Веселый господин Роберт - Виктория Холт

Елизавета выслушивала своих министров, изучила портреты возможных женихов и смотрела тоскующими глазами на своего главного конюшего.

Сесил спорил с ней. Он не был человеком, тщательно выбирающим выражения, и часто вызывал ее гнев. Умная Елизавета его ценила и всегда была готова улыбнуться ему после размолвки, но, что еще более важно, неизменно прислушивалась к его советам.

Она уделяла своему женскому тщеславию почти столько же внимания, сколько государственным делам, и все же последние от этого вовсе не страдали.

Когда королева размышляла над ответом Филиппу Испанскому, госпожа Монтегю, ее шелковница, принесла ей новогодний подарок – пару вязаных шелковых чулок; и казалось, эти чулки восхитили ее гораздо больше, чем мог бы порадовать блестящий брак с его самым католическим величеством.

Она приподняла юбки, чтобы показать их дамам. Госпожа Монтегю гордо заявила, что, видя, как хорошо выглядит ее величество в этих чулках, она безотлагательно начнет делать новые.

– В самом деле, они мне нравятся! – воскликнула королева. – Я больше не стану носить простые чулки – только шелковые.

В результате, когда Сесил пришел побеседовать с ней о государственных делах, королева была занята со своей шелковницей.

И пока королева развлекалась своими женихами, роскошной одеждой и высоким положением, она держала подле себя одного мужчину. Ее восхищение им не угасало; более того, так возросло, что стало очевидным для всех.

Сама Елизавета, такая быстрая в других вопросах, осознала это не слишком скоро. Новость обрушил на нее прямой и бесстрашный Сесил по случаю мезальянса герцогини Суффолк, вступившей в связь со своим конюшим.

Королева громко расхохоталась, услышав рассказ:

– Значит, она вышла замуж за своего конюха, эта гордая мадам?

Сесил ответил:

– Да, мадам, это правда, герцогиня вышла замуж за конюха, но она могла бы сказать, что ваше величество хотели бы сделать то же самое!

Королева уставилась на своего министра. Так она поняла, что выдала свою страсть к Роберту.

Возможностей видеться с ним наедине практически не было. Елизавету это не сильно беспокоило – ей казалось достаточным, что он часто бывает в ее обществе, она может бросать на него нежные взоры и получать в ответ его страстные и отчаянные взгляды. Однако Роберта такое положение не могло удовлетворить, и он выказывал это, то проявляя холодное безразличие, то оказывая внимание другим. Время от времени переставал появляться в ее апартаментах, а поскольку при этом продолжал тщательно исполнять свои обязанности, она не могла делать ему замечания. Елизавете нравилась его независимость – она не терпела податливости в мужчинах, и все же в данном случае поведение Роберта ее огорчало.

Тогда королева попросила Кэт привести Роберта к ней с возможно меньшими церемониями.

– Вы хотите, чтобы я привела его сюда одного… в ваши апартаменты!

– А почему нет? Почему нет?

– Дражайшее величество, это будет невозможно сохранить в тайне.

– Хочешь сказать, что ты не сможешь сохранить это в тайне?

– Нет! Я скорее умру, чем расскажу об этом.

– Если это станет известно, я буду винить тебя, Кэт.

– Сладчайшее величество, будьте осторожны. Он смелый мужчина.

– Я это знаю, – ответила Елизавета улыбаясь. – Не забывай, я не только королева, но еще и женщина, которая знает, как о себе позаботиться.

– Это необычный человек.

– А разве я обычная женщина?

– Нет! Именно этого я и боюсь. Вы оба возвышаетесь над остальными.

– Иди и приведи его ко мне, Кэт.

– Дражайшая, разумно ли это?

– Иди, я сказала, и не вмешивайся, женщина.

И Кэт привела его к ней, оставила их наедине. Кэт была права, напомнив, что он смелый человек. Королева протянула ему руку для поцелуя, но ему это было не нужно. Он хотел дать ей понять, что такие церемонии терпел только из-за других. Роберт не стал целовать ей руку, ОН поцеловал ее в губы.

– Роберт, – запротестовала она задыхаясь, – вы забываетесь…

– Я ждал этого слишком долго.

– Я не для этого за вами посылала.

Но ее притворное сопротивление было неубедительно, а Роберт слишком опытен и к тому же слишком обворожителен. Он был, в сущности, неотразим и прекрасно это знал.

Роберт поднял ее на руки и шагнул к государственному креслу – креслу, в котором только она могла сидеть. И сел в него, все еще держа ее в объятиях. «Забудь о том, что ты королева, – хотел он сказать. – Сейчас ты женщина. Ты слишком долго меня дразнила. Этому пришел конец».

Елизавета вспыхнула – это роняло ее королевское достоинство; и все же все происходило так, как ей хотелось бы, ей нравилась его смелость. Сама она ослабела от любви, но думала, как перед ним устоять, потому что должна это сделать. Он хотел соблазнить королеву, чтобы стать ее господином; она хотела, чтобы он по-прежнему жаждал ее соблазнить, чтобы она оставалась хозяйкой положения. Это была битва, и Елизавета знала, как ее вести; ведь, сражаясь с Сеймуром, выиграла, хотя тогда была еще совсем девочкой. Но теперь знала, что эта битва будет более жестокой.

Она рассмеялась, лежа в его объятиях:

– Вы не забыли, сэр, что держите в своих руках королеву? Разве у вас нет почтения к короне?

– У меня нет ничего… ничего, кроме моей любви к Елизавете. Мне все равно, королева она или нищенка. Она моя, и я не стану больше ждать.

– Как вы смеете! – воскликнула Елизавета. В ее голосе звучало возбуждение, потому что его слова доставили ей удовольствия больше, чем любые заверения в преданности.

– А как вы смеете меня так мучить? – был его ответ.

– Я?

Они начали дарить и возвращать друг другу поцелуи, слова стали невозможны. Наконец он сказал:

– Удивительно, как я не сделал этого на глазах у всех.

– Арундел обнажил бы против вас свой меч. Я не желала бы, чтобы это произошло.

– Арундел! Пикеринг! Вы унижаете себя!

– Да, я унижаю себя… потому что вы единственный достойны быть моей парой. По крайней мере, именно так вы думаете.

– А вы?

– Как я могу думать об этом, когда у вас есть жена и в отношении меня не может быть никаких намерений, кроме бесчестных?

– Есть одна вещь, которую я должен знать, – проговорил он серьезно.

– Вы должны знать? Вы очень смелы, лорд Роберт.

– И намерен стать еще смелее.

Она вскрикнула с притворным огорчением. Его губы были у ее горла, и он сказал между поцелуями:

– Вы вышли бы за меня замуж… если бы я был свободен, чтобы жениться на вас?

– Вышла ли бы я за вас замуж? – Она задохнулась. – Вы… вы… сын изменника! Вы… Дадли! Вы думаете, королева могла бы выйти за такого замуж?