Безнадега - Стивен Кинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Самое главное, дорогой. — Мать прижала его к груди.
— Я голоден. Что у нас на ужин? — спросил Дэвид.
3И теперь Дэвид завис в темноте, слепой, но не глухой, вслушиваясь в тишину в надежде услышать голос, тот самый, что преподобный Джин Мартин назвал тихим, спокойным голосом Бога. За последние семь месяцев преподобный Мартин не единожды внимательно выслушивал историю Дэвида. Особенно ему нравились воспоминания Дэвида о своих ощущениях во время разговора с родителями после звонка миссис Росс.
— Ты вел себя абсолютно правильно, — заверил его преподобный Мартин. — В конце ты услышал не чужой голос и, уж во всяком случае, не голос Бога… С другой стороны, справедливо утверждение, что Бог всегда общается с нами через нашу совесть. Миряне, Дэвид, верят, что совесть — единственный цензор, средоточие моральных норм, но в действительности совесть отделена от самого человека, чтобы предлагать оптимальные решения в ситуациях, осознать которые тот бессилен. Ты меня понимаешь?
— Думаю, да.
— Ты же знал, почему негоже приписывать себе выздоровление твоего друга. Сатана искушал тебя, как он искушал Моисея, но ты сделал то, чего не смог сделать Моисей: сначала понял, а потом устоял.
— А чего не смог сделать Моисей?
И преподобный Мартин рассказал Дэвиду историю о том, что, когда евреев, которых Моисей увел из Египта, замучила жажда, пророк ударил посохом в скалу и из нее потекла вода. Когда же евреи спросили, кого они должны за это благодарить, Моисей ответил, что благодарить надо его. Рассказывая эту историю, преподобный Мартин то и дело прикладывался к кружке с надписью: «СЧАСТЛИВЫЙ, ВЕСЕЛЫЙ И СВОБОДНЫЙ», но содержимое кружки своим запахом напоминало Дэвиду не чай, а виски, которое иногда пил отец, сидя вечером перед телевизором.
— Всего один неправильный шаг в долгой, многотрудной службе Господу, — продолжал преподобный Мартин, — но Бог не допустил его в Землю Обетованную. Иисус Навин перевел через реку эту неблагодарную толпу.
Разговор этот происходил в июне, в одно из воскресений. Преподобный Мартин и Дэвид знали друг друга уже достаточно давно, и еженедельные беседы вошли у них в привычку. Утром Дэвид приходил в методистскую церковь, а во второй половине дня шел в дом пастора и проводил в его кабинете чуть больше часа. Дэвид с нетерпением ждал этих встреч. Те же чувства испытывал и Джин Мартин. Он привязался к этому ребенку, который в один момент обрел несвойственную его годам мудрость. Пастора влекло к мальчику и другое: он верил, что Бог прикоснулся к Дэвиду Карверу и рука Его по-прежнему лежит на плече Дэвида.
Не только история Брайена Росса вызвала у него благоговейный трепет. Его потрясло, что Дэвид, обычный мальчишка конца двадцатого века, имеющий о религии самые смутные представления, начал… искать Бога. Пастор даже сказал своей жене, что Дэвид — единственный истинный новообращенный, которого ему довелось встретить, а случившееся с приятелем Дэвида — единственное современное чудо, о котором он слышал и в которое мог поверить. Брайен полностью выздоровел, только немного прихрамывал, но врачи в один голос утверждали, что через год или чуть больше исчезнет и хромота.
— Великолепно, — ответила мужу Стелла Мартин. — А мне и нашему ребенку будет особенно приятно, если твой новый друг заявит, будто ты не так приобщал его к вере, и ты окажешься в суде, обвиненный в растлении малолетних. Будь поосторожнее и, пожалуйста, не пей виски в его присутствии.
— Я не пью в его присутствии. — Преподобный Мартин разглядывал за окном что-то очень интересное. Наконец он повернулся к жене. — Что же касается остального, Бог — мой поводырь.
И пастор продолжил воскресные встречи с Дэвидом. Самому ему еще не было и тридцати, и он испытывал истинное наслаждение, получив возможность писать на чистой странице. Он не прекратил добавлять «сигрэм» в чай, не захотел нарушать воскресную традицию, но во время бесед с Дэвидом оставлял дверь кабинета открытой. Телевизор всегда работал, правда, преподобный Мартин выключал звук, поэтому разговор о Боге шел на фоне беззвучного футбола, баскетбола, бейсбола.
Как раз на беззвучный бейсбол и пришлась история Моисея и воды, выбитой им из камня. Дэвид оторвал глаза от экрана и повернулся к преподобному Мартину:
— Бог не из тех, кто легко прощает?
— Это точно замечено. — В голосе пастора слышалось изумление. — Иным он и не может быть, потому что Бог очень требователен.
— Но он и жесток, так ведь?
Джин Мартин ответил без запинки:
— Да, Бог жесток. У меня есть попкорн, Дэвид… Хочешь, я его поджарю?..
Теперь, в темноте, Дэвид пытался услышать голос жестокого Бога преподобного Мартина, который не позволил Моисею войти в Ханаан только потому, что тот единожды приписал себе Его деяние, того самого Бога, который использовал Дэвида ради спасения Брайена Росса, того самого Бога, который убил его маленькую сестренку и отдал их всех в руки чокнутого гиганта с пустыми глазами человека, пребывающего в коме.
В том темном месте, куда он отправлялся, когда молился, обитали и другие голоса. Дэвид слышал их и раньше, когда бывал там. Обычно они звучали издалека, совсем как те голоса, которые возникают в трубке во время междугородного телефонного разговора. Иногда голоса раздавались более отчетливо. Сегодня один из них слышался особенно ясно.
Если хочешь молиться, молись мне. Зачем тебе молиться Богу, который убивает младших сестер? Тебе уже не посмеяться над ее ужимками, не пощекотать ее, не подергать за косички. Она мертва, а ты и твои родители в тюрьме. Когда вернется этот сумасшедший коп, он скорее всего убьет вас троих. И остальных тоже. Это все допустил твой Бог. Впрочем, что еще можно ожидать от Бога, который убивает маленьких девочек? Он такой же чокнутый, как и коп, если разбираться с конкретными случаями. Однако ты преклоняешь перед ним колени. Перестань, Дэйви, начни жизнь заново. Молись мне. По крайней мере я-то не сумасшедший.
Голос не потряс его, вернее, не слишком потряс. Дэвид слышал его и раньше, возможно, в тот самый момент, когда хотел дать понять родителям, что имеет самое непосредственное отношение к выходу Брайена из комы. Дэвид слышал его более чем ясно во время молитв, его это беспокоило, но, когда он сказал преподобному Мартину, что этот голос иногда врезается в его общение с Богом, словно случайно подключившийся к телефонному разговору человек, тот лишь рассмеялся.
— Как и Бог, Сатана предпочитает говорить с нами во время молитвы или медитации. Именно тогда мы наиболее открыты, больше всего сливаемся с нашей pneuma.
— Пневма? Что это такое?
— Душа. Та часть каждого из нас, что стремится реализовать заложенный Богом потенциал и стать вечной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});