Врата Анубиса - Тим Пауэрс

Он растер грудь и в порядке эксперимента попробовал набрать полные легкие воздуха. Хотя грудина сильно заныла, тем не менее боль все-таки не такая резкая и пронзающая, как при переломе, – чертова палка того старика, похоже, ничего не сломала. Он выдохнул и устало прислонился к ящику, свесив ноги с причала.

Желтые точки фонарей на проплывающих лодках и их отражения прорисовывали пунктиром темноту реки, как на картинах Моне, и огни Лэмбет были ярко светящейся цепочкой на близком горизонте. Тонкий серпик луны, казалось, балансировал на перилах Блэкфрайерского моста в полумиле к востоку. За ним и над ним сияли огни Адельфи-террас – будто некий фантастический увеселительный корабль на воде; легкие дуновения бриза иногда доносили оттуда тихие звуки музыки.

Он почувствовал, что сейчас начнется очередной приступ, но страх придал ему силы подавить подступающий к горлу кашель – он услышал медленные тяжелые шаги, повторяющие его путь по пристани.

Джеки была рада, что течение в подземном канале довольно быстрое и можно обойтись без руля, если плывешь вниз по течению, а то ее вполне могли ударить рулем по голове, и если бы люди в лодке использовали более сложное управление, а не просто отталкивались шестами от стен, когда поток слишком близко прибивал лодку к стене, то они бы почувствовали присутствие тайного пассажира. Вода становилась холоднее – видимо, река уже близко, и все, что она могла в данный момент сделать, это постараться не клацать зубами. Она старалась держать голову над водой, так как у нее был маленький кремневый пистолет, замотанный в чалму. Огонь факелов на носу и корме лодки трепетал от порывов ветра с запахом серы, он то еле теплился, отбрасывая слабые красные отсветы, то ярко вспыхивал, выхватывая из тьмы каждый камень полукруглого свода, низко нависающего над головой.

Еще пять минут назад она не была мокрой и замерзшей, она спокойно готовила полную кастрюлю сосисок на очаге в кухне Крысиного Замка Хорребина на Мейнард-стрит. Она была в своей экипировке Ахмеда Нищего Индуса – в чалме, сандалиях и балахоне, сделанном из ситцевого покрывала. Лицо и руки выкрашены соком грецкого ореха, в дополнение к уже привычным усам еще и накладная борода. Этот маскарад необходим, потому что она видела изгнанного Красавчика в Крысином Замке и не хотела, чтобы ее разоблачили как агента Копенгагенского Джека. Доктор Ромени приехал получасом ранее, взгромоздился на подвесное сиденье, сбросил свои странные башмаки и углубился в выслушивание отчетов об отправке груза.

Затем в комнату ворвался, запыхавшись от бега, один из нищих Хорребина – крепкий краснолицый старик и, не успев отдышаться, прямо с порога выпалил:

– Доктор Ромени... быстрее... Стрэнд... движется к югу, к реке... в него стреляли...

– Кто? В кого стрелял? – Ромени спрыгнул вниз, забыв надеть свои башмаки на пружинах, и его лицо исказилось от сильной боли, он тут же взобрался на сиденье и натянул башмаки.

– Кто, черт тебя возьми! – продребезжал он.

– Я не знаю... Симмонс видел и... и послал меня к вам, сообщить. Он сказал, это тот человек... тот, за кого вы предложили награду.

Ромени уже зашнуровал башмаки, опять спрыгнул вниз и стоял, раскачиваясь на пружинах.

– Который? Но это должен быть Джо – Песья Морда. Они бы никогда не осмелились стрелять в Американца. Ну ладно. Где он? Ты сказал, Стрэнд?

– Да, сэр. И двигается на юг, к Адельфи. Быстрее всего будет, ваша честь, если взять лодку и по подземному каналу прямо к Адельфи-арчес. Сейчас все подземные потоки полноводны, после дождей...

– Показывай дорогу – и поторапливайся. Я знаю старину Джо долгие годы, и если они его не до конца прикончили, он уйдет от них.

Когда эти двое поспешили в подвал вниз по ступеням, Ахмед Нищий Индус отставал от них всего на несколько шагов, – сосиски были забыты. Похоже, это то, что мне надо, подумала Джеки. Ее сердце громко стучало, и она с трудом заставляла себя держаться от них на значительном расстоянии, так, чтобы не выдать своего присутствия. «Боже, пусть он будет все еще жив, и прошу тебя, сделай так, чтобы именно я смогла прострелить ему голову. А если я смогу как-нибудь улучить подходящий момент и успею шепнуть ему сначала, кто я такая и почему собираюсь убить его... А потом наконец-то я смогу вернуться домой...»

Подойдя к старой каменной пристани, двое нищих отвязали лодку и зажгли факелы. И когда доктор Ромени нетерпеливо стал спускаться вниз, в темный тоннель, Джеки удалось быстро проскочить к причалу и бесшумно соскользнуть в холодную черную воду. Лодка, которую двое нищих тянули вдоль пристани, чтобы доктор Ромени смог в нее сесть, была обвязана вдоль планшира просмоленной парусиной. Джеки незаметно просунула два пальца в веревочную петлю – теперь ее потащат на буксире, когда лодка выйдет в мощный поток.

– Ха, ха! – пронзительно, по-птичьи подал голос клоун. – Где здесь мой старый приятель Немой Том?

Раздался неторопливый стук дерева по дереву, когда Хорребин расхаживал туда-сюда по пирсу. Из других звуков – только шелест ветерка, заплутавшего в оснастке рыбачьих лодок, пришвартованных неподалеку, да еще плеск воды о сваи пирса.

Дойль, затаившись за ящиком в конце пирса, старался не дышать. Ему казалось, что он уже не может дольше это терпеть, его так и подмывало вскочить и закричать: «Прекрати! Ты прекрасно знаешь, что я здесь!» Слишком уж было очевидно, что Хорребин его просто дразнит этой игрой в прятки.

Он слышал более медленные шаги, когда клоун расхаживал неподалеку. «Боже мой, – думал Дойль, – если этот... если эти тяжелые шаги будут приближаться, я не выдержу, я брошусь в воду и поплыву к Лэмбет, я не дам ему подойти ближе чем на три шага». Затем Дойль представил, как клоун преследует его в черной воде, представил, как он оборачивается и видит эту ухмыляющуюся размалеванную рожу, которая перемещается за ним с неимоверной скоростью, и вот она все ближе, ближе... а он делает отчаянные попытки плыть с больным плечом... Сердце так бухало, что казалось, вот-вот разорвет его на части, как чугунное ядро ветхую постройку.

– Хорребин! – закричали справа от Дойля. – Где он?

Дойль с ужасом осознал, что это голос доктора Ромени. Клоун захихикал, как будто застрекотала разом сотня сверчков, а затем отозвался:

– Здесь, правее.

Перестук ходулей уже ближе, на этом пирсе. С диким, пронзительным криком, который ужаснул даже его самого, Дойль спрыгнул с пирса, едва успев набрать воздуха, и плюхнулся в холодную воду. Вынырнув на поверхность, он в панике поплыл.

– Что это было? – Он ясно и четко услышал голос Ромени. – Что происходит?

– Он в воде. Я сейчас покажу где.