Ползущие в ночи - Тим Каррэн

Он пождал, внимательно прислушиваясь.

Ничего.

Теперь ты должен хорошенько подумать, - сказал ему голос в его голове. - Это еще никогда не было так важно, как сейчас. Продумай каждый свой шаг. Кенни и Сент-Обен, наверно, уже мертвы, и, возможно, Годфри и остальные тоже. Ты должен действовать как они. Ты должен найти выход отсюда.

Да, это именно то, что ему нужно было сделать, но сама мысль о том, чтобы двигаться, шуметь, выдавая свое присутствие, была невыносимой. Однако выбора не было. Он подождал еще несколько минут, прислушиваясь не только к предметам, но и к звукам, которые могли бы подсказать ему, что он не один, потому что это был величайший ужас из всех: оказаться в ловушке в этой затопленной гробнице.

Вперед.

Он медленно двинулся обратно по коридору. Дошел до того места, где они разделились, и попытался вспомнить, откуда он выбежал. Господи, это было не так-то просто. Хотя, должно быть, это был левый. Да, должно быть, левый. Если он пойдет по левому туннелю, он приведет к главному проходу, где на него напали. Или был еще один туннель?

Нет, нет, нет! Господи Иисусе, не сомневайся!

Он пошел по коридору, не имея никакой возможности узнать, в правильном ли направлении он идет. Все туннели выглядели одинаково, и в своем паническом бегстве он не нашел времени, чтобы отмечать какие-либо детали. Он продвинулся глубже в коридор. Чем дальше он шел, тем больше убеждался, что это совсем не тот туннель. Он не помнил, чтобы стены были такими узкими. И вода становилась глубже, а туман – гуще.

Это был совсем не тот туннель.

Его ноздри были забиты запахом сырой гнили. У него почти закружилась голова.

Газы, идиот. Газы.

Он снова надел маску, и через несколько мгновений его голова прояснилась. Он выбрал не тот туннель. Ему придется вернуться... но он не был уверен, что это был правильный образ действий. Свет фонаря показал ему, что проход впереди значительно расширялся. В луче фонарика он мог видеть, как туман движется в том направлении, что подсказывало ему, что где-то наверху есть выход на поверхность, который всасывает туман вверх и наружу.

Он осторожно двинулся вперед.

Вода постепенно уходила вниз, доходя ему до лодыжек. Он приблизился к другому набору туннелей. На этот раз их было три. В свете фонаря он увидел, что по одному из них придется передвигаться ползком; другой, казалось, мог обвалиться в любой момент. Он выбрал третий. Туда тянулся туман. Какое-то время он проследует за ним, а если не увидит ничего многообещающего, то вернется и снова рискнет в главном проходе.

Если найдешь его, тупица. Если продолжишь метаться по разным туннелям, как белка в колесе, то твои пожелтевшие кости найдут только через десятки лет.

Нет, Иверсен решил, что не допустит этого.

Ему понравился этот новый туннель. По сути, он не отличался от других – грязные стены, мокрый потолок и обильная грязь – за исключением того, что теперь туман двигался быстрее. Он приближался к источнику его движения и чувствовал сладкое прикосновение свободы, тянущееся к нему. Может быть, ему это все мерещилось, но он, честно говоря, так не думал.

Он, блядь, не собирался погибнуть здесь.

Проход расширился, и он нырнул под корявые корни деревьев – и полетел вверх тормашками. Пол внезапно наклонился под углом 45 °, словно детская горка, и теперь он скользил на заднице по разветвляющемуся, почти треугольному туннелю с большим количеством изгибов и поворотов в нем, как в воздуховодах старого здания. Он скользил с набирающей скоростью, натыкаясь на стены и катясь сначала на спине, затем на животе, пока, наконец, не плюхнулся в мать всех грязевых луж.

Он с криком поднялся, сдирая глину с лица и отплевываясь грязью.

Вода доходила ему до пояса, это была плотная, слизистая лужа грязи, в которой покачивались циновки грибов и раздутые крысы, покрытые мухами. Жужжание было настолько громким, что он едва мог слышать собственные мысли. Со стен капала слизь, а с потолка непрерывным потоком текла вода, что было похоже на то, как будто дюжина мужчин писает одновременно. Туннель уходил настолько далеко, насколько доставал свет фонаря. После трех или четырех безуспешных попыток пролезть обратно по коридору он смирился с тем, что он серьезно облажался.

Он оказался в ловушке.

Его единственная надежда заключалась в том, что его спасение придет раньше, чем произойдет самое страшное.

Зная это, наблюдая, как луч его фонарика постепенно тускнеет, Иверсен начал всхлипывать, пока вокруг него постепенно сжималась тьма.

33

Когда Кенни и другие впервые столкнулись с обитателями подземного мира, шериф Годфри, Бек и Чипни вошли в затопленную пещеру.

Туннель, по которому они шли, привел их в огромную камеру естественного происхождения, где вода доходила им до груди. Она была футов двадцать в ширину, но меньше семи в высоту. Если бы они были повыше, их головы касались бы грязного каменистого потолка.

Шериф знал, что дело заходит слишком далеко.

Точно так же, как он знал, что все это бесполезно и что он должен увести своих людей оттуда, вернуться с должным образом экипированной командой и взорвать это место... но он не мог. Он отправил сообщение тем, кто остался наверху: да, все в порядке, все хорошо, но это была ложь, и он знал это. Он увидел столько всего, что иссушило его душу, но ему нужно было больше. Ему действительно нужно было их увидеть.

И он увидел.

Полдюжины из них постепенно поднялись из воды, как будто их поднимали снизу, и он увидел, наконец, увидел то, что так долго терроризировало Беллак-роуд.

И, Боже, они выглядели точно так же, как Перл... или существо, притворяющееся Перл.

Прокаженные и покрытые пятнами, бледные, как бумага, их деформированные и бледные лица были искажены мучительными ухмылками и блестящими незрячими глазами, похожими на кладбищенские ямы. У них были длинные белые волосы, покрытые грязью, они свешивались на их лицо, заплетенные в жирные влажные косы. Их плоть выглядела как растаявший и застывший свечной воск. Она едва прикрывала кости – торчащие рёбра, выпирающие скулы, неприлично выступающие глазницы, и можно было разглядеть скелет целиком. И сама плоть... больше похожая на гниющую одежду, она свисала, пульсировала и болталась устрашающими петлями и прядями. Вокруг них тянулся туман, колыхаясь,