Сейф для семейных тайн (сборник) - Светлана Алешина

Но тревога отчего-то росла. Егор почувствовал, что сейчас просто будет волком выть и метаться из стороны в сторону. Незримо чувствовалось приближение конца. Казалось, что весь мир ополчился против него. Сейчас даже на улицу выйти опасно. Сразу поймают.

Чтобы снять это состояние, Кондаков выпил еще коньяка, а потом еще. Прямо из горлышка. Есть совершенно не хотелось. Да и заняться было нечем. Впрочем, он и не мог бы ничем заниматься. Разве что на марку снова посмотреть. Но нет. Не стоит.

«Надо просто уснуть, — решил он. — А завтра будет новый день, и все уладится. А это нервы расшалились. Впрочем, понятно. Не каждый человек способен выдержать то, что приходится испытывать мне».

Егор постелил постель, выключил свет и завалился на диван прямо в брюках и рубашке. Потом перевернулся на спину и посмотрел в потолок. Закрыл глаза. И тут перед мысленным взором предстала картина: Панин ведет его к стенке, а потом отходит и прицеливается из какого-то ружья.

«Я бы таких сразу расстреливал», — всплыл в памяти Кондакова его голос. А потом что-то зазвенело. Звенело долго и нудно. Егор в холодном поту открыл глаза и понял, что Панин ему просто приснился. Никто его не собирается убивать.

Кондаков вздохнул с облегчением и услышал звонок в дверь. Он вздрогнул. Звонок повторялся все настойчивее.

Глава 24

— Может, дома никого нет? — спросила Лариса.

— А куда он мог деться? — Карташов продолжал нажимать на кнопку звонка.

— Гуляет, — ехидно предположил Панин.

— А вы помалкивайте, у вас не спрашивают, — буркнул полковник.

Он будто чувствовал в этом человеке соперника. Хотя таковыми они не являлись.

«И зачем Котовой понадобилось, чтобы этот товарищ Ведерского тащился с нами? — подумал про себя Олег. — Вон как на нее зыркает. Неспроста это все. Точно неспроста».

И тут дверь распахнулась.

— Ой, ко мне гости. А я вот тут немного с товарищем выпил. — Егор неуверенно держался на ногах, но взгляд его был таким отчаянно радостным. — Проходите, очень рад.

Вся делегация, состоящая из четырех человек (Карташов взял с собою Гунина) прошла в комнату.

— А где же ваш товарищ? — спросил Карташов.

— Он уже ушел, — ответил Кондаков и сел на диван. — Чем обязан? — Он кинул взгляд на Ларису.

— Егор, отдайте марку, — просто сказала Котова. — Для вас сейчас чистосердечное признание лучше всего.

— Какую марку? — В глазах молодого человека появилось злое выражение.

— Ту, что вы украли у Ведерского, — отчеканил Карташов.

— Я ничего у него не брал.

— Егор. Вам незачем отпираться. Все и так доказано. Остались мелочи. Ваши отпечатки пальцев. Но и этот результат скоро будет, — Лариса говорила с Кондаковым ласково.

— Ничего не понимаю, — твердил Егор.

— Вы уезжали в день юбилея. Вас не было в ресторане сорок минут, — сказала Котова.

— Да. Я забыл купить вино. Поэтому пришлось ехать в магазин.

— В магазине вы были в субботу. Мы говорили с продавцом. Вы покупали вино в субботу, а в воскресенье лишь сказали, что едете туда. Вы были в тот день у Ведерского.

— Они ошиблись. — Кондаков говорил спокойно, но было видно, какие противоречивые чувства он испытывает.

— У них все записано. Вы были в магазине в субботу.

— И что? Это не значит, что я ездил к Ведерскому. Это надо еще доказать.

— Не волнуйтесь, мы докажем. — Полковник подал Егору лист бумаги. — Вот ордер на обыск. Если вы не отдадите марку сами, то имеем полное право ее поискать.

Кондаков просмотрел листок.

— Что ж. Ищите.

Гунин только этого и ждал. Первым делом он подошел к чемодану.

— Вы, кажется, куда-то собрались? — спросил он.

— Хотел прокатиться, отдохнуть. После всего того, что случилось, мне требуется небольшой отпуск.

Гунин раскрыл чемодан и стал вынимать из него вещи. Марки здесь не было.

— Давайте не будем терять времени, — снова повторил Карташов. — Мы все равно найдем ее. Кондаков, отдайте марку сами. Вам это зачтется на суде.

— На каком суде? — вскочил молодой человек. — На каком еще суде? Я не собираюсь в суд. И вообще, я ничего не делал. Ничего. Я не убивал Семена Александровича.

Поняв, что разговор бесполезен, полковик подключился к поискам.

Марка — такая вещь, которую можно спрятать где угодно. Но ведь Кондаков ее не прятал. Она лежала в столе, в небольшой тетрадочке. И ее очень скоро нашли.

— Это она? — Олег показал ее Ларисе.

— Наверное. — Она взяла марку аккуратно, боясь повредить. — Вроде мост изображен.

— Вы арестованы, — громко сказал Карташов. — Собирайтесь. Вы обвиняетесь в убийстве и краже.

— Вот и все, — тихо сказал Егор. — Но как вы могли? — Он вдруг вскочил и оказался около Котовой. — Как?

Панин одной рукой оттолкнул молодого человека.

— Потише. — Гоша отвел Ларису в сторону. — Руки не распускай.

— Егор, расскажите нам, зачем вы это сделали. — Котовой в некотором роде было жаль Кондакова.

— Это вы во всем виноваты! Уходите отсюда. Ничего я вам не расскажу. Давайте, забирайте меня! Как я устал! — Егор сел и обхватил голову руками. — Как я устал, если бы вы знали.

Кондакова посадили в машину с Карташовым и Гуниным. Панин удержал Ларису.

— Ты обещала мне вечер, — сказал он. — Тем более что теперь все ясно.

— Но мне интересно.

— Детали узнаешь позже. А сейчас давай поедем куда-нибудь и спокойно посидим.

— Куда? Со своими бутылками нигде не пускают.

— Тогда ко мне. Или ты боишься?

— Чего мне бояться? — вспыхнула Котова. — Гоша, я взрослая женщина. Ты посмотри на меня. Мне уже немало лет. И чего мне бояться?

— Ты выглядишь гораздо моложе своих лет. И не надо больше нарываться на комплимент. — Георгий распахнул дверцу своего автомобиля. — Садись, и поедем.

Лариса послушно села. На душе ее, несмотря на то что она наконец-то закончила дело, особой радости не было. Некоторое облегчение — не более того.

Она все время думала о Егоре. Ведь совсем молодой. И зачем он это сделал? Неужели не знал, что последует? Наверняка знал. Но почему тогда? Разве не мог справиться со своими страстями? Завидовал? И что? Ничего не приобрел. Потерял в итоге все.

Конечно, некоторое время марка принадлежала ему. Но за эти минуты, часы пришлось ой как дорого заплатить.

— Ты снова задумалась, — сказал Панин громко.

— Есть у меня такое качество.

— Неплохое.

— Когда как.

— И о чем на сей раз? — Георгий умудрялся смотреть и на дорогу, и на Котову.

— Я думаю о том, что может толкнуть человека на преступление. Ты, к примеру, мог бы убить человека?

— Не знаю. Не доводилось.

— Я серьезно.

— А ты? Как бы ты ответила сама?

Лариса замолчала. С ее губ готовы были слететь те же самые слова, которые только что произнес Гоша.

— Наверное, многое от ситуации зависит, — вздохнула Котова. — Но могу сказать точно, что ради марки — никогда.

— Может, для него марка — что для тебя ребенок. Откуда ты знаешь?

— Нет. Об этом даже думать страшно.

— Значит, думать больше не будем.

— Гоша. Я хотела бы заехать к Ольге. Сказать ей все.

— Нет проблем. Похоже, я сегодня только и делаю, что развожу тебя по разным местам. Интересно, это когда-нибудь кончится? Ты сразу скажи мне, куда тебе еще надо.

— Не злись. Ты можешь высадить меня в любой момент.

— Ты же знаешь, что я не сделаю этого.

Котова назвала адрес Лариной. Через двадцать минут они были на месте. Поднялись в квартиру.

— Лариса Викторовна, — удивилась Оля. — Проходите.

— Это Георгий Иванович. Твой отец с ним работал. Это Оля, — представила их друг другу Котова.

— Проходите.

— Я ненадолго. Просто хотела сказать тебе, что Егор арестован. Это он убил твоего отца.

— Кондаков? — удивленно заморгала глазами Ларина. — Не может быть.

— Да. Это он. Егор украл марку. Очень дорогую. Ту самую, которой не было. Тебе ее вернут скоро. Она ведь твоя.

— Как же он мог? Из-за марки?

— Да.

— Ужасно. Это просто в голове не укладывается.

— Я понимаю, но все так и есть.

— Спасибо, — все еще размышляя, медленно произнесла Оля. — Спасибо вам, Лариса Викторовна. Вы очень помогли мне.

— Я старалась не только для тебя. Ты знаешь.

— Конечно. Сейчас. — Ларина убежала в комнату. Очень скоро она вернулась с конвертом в руках. — Вот. Я рада, что убийцу моего отца накажут. Правда, это не вернет мне его, — грустно сказала Оля. — Он не всегда был таким, каким я бы хотела его видеть. Но теперь я думаю, что он и не должен был быть таким. Мне так жаль, что я не успела сказать ему, что люблю его.

На глазах Лариной появились слезы.

— Оля, перестань. — Лариса обняла дочь Ведерского. — Он все прекрасно знал. И сейчас знает.