ощущения мои от сегодняшнего захода резко отличались от тех, что были раньше. Прежде я всегда в первую очередь ориентировался на приборы, и уж только потом на свои ощущения, а если их показания не сходились, то доверял всегда приборам, а не самому себе. Человеческие органы чувств слишком легко обмануть, и веры им нет, особенно в таком деле, как наше.

Но это было раньше, а сейчас я ощущал «Ласточку» продолжением самого себя, и показания приборов в эти самые ощущения входили, и мало того, они даже были там главными. Я, не глядя на приборную панель, знал курс и дифферент с точностью до градуса, скорость снижения и его ускорение до метра в секунду и знака, а вот внешние воздействия ощущались мной всем телом. Порывы ветра я даже предугадывал, заранее их парируя, и ни разу не ошибся, а потому подошли мы к причальной мачте как по ниточке, быстро и ровно, словно в полный штиль.

Но выделываться я не стал, спокойно отстрелил посадочный трос и смирно дождался, пока аэродромная команда не прицепит его к причальной мачте. Арчи по привычке взял под контроль силовой каркас, который я держал сегодня весь день сам, не стал противиться, лучше будет если посмотрю ещё раз, как он это делает.

Трос натянулся, и я рукояткой, а не магией, уменьшил плавучесть и шасси мягко коснулись земли.

— Посадка! — скомандовал я другу, держась за рычаг сброса аварийного балласта и внимательно следя за динамометром, показывающим давление фюзеляжа на грунт. — Три тонны, к укладке каркаса приступить!

— Есть! — тут же ответил Арчи и выдал магическое воздействие на кристаллы, запитывающие силой те жилки в тросах, что были ответственны за их укладку в походное положение.

Через десять секунд всё было кончено, мы били все рекорды под этим небом. Очень полезные рекорды, кстати, однажды такая сноровка может спасти нам жизнь. Да и на четвёртом острове Огненной Гряды, где мы чуть не искупались в холодных водах внутренней бухты, только скорость раскладки спасла нашу «Ласточку».

Остановив и зафлюгировав пропеллеры, я дал напругу на ведущие колёса и повёл «Ласточку» не на стоянку, как обычно, а в тот самый единственный бетонный ангар около мехмастерских, следуя за лидирующим нас мотоциклетом.

— Как дорогих гостей встречают, — Арчи довольно ухмыльнулся, потирая руки. — Ты как, кстати, следишь за обстановкой на поле? Я всех этих братьев по разуму имею в виду, эмоции их контролируешь?

— Смотрю внимательно, — и меня даже передёрнуло от воспоминаний о совсем недавних событиях. — Против воли получается, как-то само собой, честное слово! Но до контроля ещё далеко.

Сеть моего внимания сейчас была раскинута на тот самый ангар, в котором нас ожидала целая делегация, довольно к нам доброжелательная и деловая, на людей и гномов на поле, на огоньки жизни в мехмастерских, но растянуть я её смог лишь метров на двести в диаметре, не хватало сноровки и опыта. Нужно было и «Ласточку» сажать, и следить за её состоянием, поэтому расслабился, да и на Арчи надеялся по большей части.

Мы подошли к отремонтированному ангару, свежие цементные ляпки на котором закрывали следы от пуль и осколков, но вообще гномы молодцы, успели порядок навести. Наши бы возились много дольше.

В широко раскрытые секционные ворота лился уже заметный в лёгких сумерках яркий свет внутреннего освещения, чьи-то любопытные лица выглядывали наружу и подавали какие-то знаки оставшимся внутри людям, чин и положение которых не позволял им бегать и вообще вести себя несолидно. Мотоциклет проехал чуть дальше и остановился, а я заложил пологий поворот, намереваясь ввести нашу «Ласточку» внутрь ангара ровно, плавно и красиво, чтобы поддержать церемонию. Приличия я всё же знал.

Собравшиеся в ангаре их знали тоже, встреча была организована на уровне, но впервые в жизни меня посетило очень странное чувство. Вроде делегация была по-настоящему официальной, без дураков, но практически все лица были мне не просто знакомы, а одну половину из них я знал с детства, а ко второй испытывал вполне себе дружеские чувства.

Игорёха во главе городских выглядел не дорвавшимся до власти уркой со своими торпедами, и даже не сельским кулаком во главе банды подкулачников, как я в тайне опасался, сейчас на меня смотрел и улыбался вполне себе респектабельный джентльмен. Сопровождающие его, конечно, эсквайрами не выглядели, но морды себе имели аккуратно стриженые и бритые, чёток в руках не вертели, приоделись они в ладно скроенные и крепко сшитые пиджачные пары, а кое-кто даже щеголял в тройке, то есть с франтоватой жилеткой в дополнение ко всему остальному. Фраков же и цилиндров не наблюдалось, слава богу, не княжеский двор. А вот туфли у них подкачали, это было что-то остроносое, сложно плетёное из чёрной кожи и сильно лакированное, такие на юге любят, Хасан из «Восточного Пира» ещё их носил, и вот они единственные могли бы позволить наблюдательному человеку сделать некоторые далеко идущие выводы о характере их носителей.