На крючке - Анастасия Валеева

– Притормози-ка, – скомандовала Яна.

Через несколько минут в дверях подъезда появился Браницкий, одетый в синие джинсы и свободную красную рубашку в крупную клетку. В руках он держал объемистый пластиковый пакет. Он сел в такси, и машина двинулась вперед.

– Езжай за этой «Волгой», – велела Милославская Томилину, – только нам не нужно, чтобы нас заметили.

– Вот это шопинг, – удивился Томилин, но послушно тронул «шестерку» следом.

Как и предполагала Яна, Лев Сигизмундович отправлялся на дачу. Желтая «Волга», попетляв по центру, свернула в сторону поселка, сплошь состоящего из двухэтажных коттеджей и свернула направо. Этот поселок располагался в черте города, а за ним, как было известно Милославской, располагались дачи. Туда, по всей видимости, и направлялся Браницкий. Обогнув пруд и небольшой лесок, за которым дорога пошла в гору, такси, поднимая клубы пыли, въехало на территорию дачного поселка, где дороги были засыпаны щебенкой. Проехав еще метров двести, машина остановилась, высадила пассажира и, развернувшись, двинулась в обратном направлении.

Томилин, которого это преследование страшно увлекло, затормозил возле проезда, в глубине которого маячила фигура Браницкого.

– Вон он, – кивнул он Милославской. – Что теперь будем делать?

– Останешься здесь, – Яна вышла из машины, приказав Джемме сидеть на месте, – а я схожу осмотрюсь.

Лев Сигизмундович вдруг исчез из поля зрения, и Яна почти бегом кинулась следом за ним. К счастью, она заметила распахнутую калитку. Прячась за забором, она заглянула на участок, где почти у самого входа словно из земли вырос небольшой деревянный домик. Напротив него на кирпичных столбиках стояла огромная емкость для воды, от которой по всему саду были протянуты трубы. Осторожно ступая, Яна вошла за калитку и прошмыгнула между забором и домом. Здесь были навалены всяческие нужные в хозяйстве вещи вроде обрезков труб, половинок кирпича и старых досок. Рискуя сломать себе ноги, руки и шею, Милославская подкралась к окну и едва не свалилась вниз от неожиданности. Прямо перед ее носом окно распахнулось и из комнаты послышался голос Браницкого, напевающего: «То-ре-адор, смеле-э-э-е в бой, тореадор, тореадор…»

«Тоже мне, любовник», – успела все же подумать Милославская прижимаясь к стене дома.

Голос Льва Сигизмундовича, продолжающего вытягивать арию, стал более приглушенным и Яна решилась заглянуть внутрь. Комната была гораздо больше, чем это представлялось снаружи. Она была обставлена старой, но вполне добротной мебелью, рядом с которой соседствовали и более современные предметы вроде телевизора и электрообогревателя. Посреди комнаты стоял круглый стол, покрытый скатерью с кистями, на котором громоздилась пишущая машинка. В дальнем углу на мольберте был закреплен холст с незаконченной картиной.

Проведя таким образом эту небольшую рекогносцировку, Яна бесшумно спустилась на землю и выскользнула за калитку. Было еще только около десяти, а она знала, что основные события должны развернуться не раньше полудня. Поэтому она решила вернуться в машину, но к ее удивлению ни машины, ни Томилина, ни Джеммы она не увидела. «Это что еще за новости?» – она покрутила головой и вскоре, шагах в тридцати от поворота увидела Томилина, машушего ей рукой. Там же, за густыми кустами дикой смородины была спрятана и «шестерка».

– Я подумал, – с улыбкой произнес сержант, – что нам не обязательно тут светиться на самом видном месте. А отсюда все видно как на ладони.

– Правильно подумал, – похвалила его Милославская.

Прошло почти два часа, прежде чем из-за лесопосадок вынырнул ярко-алый «Хюндай-купе», который запылил в сторону дачных участков. Машина затормозила на повороте, не заезжая в проезд. Подождав, пока осядет пыль, из салона вышла Ангелина Засурская и уверенно направилась в проезд. Было видно, что она здесь не впервые.

– Оставь дверцу открытой, – сказала Яна Томилину, – чтобы собака могла мне помочь, если понадобится.

– Ладно, – кивнул сержант, – только как она услышит-то?

– Она узнает, – бросила Милославская и пошла следом за Засурской.

– Прошу, прошу, – услышала Яна голос Браницкого, когда приблизилась к калитке, которая так и осталась открытой.

«Что у них здесь, свидание что ли?» – недоумевала Милославская, глядя с каким вниманием Лев Сигизмундович, который был на участке, приглашает в дом Ангелину, держащую подмышкой белую сумоку, длинные ремешки которой болтались в воздухе.

Забравшись на свой наблюдательный пункт, Яна осторожно заглянула в дом.

– Хотите чаю? – Браницкий был сама любезность.

– Нет, спасибо, – довольно резко ответила Засурская.

– Тогда, может быть…

– Нет, Лев Сигизмундович, – перебила его Ангелина, – я пришла сказать, что сегодня у нас будет последняя встреча, прощальная.

После этих слов лоск и почтительность слетели с Браницкого, как осенние листья с деревьев.

– Но вы ведь не хотите сказать, – ехидно произнес он, – что не собираетесь больше платить за свою свободу? Вы не забыли, что я видел, как вы выходили из Женечкиной квартиры? Смею напомнить, – елейным голосом добавил он, – именно в тот день, когда ее убили. Я не сказал об этом следователю только из уважения к вам и вашей семье. Неужели мое молчание ничего не стоит?

– Ты и так уже достаточно получил, гад, – срывающимся голосом выкрикнула Засурская. – Неужели тебе мало?

– Мы с вами на брудершафт не пили, мадам, – осадил ее Браницкий, – так что не «тычте» мне. Давайте деньги, или я иду в милицию.

– Ну, хорошо, – едва сдерживая гнев, Ангелина полезла в сумочку. – Мне терять нечего. Не хочешь по-хорошему…

В ее руке появился небольшой пистолет, дуло которого она направила в грудь Браницкому. Глаза Ангелины метали молнии, и Яна замерла, не в силах что-либо предпринять.

– Вы не сделаете этого, – Лев Сигизмундович испуганно попятился назад и остановился, уперевшись в стену.

– Не сделаю? – глаза Засурской превратились в узкие щелочки. – А вот сейчас посмотрим.

Она взвела курок и сняла пистолет с предохранителя.

– Стой, дура! – крикнула Милославская, пытаясь ее остановить.

В то же мгновение раздался выстрел, и в комнате заклубились пороховые газы. Рука Засурской все-таки дрогнула, когда она услышала Янин возглас, поэтому пуля ушла немного в сторону и попала Браницкому в плечо. Он охнул, схватившись за плечо своими изящными наманикюренными пальцами и, оставляя на стене кровавый след, сполз на пол. Очевидно, от боли он потерял сознание, потому что больше не издал ни звука. Ангелина резко повернулась к окну, направив туда свое смертоносное оружие, но Яна уже скрылась из проема, стараясь вжаться в стену, слиться с ней, словно хамелеон.

– Вот уж не ожидал вас здесь увидеть, да еще в таком положении, – услышала она мужской голос и посмотрела в сторону калитки.

Там стоял Антон Засурский. В светлых льняных штанах и рубашке с расстегнутым воротом, он действительно походил на итальянских мафиози из фильмов.

– Ну-ка идите сюда, – поманил он ее пальцем.

Ничего не оставалось делать, как подняться и подойти.

– Пошли взглянем, что там творится, – кивнул он в сторону дома, пропуская Милославскую вперед.

– У нее пистолет, – предупредила его Яна.

– Поэтому я и уступаю вам дорогу, – усмехнулся Засурский.

На пороге она едва не столкнулась с Ангелиной, выбегающей на улицу с оружием в руках.

– Брось пистолет, Геля, – его спокойный голос, кажется, немного привел ее в чувство и она опустила руку, но пистолет продолжала держать.

Засурский почти втолкнул ее с Милославской в комнату и вошел следом.

– Замечательно, – произнес он, увидев окровавленного Льва Сигизмундовича, не подававшего признаков жизни, – ты убила его.

– Я и тебя убью, сволочь, – Засурская, от возбуждения вздрагивая всем телом, направила пистолет на Антона.

– Сначала нужно решить, что с ней будем делать? – он кивнул в сторону Милославской, не обращая на пистолет никакого внимания.

Вскоре Яна поняла, что с его стороны это был отвлекающий маневр. Он направился к Милославской, пройдя совсем близко от Ангелины. Когда он уже миновал ее, резко развернувшись, ударил ребром ладони по запястью Ангелины. Пока пистолет падал, Антон успел наотмашь врезать Засурской по лицу так, что она отлетела в угол, ударившись головой о комод. Он поднял пистолет и повернувшись спиной к двери, направил его на Милославскую.

– Получится, что вы все здесь друг друга перестреляли, – вздохнул он. – Сожалею, но мне ничего больше не остается. Вы ведь не станете молчать о том, что здесь произошло?

– Но вам-то какое до этого дело? – с трудом спросила Милославская. – А-а, понимаю, – догадалась она, – Ангелина нужна вам на свободе.

– Вот именно, – грустно улыбнулся он, – у меня все так хорошо было задумано. Вы вот спрашивали меня, почему я не искал Женю, после того, как она не пришла в кафе? Это, конечно, было небольшой оплошностью с моей стороны. Женя и не должна была приходить в «Мадрид», я назначил ей встречу у нее дома.