Дети Гитлера - Гвидо Кнопп

Достижению этой цели служили бесчисленные построения, линейки, парады и объявление по средам новых девизов, следовать которым были обязаны воспитанники. Вот некоторые из этих девизов: «Смерти меньше всего боятся те, чья жизнь дорого стоит.» «Кто хочет жить, тот борется. Кто не хочет бороться в этом мире, полном вечной борьбы, тот недостоин жить.» «Наша жизнь ничего не стоит, если она не отдана за фюрера и народ.» «Имей смелость подняться вверх, учись и посвяти себя великим свершениям.» Произведения Гёте могут отдыхать. Эти «шедевры» напоминают барабанную дробь. Воспитанники стояли в строю навытяжку и время от времени хор звонких голосов скандировал: «Святая родина в опасности. Чужеземцы напали на тебя. О, Германия, мы погибнем за тебя.

Очень скоро каждый воспитанник понимал: кто нарушает или не соблюдает правила и законы, тот становится отстающим со всеми вытекающими последствиями. Герд-Эккехард Лоренц, бывший воспитанник интерната в Потсдаме вспоминает: «Никто не хотел отставать, чтобы не подвергнуться наказаниям. Кто постоянно допускал нарушения, того обзывали „свистком“, „бутылкой“, „отказником“. Имена нарушителей постоянно объявлялись во время построений перед приемом пищи. Если воспитанник не исправлялся, его ставили к „позорному столбу“ и он переставал быть „товарищем“. Тут было не до шуток. Ему назначали „расстрел“. „Это значило, — объясняет Петер Цолленкопф, учившийся в интернате Путбус на острове Рюген, — что весь взвод долгое время не разговаривал с ним и полностью его игнорировал. Обычно этого наказания хватало. Было и другое наказание под названием „святой дух“. Ночью провинившегося будили и мазали сапожным кремом заднюю часть тела ниже поясницы. Отстающие в учебных дисциплинах, рисковали получить презрительные клички со стороны товарищей. Бывший воспитанник интерната в Ильфельде Харри Бёльте говорит: «Воспитание в интернате требовало большой физической и моральной закалки. Тяжело приходилось впечатлительным натурам, а также индивидуалистам. Всё, что выходило за нормы, подлежало наказанию“.

В одной из газетных статей об интернате в Плёне было написано следующее: «В этой школе национал-социалистический уклад жизни должен стать основным законом. Здесь должна царить ярая нетерпимость ко всем силам, противостоящим национал-социализму.»

В самих коллективах жизнь строилась по принципу «воспитайте себя сами». Командовали взводами по очереди сами воспитанники, естественно, под наблюдением воспитателей. Таким образом «юнгманы» доказывали свою способность руководить подразделением. В школах Адольфа Гитлера уже двенадцатилетние воспитанники исполняли обязанности дежурных и отвечали за внутренний распорядок в своих взводах: за подъем, за прибытие на занятия и в столовую, за правильную заправку кроватей и чистые ногти на руках. Воспитатель одной из элитных школ восхищался этим принципом на страницах молодежной гитлеровской прессы: «Так воспитанник учится командовать. Он развивает тем самым веру в свои собственные силы, что крайне необходимо для воспитания воли. Через неделю его сменяет другой воспитанник. И предыдущий командир вновь учится подчиняться. Так, взвод новоприбывших воспитанников всё время остаётся единой командой.» У бывшего учащегося школы Адольфа Гитлера Хайнца Гибелера остались меньше приятных воспоминаний от принципа «воспитывайте себя сами»: «Это больше напоминало кулачное право. Прежде всего страдали те, кто был меньше и слабее.» Более старшие по возрасту воспитанники обладали достаточно большой властью. Они следили за дисциплиной, наказывали провинившихся, определяя меру наказания, и могли превратить жизнь своих товарищей в сплошное мучение. Ганс-Георг Бартоломеи выносит приговор подобной системе воспитания: «Воспитание было суровым, авторитарным и абсолютно недемократичным.»

«Коллективное воспитание» в гитлеровских интернатах не отличалось милосердием и мягкостью нравов. Воспитатели и старшие ученики определяли место новичкам в иерархии заведения. Если новичок возражал, ему «вправляли мозги», иногда с помощью кулака. Самыми тяжелыми для начинающих были первые месяцы. Однако, со временем вчерашние новички становились, по воспоминаниям бывших воспитанников, «не последним дерьмом, а предпоследним.» Каждый должен был утверждать себя. Слабые покидали интернат. Необходимость самоутверждения и борьбы «за место под солнцем» помогли многим бывшим воспитанником сделать карьеру в послевоенное время. Вот имена некоторых из них, сумевших достичь высот при демократии: банкир Альфред Херхаузен (Фельдафинг), ведущий журналист «Бильда» Майнхард Граф Найхаус ( интернат Шпандау), актер Харди Крюгер (школа Адольфа Гитлера), секретарь ЦК и член Политбюро СЕПГ во времена Хоникера Вернер Ламберц (школа Адольфа Гитлера), бывший посол и представитель канцлера Вилли Брандта Рюдигер фон Вехмар (интернат Шпандау), министр юстиции в Австрии Харальд Офнер (интернат Трайскирхен), публицист Хельмут Карасек (интернат Аннаберг в Верхней Силезии), художник Хорст Янсен (интернат Хазелюнне), бывший издатель «Цайта» (школа Адольфа Гитлера) Тео Зоммер. Все они научились быть жесткими в отношении себя и в отношении собственных товарищей, если это требовалось.

Ганс Гибелер вспоминает: «Однажды нам приказали разобраться с одним воспитанником. Наш товарищ из числа вечно отстающих провинился; совершил незначительный проступок. Мы как следует отделали его. Я до сих пор вижу красные полосы на его спине. Мы били по ней своими кожаными ремнями.»

Воспитатели, которые раньше служили в СС, СА или Гитлерюгенде, тоже могли назначить наказание. Они были реальными командирами в элитных нацистских школах. Им полагалось носить такую же форму, какую носили воспитанники. По мнению Харри Больте (интернат в Ильфельде), «этим показывалось, что в отличии от обычных школ с их неравенством между учителями и учениками, старшие и младшие товарищи живут совместно на иных условиях. Воспитатели и воспитанники строят отношения на товарищеских началах.» Руководитель потсдамского национал-политического интерната в 1940 году высказался следующим образом: «Воспитатели и юнгманы образуют крепкое сплоченное товарищество, в котором царит дисциплина и порядок, чтобы жить по законам авторитарного правления и выполнять поставленные задачи.»

Воспитатели, возраст которых обычно не достигал и 30 лет, постоянно находились рядом с воспитанниками. Они спали в общем спальном помещении, проводили учебные занятия, проверяли их выполнение, командовали во время учений, размещения в лагере, на общих построениях утром, днем и вечером. Инспектор национал-политических интернатов группенфюрер СС Аугуст Хайсмайер требовал, чтобы «воспитатели самоотверженно и фанатично отдавались своему делу. „ Преподавателями в элитных учреждениях могли стать только лица, «которые обладали превосходными моральными, физическими и личными качествами.“