Одержимость - Ульяна Соболева

Лёша шумно выдохнул, сжал переносицу двумя пальцами.

— Нет. Мы не будем говорить об этом с моим отцом. Оно того не стоит. Просто знай, что я слежу за тобой. Очень внимательно. За каждым твоим шагом — один неверный и …

Он ткнул указательным пальцем мне в грудь.

— Один неверный шаг и я тебя закопаю.

Я снова засмеялась.

— Нет никаких шагов, я просто выхожу замуж за чудесного человека, и мы породнимся. Давай ради него просто спрячем свои эмоции.

— Как благородно. Смотрю на тебя и думаю — какую роль ты сейчас играешь? Где сленг и все те словечки, что ты говорила? Где маленькая девочка Маша, которая трахала мне мозги? Вот этого не могу понять — как ты так изменилась?

— А ты уверен что я менялась? Уверен? Ты видел то, что хотел видеть.

— Твоя роль удалась тебе прекрасно, великолепно. Интересно сейчас ты тоже играешь? Чем ты его взяла? Слезами? Вот этим взглядом искренним и ангельским? Чем не пойму?

Тем же что и тебя…чуть не вырвалось, но я прикусила язык.

— Не нужно понимать. Это наше. Просто твой отец заслуживает чтобы его любили.

— Как красиво. Кукла была не способна на столь пафосные речи. Браво. Я аплодирую стоя.

— Я могу идти? Или у тебя ко мне вопросы имеются?

Я устала от этого разговора. Морально. Мне ещё никогда не было настолько тяжело держать игру и продолжать в ней вести. Особенно когда он настолько близко. Я недооценила свои чувства, недооценила и не поняла насколько он въелся мне в мозги.

— Иди. Мне больше нечего тебе сказать. Будем считать, что я поверил.

Он отвернулся к окну и распахнул его настежь, а мне почему-то вспомнилось как Лёша держал меня на руках, когда нашёл промокшую до нитки на улице.

Я кивнула, скорее сама себе, чем ему.

— Спасибо, что согласился молчать.

Я вышла из номера и услышала несколько ударов. Никитин испытал стену на прочность.

Алексей Дмитриевич ждал меня внизу, заказал мой любимый капучино с ванилью. Когда увидела его облегчённо выдохнула. С ним все гораздо проще. Он мне нравился. Не как мужчина, как человек. Его ко мне отношение. Это подкупало. Особая нежность. Щемящая. С самой первой секунды. Если с Никитиным младшим моё задание постоянно находилось под угрозой, то с его отцом я успокаивалась, мне было очень просто и легко. Кроме того, его отношение ко мне даже облегчало мою задачу. Поймать его в сети оказалось проще простого. Я даже не ожидала. Ему катастрофически хотелось о ком-то заботиться и когда появилась я с естественной потребностью в утешении и поддержке, он тут же отдал все нерастраченные ресурсы мне. Он влюбился. По-настоящему. Я это чувствовала. С одной стороны, это льстило, а с другой я понимала, что разобью ему сердце. Хотя, Макар обещал, что выведет меня из игры красиво, и никто не пострадает. Я ему не верила. Он не умел действовать тонко и деликатно. Скорей всего он или подстроит мою «смерть» или уберёт объект или…даже не знаю, что именно. Меня устраивал первый вариант. Честно, я тогда просто не представляла в какое дерьмо я лезу. Не представляла в какой ад превратится моя жизнь.

— Моим глазам больно, — тихо сказал Алексей и протянул мне руку, и я вложила в неё дрожащие пальцы.

— Ты долго сидишь на солнце, — ответила и села рядом с ним.

— Нет, мне больно от твоей красоты…ты ослепляешь…Почему дрожишь? Ты замёрзла?

Я отрицательно качнула головой и потянулась за капучино. Алексей Дмитриевич подул на мои пальцы и прижался к ним щекой. У него очень искренне лицо, открытый взгляд. Глаза такие же серые как у сына, волосы седые, ухоженная щетина. Он несомненно красивый мужчина, с необыкновенным шармом.

— Знаешь, когда я вижу тебя у меня словно внутри всходит моё персональное солнце. Мне тепло, у меня весна.

Я улыбнулась и посмотрела ему в глаза.

— Мне тоже очень тепло и надёжно с тобой. Я просто не знаю, как благодарить судьбу за то, что я тебя встретила.

Другой типаж, другая роль, другие слова. И они ему нравились. Для него я не оторванная и развратная Кукла, а милая девочка о которой нужно заботиться.

Он привлёк меня к себе и обнял за плечи. Пожалуй, Алексей единственный из объектов (Лёша не в счёт) кто не будил во мне отвращение. С ним было очень спокойно…я даже думала о том, что если бы он был моим отцом…я бы… я бы очень сильно его любила. Он особенный. «Если бы» это теперь мой жизненный слоган?

— Ты дрожишь. Давай я отведу тебя в номер. Что-то случилось?

— Говорила с твоим сыном, — ответила я и отвернулась.

— Он обидел тебя, — голос стал жёстким.

— Нет, просто задал вопросы. Имеет право.

Алексей Дмитриевич тяжело вздохнул, и прижал меня ещё крепче.

— Лёша очень эмоциональный, у него трудный характер. Но я надеюсь, что мы поладим, что наши отношения изменятся, и я все же смогу обеспечить ему нормальное будущее. Спасибо, что ты настолько терпелива. Такая молоденькая и такая умная. В тебе столько приятных сюрпризов, каждый раз все больше убеждаюсь, что мне тебя сам Бог послал.

Я почувствовала, как он поцеловал мою макушку и закрыла глаза. Мы ещё не были близки. Он не хотел, берег меня, очень трепетно красиво ухаживал. Сказал, что никуда не торопится и у нас вся жизнь впереди. Ему не нужен от меня секс, ему нужна я, вся, его девочка. Меня это тронуло. Я даже расплакалась тогда. Натурально, без игры. Понимала конечно, что рано или поздно я лягу с ним в постель, но меня это не страшило. Я не боялась. Мне даже не было противно. Или я как всегда себя недооценивала? Самое трудно впереди.

13

Кукла. Израиль. 2009 г.

Мы куда-то приехали, я внутренне сжалась, готовая ко всему. Прежде чем это дьявол меня прикончит я тоже оставлю на нем немало синяков и дырок от моих зубов и ногтей, а если получится — сломаю пару костей. Машина остановилась, но он не торопился открыть багажник, а я уже задыхалась, мне хотелось в туалет. Я знала почему промедление — исследует местность, убеждается, что все безопасно. Он, наверняка, долго и тщательно выбирал это место.

Твою мать, ну почему мне вечно везёт, как утопленнице? Не одно так другое. Послышались шаги и моё дыхание участилось. Открылся капот и адреналин ударил в голову взрывной волной. Призрак схватил меня за шиворот и вытащил наружу, тут же заклеил рот скотчем, я даже пикнуть не успела. Смотрела на него и не видела ни одной эмоции — полное равнодушие. Перекинул меня через плечо, как мешок и понёс к дому. Да, силы немерено, он словно огромная глыба мускулов. Я успела рассмотреть маленькую виллу с черепичной крышей, таких в Израиле много, однотипных, небольших и довольно дешёвых. Хотя, сама ценность не в доме, который можно отстроить и реставрировать, а в земле. Мы в каком-то мошаве*1, и этот чёртов дом на самом отшибе. Я чувствовала запах навоза, вдалеке мычали коровы и блеяли козы. Даже если я буду орать, как резаная, меня не услышит ни одна живая душа. Нет, не буду орать, и он прекрасно об этом знает. Меня ищут все, кому не лень, и полиция в том числе. Рот прикрыл, чтоб молчала пока. Призрак толкнул дверь ногой, занёс меня в узкую прихожую и швырнул на пол. Ударилась больно правым боком и тихо замычала. Мужчина прошёл мимо меня сбросил кожаную куртку на диван. Черт на нем пушек, как на новогодней ёлке игрушек. Сразу три: по бокам, чуть ниже подмышек и ещё одна за поясом сзади. Он вытащил их из кобуры и аккуратно положил на журнальный стол. Опять поразилась его движениям мягким и в то же время чётким. Отлаженная машина для убийств, которая не даёт сбоев в программе. Ассоциация с Терминатором, мать его. Лысый череп блестел от пота, чёрная футболка облепила тело атлета, бугрящееся мышцами. У меня по коже прошёл холодок. Никогда и никого я в своей жизни не боялась, так как его. Он внушал дикий ужас хотя бы тем, что столько лет настойчиво меня преследовал. Призрак сел на диван, достал пачку сигарет, закурил. Дьявол, я тоже хочу, ужасно. За сигарету готова на все…ну, не на все, но на многое. Этот точно не даст. Не из жадности, а из принципа. Призрак вышел куда-то и вернулся через несколько минут, принёс пакет «Ревиона»*2, поставил на стол, распечатал полиэтиленовую упаковку с булкой, на меня ноль внимания. Я воспользовалась моментом и села на полу, попыталась отползти в сторону — реакция последовала мгновенно, и я уже смотрю на дуло пушки с глушителем.