Север и Юг - Софья Валерьевна Ролдугина

Тем временем Ромар объявил, что мясо готово. Тут же в лагере началась суета. Кто-то разливал Тайрину похлёбку по мискам, кто-то доставал лепёшки из холщового мешка, кто-то расстилал на траве отрез плотной ткани… И за несколько минут кьярчи закончили обустраиваться. Алару с Рейной только и осталось, что занять почётное место – напротив Ромара, по правую руку от старухи вайны. Тарри-Трещотка, виновато улыбнувшись, уселся на другой стороне, посерединке, среди женщин табора, а Тайра – по левую руку от вайны. Алар коснулся плеча Рейны и молча указал ей на девушку глазами.

– А-а, – почти беззвучно протянула понятливая девчонка. – Значит, она птица важная. Ну, я уже догадалась.

– Молодец, – похвалил Алар и тут же состроил серьёзное лицо – Ромар поднялся и начал говорить благодарственную речь.

Тайра отвернулась и зевнула напоказ.

Алар выслушал похвалу, не особенно вникая в смысл фраз – так или иначе всё сводилось к тому, что Аю своей милостью послал навстречу табору эстру, дабы тот исцелил от ран ученицу вайны и победил чудище. И лишь когда Ромар умолк, сказал негромко:

– Насчёт победы я бы пока подождал радоваться. Сначала надо вернуться к той пещере и убедиться, что червь был только один – и что вместе с ним из-под земли не вылезло ещё никаких тварей. Впрочем, это всё завтра, – повысил он голос, чтобы заглушить тревожные шепотки. – А сейчас – радуйтесь, гуляйте, ешьте, пейте, жгите костры! И пусть Аю-Насмешник радуется вместе с вами.

Эти слова точно воздвигли стену между Аларом и кьярчи. Мужчины больше не звали его сыграть в кости или раскурить крепкий степной табак. Женщины, хоть и улыбались, и передавали по первой просьбе плошку с крупной солью для «сытной травы» или подогретые над костром лепёшки, уже не пытались украдкой коснуться его руки. Исключением были Тайра и Тарри. Брат, оправдывая своё прозвание, трещал без умолку, на радость Рейне выдавая одну невероятную историю за другой. Тайра же спокойно сидела, по-мужски поджав под себя одну ногу, пила крепкую травяную настойку, не пьянея, и глядела на эстру тёмными глазами.

Под ночлег Алар снова занял землянку, для себя и для Рейны. А утром, за трапезой, назвал цену спасения Тайры:

– Мне нужно животное, чтобы нести поклажу. И проводник, который указал бы путь через горы, к крупному городу. Проводник, конечно, на время. И то, и другое я возьму, когда проверю место первого нападения червя.

Ромар выслушал условия молча. Но сквозь показное бесстрастие проступало, как масляные пятна сквозь бумагу, неприятное выражение недовольства. Алар инстинктивно вглядывался в черты кьярчи – ровный овал лица, высокие скулы, крупный нос, смуглая кожа, на которой не виден ни румянец от гнева, ни бледность от страха…

«Слишком мелкое чувство для старшего в таборе», – догадался он запоздало.

Ромар выглядел как лавочник, обнаруживший в ворохе шерстяной ткани червя-нитееда.

– Подумать надо, – произнёс наконец кьярчи, кося взглядом на вайну. Старуха, не обращая никакого внимания на разговор, перебирала мелкую чёрную крупу на расстеленном платке, бормоча себе что-то под нос. – Ездовых гурнов у нас три, да все с дичками скрещены. Идти-то они могут долго, в еде неприхотливы, да вот груза несут мало. Верно? – обернулся он к своим людям. Мать Тайры, стоявшая во главе кучки женщин, истово закивала, мужчины ответили гулким ропотом. – Да и проводник… Подумать надо. Может, ты сперва ту пещеру проверишь? – предложил вдруг Ромар, кажется, неожиданно сам для себя. И улыбнулся: – Ну, да, точно. Мы тебе расскажем, как до неё добраться, то ведь близёхонько, часа три идти всего. Да и пещера приметная, её не пропустишь. Ну, как, эстра?

Алар вгляделся ему в глаза. Зрачки у Ромара сузились, хоть тот и стоял к солнцу спиной; пальцами он касался то крупной серьги в ухе, то шеи над высоким воротом рубахи. Другую руку Ромар держал в кармане.

«Значит, проводника не будет. Гурна для поклажи, скорее всего, тоже, если я не настою на своём».

– Хорошо, – сказал Алар, не отводя взгляда от старшего. – Тогда расскажите мне, как найти ту пещеру, и соберите еды в дорогу. Надеюсь, я успею обернуться одним днём и к вечеру возвращусь сюда.

– Добро, – выдохнул Ромар и улыбнулся, а затем обернулся к матери Тайры и крикнул что-то на своём наречии. Женщина сразу метнулась к поклаже, подобрав юбки, и начала отбирать провизию.

Алар сложил котомку, помог собраться Рейне и, взяв девочку за руку, направился в сторону перевала. Еды кьярчи не пожалели – даже мешочек дорогой крупной соли сунули с собой. Сумка потяжелела так сильно, что стала оттягивать плечи, и эстре пришлось облегчать её с помощью морт – и заодно учить несложному фокусу Рейну.

Первый час девочка шла, не задавая вопросов, и пыталась освоить урок. Но потом, когда простое манипулирование морт стало у неё получаться с первого раза, всё же спросила:

– Они ведь не собираются платить, да?

Алар пожал плечами:

– Кто знает. Но, скорее всего, когда мы вернёмся на место ночёвки, они уже уйдут далеко вперёд. Вы, северяне, относитесь к морт и эстрам так же, как и ишмиратцы, и дети пустыни. Но кьярчи другие. Они почитают Аю, а он уважает хитрость и шутку – и за обман не карает. Так что Ромар поступил со мной – с чужаком – в соответствии со своими верованиями. Я мог бы настоять, но не уверен, что в итоге получил бы желаемое.

– Но