Цепная реакция - Андрей Кивинов

— Что, жрать хочешь? Эх ты, животное… Не хлебом единым жив человек, а и мясными закусками… О! А давай-ка и мы с тобой выпьем!

Достал из холодильника початую бутылку вискаря. Налил себе полстакана, вернулся к клетке, просунул горлышко сквозь прутья и до краев наполнил пластмассовую плошку для воды. Хорек осторожно понюхал налитое и возмущенно фыркнул.

— Чего морду воротишь? — возмутился собутыльник. — Это, между прочим, настоящий «Гленфильдих», а не какая-нибудь польская бодяга. Хозяйка твоя из Лондона привезла.

Чокнувшись с клеткой, Анатолий залпом опрокинул в себя содержимое стакана и снова обратил взор на Бакса.

— Не пьешь? Одно слово, хорек. А все равно тебя жена не бросила… И не бросит никогда. А знаешь почему?

Зверек снова засуетился в клетке, явно надеясь обратить внимание хозяина на пустую кормушку. Выпить, типа, налил, а закуски, зараза, пожалел? Какой же ты после этого человек? Хуже суслика получаешься.

— А я знаю! — вздохнул Репин.

И, налив себе еще полстакана «Гленфильдиха», пояснил:

— Потому что у вас, у хорьков, жены бизнесом не занимаются. — И подкинул зверю пару ломтиков колбасы.

— Толь, ты меня извини, но это — детский лепет! — Светлана раздраженно бросила карандаш на стол. — Что значит «не рассчитал заряд»?.. Кто подобной чуши поверит? Ты же опытный взрывотехник, как это могло случиться?

— Ну и что, что опытный? Господь Бог — и тот ошибался.

— Не богохульствуй! Не люблю, хоть и не верующая. Господь Бог не ошибается.

— Да?.. А для чего он тараканов создал?

Следачка хмыкнула и замолчала.

— Вот предстанешь перед ним, сам тогда и поинтересуешься, зачем, — нашлась она наконец. — А пока давай на грешную Землю… Ты ведь домик Федина своими глазами видел. Нажит, естественно, непосильным трудом. И если тебя за эту твою ошибку платить вдруг заставят — зарплаты до конца службы не хватит… Пойми простую вещь: он ведь на суде присяжных настаивает. А присяжные в нашей замечательной стране — это ходячая мелодрама, верят только убийцам. Зачем давать им лишний козырь?

— Ты ж сама говоришь, что там все — железно. Без вариантов.

Следачка посмотрела в окно, на сонный Юрьевский пейзаж.

— Теоретически если, то убить Березина мог и не Федин-старший… Но это — теоретически. А так… Мотив есть, причем серьезный. И улики имеются. В тот вечер он был у Березина дома, причем сам же этого и не отрицает… А главное — патроны из ящика его письменного стола. Маркировка — та же, что и на гильзах с убийства, и смазка по химическому составу идентична. Эксперты уже подтвердили. Я даже приманку ему специально подбросила. Спрашиваю: «К вам в дом никто посторонний не приходил после двадцать девятого?» — «Нет, — говорит, — никого не было. Ни посторонних, ни своих. А патроны — не мои! Менты подбросили…» Толь, ну если честно, вы там в этом плане не подсуетились? Из лучших побуждений, разумеется…

— Нам-то зачем? — поморщился Репин. — Да и на оперов не похоже. Патроны в ящике стола заперты были. Этот кабан еще кочевряжиться начал: ключ, мол, потерял… Ломать пришлось. На видеозаписи все есть.

— Видела. Тогда тем более непонятно, почему Федин такую странную линию защиты избрал. Глупо ведь отрицать очевидные вещи. Себе дороже… — Воронова бросила взгляд на часы и вдруг испуганно вскочила: — Ой, машина на почту сейчас уйдет! Ты посиди пять минут, ладно? Я — в канцелярию быстренько.

— Без проблем.

Достав из сейфа несколько запечатанных конвертов, Светлана вылетела из кабинета.

Автор этюда «Спецназ на Марсе» потянулся и лениво поглядел по сторонам. Ничего интригующего. Затем снова уставился на стол. Сочинять рапорт не хотелось. Дело об убийстве Березина лежало в раскрытом виде, обнажая язвы человечества. Привстав, Анатолий взял папку в руки, намереваясь полистать кровавые картинки с места происшествия. Но папка съехала на край стола, и из нее выпало несколько фотоснимков. Художник быстро подвинул дело на прежнее место и, нагнувшись, поднял карточки.

Стук в дверь заставил его быстро принять вертикальное положение.

— Да! Войдите!

В кабинет просунулся постовой милиционер.

— Извиняюсь… А Светлана Петровна где?

— В канцелярию пошла. Сейчас вернется.

— Ей тут письмо на вахту принесли. Мальчишка какой-то. Я оставлю?

— Оставь. Я передам…

Милиционер положил конверт на клавиатуру компьютера и вышел.

Репин машинально взглянул на фотографии, которые по-прежнему держал в руке. Это были снимки какой-то незнакомой местности. Ничего интересного… Засунув карточки наугад между листами дела, собровец уставился в окно, за которым грустила ранняя осень.

Воронова вернулась минуты через две.

— Успела, слава богу… А это что такое?

— Послание вашему высочеству. Чужие письма не читаю. Воспитание не позволяет.

Светлана вскрыла конверт, достала сложенный вдвое небольшой листок и, пробежав его глазами, повернулась к человеку, умеющего взрывать дома.

— Откуда это взялось?

— Постовой передал. Сказал, какой-то мальчишка принес… Что-то не так?

— «Ровно в двенадцать часов будь на Южном мосту, возле рекламы „Блендомеда“. Поговорим за Федина. Не придеш — пожалееш!» — прочитала Воронова вслух. Голос чуть заметно дрожал. — Написано печатными буквами. И с ошибками. «Блендамед» — через «о», «придешь» и «пожалеешь» — без мягкого знака…

— Интересно девки пляшут… А сейчас сколько?

— Без двадцати.

— Время есть… Успеем добежать до канадской границы.

— Почему «успеем»?

— Я с тобой.

Представитель следственного комитета отрицательно покачала головой:

— Встречу не зря на мосту назначили. Открытое место. Если не одна приду — увидят и не подойдут.

— Там же не написано, что ты должна быть одна.

— По-моему, это само собой разумеется.

— Я в сторонке постою, не волнуйся. А одной идти на встречу с родственниками убийцы — плохая примета. Денег не будет.

Шагая по мосту и время от времени отворачиваясь на ходу от порывов уже по-осеннему пронзительного ветра, Светлана Петровна видела державшегося метрах в тридцати позади нее собровца. Репин шел, прихрамывая (для маскировки) и старательно пряча лицо в воротник куртки. В руке он держал полиэтиленовый пакет с вызывающе торчавшим из него французским батоном. Воронова сразу вспомнила детектив советских времен, который смотрела в детстве. «Узбек-фильм», кажется. Там милицейская «Волга» в течение нескольких часов следовала по пустынному шоссе метрах в двадцати за машиной преступников, оставаясь при этом незамеченной. В конце фильма банду обезвредили, и справедливость восторжествовала. Да, смотрели мы такие фильмы и не смеялись…

Возле рекламного щита «Блендамеда» пока никого не было. Если, конечно, не считать огромного, выше человеческого роста, розового зайца, пританцовывавшего на месте в попытках согреться. Изо рта у зайца смешно торчали два белоснежных зуба, а в руках он держал огрызок огромной морковки из папье-маше. Согласно гениальному замыслу устроителей акции, эти два элемента должны были воочию демонстрировать уникальные свойства рекламируемой пасты. Каждому из редких пешеходов заяц пытался всучить листочки с рекламой, но те ловко уворачивались, продолжая спешить по своим делам.

Остановившись точно возле стенда, Воронова огляделась. Но, кроме нее, зайца и замедлившего шаг Репина, в зоне видимости никого более не наблюдалось. Машины равнодушно проносились мимо, не снижая скорости.

— Извините, вы — Светлана?

Воронова обернулась. Из небольшого округлого отверстия в шее зайца на нее глядел молоденький паренек.

— Да.

— Тогда это — вам…

Парень протянул сложенный вдвое листок бумаги. Точь-в-точь такой, какой она получила ровно двадцать минут назад, в кабинете.

«Взрыв — это предупреждение, — гласила сделанная печатными буквами надпись. — Не выпустишь Федина на подписку, взорву без дураков. За беспредел надо отвечать».

— Что за ерунда? — насторожилась Светлана. — Какой еще взрыв?

Ответ на вопрос последовал без пауз. Метрах в пятидесяти, у противоположного берега реки взметнулся вдруг столб воды высотой в несколько метров, и глухо раскатился взрыв. Тут же надрывно заулюлюкали сигнализации нескольких машин неподалеку.

— Эргэдешка, похоже!

Воронова обернулась. Репин был тут как тут.

— Вот, через зайца передали… — Светлана протянула ему листок. — Почерк тот же.

— Понятно… — Художник пробежал глазами текст записки и поднял глаза на парня. — Студент?

— Студент! — радостно подтвердил тот.

— Вот и хорошо. Студенты — передовая часть молодежи, так что должны осознавать важность момента. Пойдешь с нами.