Обрученная с розой - Симона Вилар

Леди Мод, простирая к нему руки, рыдала во весь голос. Она сама не могла понять, что с ней происходит. Ведь муж не раз покидал ее, и она привыкла воспринимать это как неизбежное. Но сейчас, когда он, даже позабыв проститься, устремился прочь, ей на мгновение показалось, что она видит его в последний раз.

Майсгрейв и сам ощутил укол совести. Разве Мод виновата, что была и осталась чужой для него? Кто знает, вернется ли он, а в ее чреве его, Майсгрейва, дитя.

Он рванул поводья и, подъехав, склонился к ней. Обняв ее за плечи, он нежно поцеловал ее.

– Прощай, Мод! Да хранит тебя Господь, моя дорогая…

И больше ни слова. Он дал коню шпоры и стремительно покинул двор. Отряд последовал за ним.

Леди Мод, заломив руки, продолжала рыдать на крыльце.

11.

Как сладко слышать перестук копыт! Как свеж и легок воздух в это солнечное утро! Полный дыхания весны, он сильнее доброго вина кружит голову и покалывает грудь. Грива лошади колышется в такт шагу, но Анна не пускает в ход хлыст, с трудом подавляя желание рвануться в карьер навстречу ветру.

Наконец-то она покидает ненавистный Йорк! Прочь интриги и гнусные козни – она едет к отцу, во Францию, и чувствует себя свободной как птица. Жизнь кажется ей дивным сном, полным приключений и чудес. Подумать только – леди из гордого и могущественного рода Невилей тайком едет через всю Англию, и ни одна живая душа, кроме епископа Йоркского, не ведает о том, кто этот мальчишка с арбалетом за плечами. Пожалуй, таких приключений не переживала ни одна сказочная принцесса.

Деревья стоят еще голые, но кое-где уже пробивается молодая трава. На полях в бороздах голубеют полоски талой воды, а в лесу у дороги попадаются кустики фиалок.

Спутники Анны скакали рядом – кто в длинной кольчуге, кто в куртке из буйволовой кожи, обшитой металлическими бляхами. Впереди на пятнистом, как барс, коне ехал Майсгрейв. Анна отвела взгляд. В душе она побаивалась его, но что-то неодолимо влекло ее к нему, и она то почти нагоняла сэра Филипа, то сдерживала коня и вновь смешивалась с остальными воинами.

Поначалу, когда они выехали из Йорка и направились на север, Анна растерялась, хотела броситься к Майсгрейву, чтобы узнать, отчего они едут в противоположную сторону. Но, опередив ее вопрос, рыцарь развернул коня и обратился к своим людям:

– Я ввел вас в заблуждение, друзья. Сейчас мы изменим направление и выберемся на дорогу, что ведет на юг. И он коротко изложил суть поручения короля.

– Что ж, ясно, – почесывая затылок, сказал Гарри Гонд. – Королевская воля. Раз дело тайное, то и говорить не о чем. Поворачиваем коней.

Теперь они двигались легкой рысью, чтобы не утомлять коней, ибо путь предстоял дальний и проделать его следовало как можно быстрее.

Девушка с жадностью втянула воздух. Пахло древесными соками, горьковатым дымком. По обе стороны дороги лежали пустынные поля, и только кое-где в темных рощах виднелись колокольни церквей или зубчатые башни замков.

Когда они проезжали через нищее, полуразрушенное селение, к дороге подползла, опираясь на клюку и протягивая трясущуюся руку, старуха в лохмотьях. Повинуясь порыву, Анна бросила ей золотой и отвела взгляд. Сколько их вдоль дорог: ребятишек с раздутыми животами и паучьими ножками, черных, как земля, крестьян с лихорадочно горящими, голодными глазами…

Отряд свернул с торной дороги на узкую извилистую просеку, местами спускавшуюся в лощины, где мокрые комья земли летели из-под копыт, и бока лошадей сразу потемнели от грязи. Здесь, обогнав остальных, к Майсгрейву подскакал ехавший до сих пор замыкающим Угрюмый Уили.

– Сэр, я должен кое-что сообщить.

– Говори.

Дорога пошла на подъем, копыта коней скользили по мокрой земле.

– Когда мы выезжали из Йорка, я обратил внимание на стоявшего у ворот коренастого человека с необычной, как бы подрубленной бородой. Собственно, не столько на него, сколько на его шляпу из прекрасного зеленого фетра. Я бы и сам не прочь заиметь такую. А между тем я заметил, что он пристально следит за нами.

Когда мы миновали заставу, я оглянулся и встретился с ним взглядом. Он тотчас надвинул шляпу на глаза и скрылся за углом. Что-то мне в нем показалось странным, но вскоре я выбросил его из головы… Однако после чего, что вы сказали о приказе короля… В общем, когда мы сворачивали на эту просеку, я оглянулся и заметил на холме всадника. На нем была ярко-зеленая фетровая шляпа.

Он умолк. Филип какое-то время ехал молча.

– Спасибо, Уили, – сказал он наконец. – Сейчас нам предстоит переправа через Уз. Там мы немного задержимся, а ты будешь по внимательнее. Если заметишь этого человека, значит, за нами действительно следят. А если нет, то скорее всего это был кто-то из людей Глостера, которому поручено наблюдать за нашим отъездом.

Они выехали на хорошо укатанную грунтовую дорогу, что вела с севера на юг. Купцы, доставлявшие по ней свой товар в северные графства, старались содержать ее в порядке. Здесь Майсгрейв вновь придержал коня, чтобы позволить преследователю настигнуть их. Теперь они двигались почти шагом.

В отличие от захмелевшей от чувства свободы Анны, Филип взирал вокруг без воодушевления. Наоборот, душа его томилась, когда он видел пустынные нивы, где валялась раздутая падаль, вереницы смахивающих на скелеты калек и побирушек, что тянулись вдоль дорог, стаи воронья, с карканьем поднимавшегося с виселиц, возвышавшихся на каждом перекрестке и отнюдь не пустовавших.

Раздавшийся сзади дружный хохот дружинников заставил рыцаря недоуменно оглянуться. Алан Деббич ехал, окруженный ратниками, что-то рассказывая им во весь голос.

«Как, однако, скоро этот парнишка, сошелся с моими людьми… Даже ершистый Гарри, который своими шутками нещадно допекает любого новичка, кажется, проникся к нему симпатией. Это редкий дар. Может, здесь и кроется причина того, что епископ принял такое участие в его судьбе».

Солдаты снова захохотали. Майсгрейв невольно прислушался.

– Обвенчался один йомен[34] с прехорошенькой девицей. Стали они жить ладно и счастливо. Но со временем начал йомен подозревать, что у его женушки завелся приятель. И вот, чтобы ее проверить, он и говорит ей, что решил совершить паломничество к гробу святого Томаса Кентерберийского.

Супруга не очень расстроилась и быстро собрала его в дорогу. Но он не ушел, а спрятался в ближнем лесочке и, дождавшись темноты, прокрался к дому и заглянул в окошко. Смотрит, а рядом с его женой сидит огромный лучник с руками, как у Самсона, и с плечищами Голиафа. Обнимает он его жену, а она ласково так спрашивает: «Скажи, Джон, что бы ты сделал, если бы сейчас явился мой супруг?» Лучник только хмыкнул и молча завязал узлом железную кочергу.