Татуировка герцога - Майя Родейл

Еще не хватало, чтобы ее преследовал безумец, который следит за новостями и умеет читать.

Элиза крепче сжала нож, во всяком случае, попыталась — влажные пальцы скользили по рукоятке.

— Ты уже достаточно от меня получил. Что тебе надо теперь, Лайам?

Он полез в карман.

— Элиза, — протянул он и улыбнулся так, что у нее внутри все заныло, — окажи любезность, скажи, не пахнет ли эта тряпка хлороформом?

Вывеска «Лондон уикли» — заглавные золотые буквы на массивной деревянной пластине — была броской. Уиклифф заметил ее издали.

Неожиданно его внимание привлекла торговка апельсинами. Ее тележка опрокинулась. Апельсины раскатились по улице. Торговка кричала, отчаянно жестикулируя. Добрые пешеходы помогали ей, хотя большинство спешило по своим делам. Особенно одна особа.

Молодая женщина решительно метнулась прочь, придерживая одной рукой юбки, а другой — шляпку.

Уиклифф взглянул на Харлана, тот согласно кивнул. Они молча пустили лошадей рысью и, ловко маневрируя на дороге, двинулись следом.

Однако лошади вдруг занервничали, шарахались из стороны в сторону, что осложняло поиски девушки.

Уиклифф видел, как она свернула с главной дороги в проулок у церкви Святой Бригитты.

— Глупая девчонка, — пробормотал он.

Сквозь толпу, озираясь, пробирался мужчина, словно бы торопясь догнать девушку. Это был крупный бесцеремонный человек, все в нем наводило на мысли о его низости и бесчестности. Уиклиффу, высоко сидевшему на своем жеребце, стало совершенно ясно — мужчина гонится за девушкой.

Он подогнал коня ближе и бросил поводья юному торговцу газетами. То же сделал и Харлан, правда, с меньшей грацией, поскольку одна рука у него висела на перевязи.

Элиза не колебалась. Она сильно ударила Лайама коленом в пах. Однако ее торжество было недолгим. Согнувшись пополам, он рухнул на нее. Она подумала было ударить его ножом, но как потом объяснить миссис Баксби, Дженни и Уиклиффу кровь на платье? Элиза била его локтями, наконец-то испустив крик, давно застрявший в горле.

Едва она успела выдохнуть, как Лайам заткнул ей рот пропитанной хлороформом тряпкой и потянул на себя. Падая, Элиза ударилась головой о кирпичную стену. И ударилась сильно, потому что у нее появились галлюцинации. Прежде чем провалиться в полную темноту, ей привиделся Уиклифф.

Элиза.

У него сердце замерло.

Элиза. Здесь. Ранена.

Уиклифф закричал в гневе, схватил этого отвратительного типа, схватил с силой взбешенного любовника и просто порядочного человека, и отшвырнул в сторону на добрых десять футов. Мужчина звучно ударился о кирпичную стену и бесформенным комом сполз на землю.

Грязная красная тряпка выпала из его ослабевших пальцев. Уиклифф почувствовал тошнотворно-сладковатый запах хлороформа.

— Я им займусь. Иди к ней, — сказал появившийся рядом с ним Харлан.

Уиклиффу не надо было повторять дважды: они с Харланом всегда понимали друг друга, им не нужны лишние слова. Это помогло, объехав почти весь мир, остаться относительно невредимыми.

И Харлан его покидает! Час назад это было худшее, что Уиклифф мог себе представить. До того как Элиза оказалась у его ног без сознания.

Грудь сдавило, он с трудом дышал. Сердце колотилось, выстукивая правду, которую Уиклифф не хотел признавать, во всяком случае, не хотел облекать ее в слова. Но он знал… ох, он знал. Она не просто горничная. Для него.

Уиклифф медленно опустился на колени и нащупал пульс на ее обмякшей руке. Он бился слабо. Дыхание было неглубоким. Элиза жива, но пострадала от хлороформа. Не остается ничего другого, как доставить ее в Уиклифф-Хаус, дать ей выспаться. И молиться.

— Что ты собираешься сделать с этим типом? — с другой стороны проулка прокричал Харлан.

— Убить.

— Правда? А у меня есть к нему кое-какие вопросы, — холодно проговорил Харлан. — А именно, что за дела у него с нашей маленькой горничной?

— Верно, тащи его сюда. Пора тебе бросить перевязь, тебе понадобятся обе руки, чтобы тащить этого скота. У меня руки заняты.

— Вот жалость. Мне нравилась эта маленькая хитрость. Служанки из-за нее были такие услужливые, — заметил Харлан.

Сняв перевязь, он связал ею руки пленника и собирался вытащить его на улицу. Но передумал.

— Послушай, твоя светлость, если мы взвалим их на наших лошадей, это вызовет настоящий фурор. Не думаю, что нам удастся сохранить это маленькое приключение в секрете.

Уиклифф выругался. Меньше всего ему сейчас нужно, чтобы кто-то увидел, как он вытаскивает из проулка женщину в бессознательном состоянии. Его одноглазый друг Харлан, сопровождающий побитого мужчину, картину тоже не улучшит.

— Мы можем дождаться ночи, — предложил Харлан, — и действовать под покровом темноты.

— Харлан, до того как стемнеет, еще добрых пять часов. Я не собираюсь столько времени торчать в этом убогом проулке с этим мерзким типом. Да и Элизу нужно немедленно доставить домой.

— Элизу? — поднял бровь Харлан.

— На что ты намекаешь?

— Путы, — коротко отозвался он.

— Кстати, о путах. Твой пленник очнулся и пытается освободиться.

— Черт! — выругался Харлан и повернулся, чтобы связать мужчину крепче.

Уиклифф решительно вышел из проулка, звякнул монетами и тут же получил помощь. Никаких вопросов не последовало. Мгновенно подъехала наемная карета, чтобы доставить их в Уиклифф-Хаус.

Когда он поднял Элизу, у нее из руки выпал нож. Уиклифф его сразу узнал — это был его нож. Время на миг остановилось, пока он сопоставлял факты. Горничные просто так ножи с собой не носят. У Элизы была причина. Но какая?

И почему это так его ранит?

Но разбираться в этом было некогда: люди останавливались поглазеть на Татуированного герцога во плоти, который нес на руках неизвестную бесчувственную женщину. В толпе слышались разговоры, но никто не пытался остановить его. Когда следом за герцогом появился Харлан, подгоняя сопротивлявшегося связанного мужчину с кляпом во рту, ропот толпы усилился.

История обрастала фантастическими подробностями с такой невероятной скоростью, что через час те, кто ничего не видел собственными глазами, станут рассказывать, будто Татуированный герцог средь бела дня голыми руками хладнокровно убил человека, который молил о пощаде, а герцог лишь злобно смеялся.

Уиклифф вскинул голову, его взгляд держал толпу на почтительном расстоянии. Пусть себе болтают, лишь бы не путались под ногами и не загораживали дорогу. Главное — поскорее доставить Элизу в безопасное место.

Он положил Элизу в карету и забрался сам. Его сердце тяжело билось: на то было две причины.