Любимый с твоими глазами (СИ) - Тес Ария

- Кто например?

- Миронов…

- Его посадили.

- Олег… - усмехается горько, - Такие люди ото всюду дотянутся.

- Понял. Кто еще?

- Иваненко, Астафьев и Лиманов.

- Ага… - быстро записываю фамилии на салфетку, - Понял. Но к плану не прибегли?

- Не было нужды. Через полгода Степа вернул нас домой, и все вроде как наладилось.

Ага, знаю даже, как. В Туле развернулась целая «война», в результате которой Кистаев потерял очень много денег и вынужден был уехать. Только такие ничего не забывают…

И снова. Не отвлекайся. Сейчас не об этом речь.

- Вы уехали и не общались. Он мог в порыве злости все отменить? Переоформить документы на Ольгу?

- Нет. Когда мы разводились, его рак уже достиг той стадии, где сделать ничего нельзя.

- Как так? Он же...жив до сих пор.

- А вы его видели?

Я поднимаю взгляд на Алису, но та белая, как полотно, вообще как будто в прострации. Понимаю, ее отрубило, ничего. Справлюсь сам.

- Нет.

- Вполне возможно, что он уже умер, но Кистаев это скрывает. Или он на грани. Врачи говорили, что он может сделать какие-то операции, но они лишь продлят его жизнь на пару лет.

- Почему ты мне не сказала? - вдруг шепчет Алиса, а Светлана, слышу, плачет.

- Он просил меня, доченька…Знал, что ты останешься, а он этого не хотел…Мучать тебя и…Он хотел тебя защитить. Степа сделал нам все документы, выкупил бывшую квартиру моего отца… Он спрятал нас и просил никогда не возвращаться в Тулу.

Вот черт…

- А как же Ольга? - спрашиваю, - Он ее спрятал тоже. Говорят, что ее никто не может найти.

- Она — ширма. Степа мог быть любым, но он очень любит Алису. Никто не знает, что все принадлежит ей, Олег. Я в этом уверена.

- Они думают, что он переписал все на Ольгу… - догадываюсь, она подтверждает.

- Скорее всего, да. Если Степа жив, скорее всего через Алису они хотят на него надавить, чтобы ее найти. Без этого, я уверена, ее не найдут.

- Нас же нашли, мам…

- Из-за моей глупости. Если бы не квартира моего отца…

Ох боже…

- Прости меня, девочка моя…

Молчит, отворачивается только и слезы вытирает. Ее аж трясет всю, и я знаю, что все, что сейчас нужно — это обнять. Алиса у меня очень контактная, ее нужно как можно больше обнимать.

- Светлана, спасибо вам большое. Я со всем разберусь.

- Но как же я буду сидеть тут и…

- Не волнуйтесь. Я буду возить Алису в город, чтобы она смогла с вами поговорить, но сейчас нам пора. Все будет хорошо, даю вам слово.

- Олежа… - жалобно и внезапно просит, - Пожалуйста…защити мою девочку…

- Она со мной в безопасности.

Потому что так и есть. Я скорее сдохну, чем позволю кому-то к ней приблизиться. Только если сам…

- Алис…

Когда трубки сброшены, она уже не сдерживается. Начинает плакать, закрыв лицо руками, и я снова не знаю, что сказать. А с другой стороны, что тут говорить? Просто подтягиваю ее к себе, переношу на колени и обнимаю. Сейчас она не колет меня иголками, утыкается лицом в грудь и позволяет себе быть слабой.

Я нежно глажу ее по волосам, закрываю глаза и наслаждаюсь этим моментом ее доверия. Сердце сжимается в груди от горьких слез…И это странный коктейль. Мне хорошо и одновременно так больно вместе с ней. Кажется, я так остро ее чувствую, как будто она — это мое отражение. Где-то я уже слышал, что женщина и есть отражение мужчины, и внезапно думаю: а может чувства мои появились, потому что и мужчин это тоже касается? Когда тебя так любят, ты просто не можешь не полюбить в ответ? Так же сильно.

- Все будет хорошо, малыш, - шепчу ей в волосы, - Все будет хорошо.

Алиса кивает, а я обнимаю ее теснее. Да, верь мне, потому что я больше не вру — я все сделаю. Возможное и невозможное. Клянусь всем, что у меня есть — я сделаю все.

Так мы и сидим. На нас, наверно, смотрят, как на сумасшедших, но мне плевать. На столе стоят две чашки ароматного кофе, который уже остыл — тоже плевать. На все. Мне просто хорошо. Она уже успокоилась, и я знаю, что совсем скоро окончательно придет в себя и улетит на другую орбиту. Дай мне хотя бы еще пару минут…

- Я помню то «путешествие», - неожиданно говорит, откашливается и трет глаза, - Мама была напугана. Она ничего не объясняла и улыбалась, но…

- Ты все понимала?

- Да. Я была взрослой, но и Давид тоже понимает…Может быть лучше…

- Даже не вздумай этого говорить.

- Олег…

- Ему без тебя не будет лучше, - поднимаю ее лицо на себя и уверено повторяю, нежно стирая слезу, - Поверь мне. Так будет только хуже.

- Но если меня найдут…

- Тебя никто не найдет. Я не позволю никому и близко к тебе подойти.

Мы замолкаем. Это тот самый «звенящий» момент, за которым обычно следует поцелуй. Клянусь, я его чувствую в уголках ее губ, но знаю — только это мне и остается.

- Нам пора, - хрипло говорит и отстраняется, на меня больше не смотрит, - У нас кончается время.

Вот и все. Алиса встает, надевает кардиган, пока ее фраза резонирует где-то в моей голове:

«У нас кончается время».

Мне почему-то дико страшно, что так и есть. Я мало чего понимаю в подобных интригах — это факт. Мне нужна помощь, и я знаю, к кому за ней обратиться.

Пока мы едем домой, я обдумываю, что скажу. Что предложу взамен? Да знаю, что. Ха. Клянусь, я бы раньше на это ни за что не пошел, а теперь не задумываюсь. Такое предложение откинет мою компанию на пару лет назад — плевать. Тот, к кому я собираюсь обратиться за помощью, хорошо знает мир, в котором я себе места так и не нашел. Ему не страшно. Он вообще ничего не боится.

- Алис, идите в дом, я к соседям зайду.

Слегка ей улыбаюсь, девочка в ответ мне пару раз кивает, берет Давида за ручку и уводит его в дом. По пути я слышу, как они обсуждают, что бы такого приготовить на ужин. Давид выпрашивает торт. Алиса отрицает. Ссорятся, но в шутку — а мне на душе так тепло.

Нет, я не скажу никому то, что узнал. Алену и Андрея я знаю почти всю жизнь, но я им не доверяю. Их можно запугать, этого типа — нет. Ему ведь действительно не страшно, ему нечем угрожать, ему и не рискнут угрожать.

- Дядь Жор? Теть Лен? Вы дома?

- Ох, Олежа, заходи!

Слышу веселый голос старика, переступаю высокий порог, а пока снимаю кеды, они выходят из гостиной.

- А мы думали, уехали что ли? Не попрощались даже, - подтрунивает старик, на что я усмехаюсь и мотаю головой.

- Ездили в город. Развеяться немного.

- Ну понятно-понятно, - тянет тетя Лена, - В следующий раз пацаненка нам закидывайте. Мы пятерых вырастили, знаем, что с этими детишками делать. Как раз и развеетесь…

Уже смеюсь в голос и мотаю головой.

- Ох, если бы все было так просто. Алиса со мной никуда не поедет и под страхом смерти.

- Накосячил?

- Вы себе не представляете, насколько, дядь Жор.

- Подари ей цветы!

Предложение — огонь. Но снова. Вот бы все так просто было…Тетя Лена тем временем считывает весь мой скептицизм, пока тянется к чайнику.

- Ну надо же с чего-то начинать… Женщинам всегда приятно получить цветы от любимого человека. Даже если он косячит. Вообще, скажу я тебе, мы – женщины - давно привыкли, что «косячить» — ваше перманентное состояние.

- Вот с этим согласен, - снова смеюсь, но потом останавливаю старушку, - Не ставьте чайник ради меня, я ненадолго и, если честно, по делу.

- Та-а-ак…

- Простите, дядь Жор, нужно поработать, но мы обязательно к вам заскочим на днях.

- Ловлю на слове, - улыбается, - Чем помочь?

- Можно от вас позвонить?

- Ох, это? Конечно! Пойдем.

Слава богу, он не задает мне вопросов: зачем, куда, ты что, со своего телефона не можешь?! Потому что я для них не подготовил лжи. Слишком погрузился в ситуацию, а на ходу врать — вообще не моя история.

Дядя Жора подводит меня к небольшому столику внутри уютной гостиной, где идет хороший советский фильм «Любовь и голуби». Мне он всегда нравился, если честно, и я ненадолго зависаю у экрана, а дядя Жора мне заговорщически шепчет: