Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий - Ирина Судникова

Император Александр I, принимая, проездом через какой-то губернский город, тамошних помещиков, между прочим у одного из них спросил:

— Как ваша фамилия?

— В деревне осталась. Ваше Величество. — отвечал тот, решив, что его спрашивают о семействе. (6)

Раз Император Александр, выходя из Зимнего дворца, встретил на подъезде молодую девушку из простого звания, которая бросилась перед ним на колени.

— Что вам угодно? — спросил ее Государь.

— Ах, Ваше Величество. — отвечала она, — мне предстоит случай выйти замуж, но у меня нет никакого состояния. Будьте милостивы, дайте мне приданое.

Государь не мог не улыбнуться и сказал:

— Послушайте, мое дитя: если все бедные петербургские девушки будут просить у меня приданого, то где же я возьму для этого денег?

Однако он записал фамилию наивной просительницы и на другой день послал ей пятьдесят рублей. (1)

В 1824 году Император Александр приехал в Пензу для смотра 2-го армейского корпуса и прожил в этом городе около недели. Каждый день Государь отправлялся к войскам в шесть часов утра и возвращался во втором часу пополудни; в промежуток до обеда он осматривал город, присутственные места, заведения приказа общественного призрения, подробно расспрашивал о нравственности народа, о течении судебных дел, о состоянии земледелия, промышленности, торговли в губернии, о средствах к улучшению той или другой отрасли администрации.

Государь был очень доволен, в особенности маневрами, которые шли превосходно. Однажды он вернулся из лагеря веселый, но крайне утомленный. Пензенский губернатор Лубяновский, ожидавший его, по обыкновению, в приемной, решился заметить ему это и сказал, что Империя должна сетовать на Его Величество.

— За что? — спросил Государь.

— Не изволите беречь себя.

— Хочешь сказать, что я устал? Нельзя смотреть на войска наши без удовольствия: люди добрые, верные и отлично образованы, немало и славы мы ими добыли. Славы для России довольно, больше не нужно. Ошибется, кто больше пожелает. Но когда подумаю, как мало еще сделано внутри государства, то эта мысль ложится мне на сердце, как десятипудовая гиря. От этого и устаю. (1)

Однажды в Таганроге, во время пребывания своего там незадолго до кончины. Император Александр шел по улице и встретил совершенно пьяного гарнизонного офицера, шатавшегося из стороны в сторону и никак не попадавшего на тротуар. Государь подошел к нему и сказал:

— Где ты живешь? Пойдем, я доведу тебя, а то если тебя встретит Дибич (начальник Главного штаба) в этом положении, тебе достанется, — он престрогий.

С этими словами Государь взял его под руку и повел в первый переулок. Разумеется, пьяный офицер, узнав Императора, тотчас протрезвился. (1)

В царствование Государя Александра Павловича внимание полицейских привлек один человек, изо дня в день с утра до вечера проводивший время у памятника Петру I.

Сперва за ним просто следили, но, наконец, городовой подошел справиться, что же ему нужно у памятника.

Ответ был таков:

— Нравится мне здесь, и разве я кому-нибудь мешаю?

Действительно, он никому не мешал, и его оставили в покое, но ненадолго. Дни проходили за днями, а странный господин являлся спозаранку и покидал свой пост только с наступлением ночи. Низшее полицейское начальство доложило высшему, и обер-полицмейстер вызвал еврея к себе.

— Что вам нужно у памятника Петра Великого? Зачем вы проводите подле него все дни?

Ответ был прежний:

— Разве я кому-нибудь мешаю?..

Опять решили, что бедолага никому не мешает, и отпустили его с миром.

А упрямец продолжал посещать площадь и не сводил глаз с памятника.

Прошла неделя, другая — и обер-полицмейстер решил доложить о странном человеке генерал-губернатору.

Доложил и привел.

Что тебе нужно у памятника? — спрашивает генерал-губернатор.

— Дело есть! — к удивлению всех объявил тот.

— Какое дело, говори.

— Сказать не могу: это моя тайна, которую я открою только Царю!

— Только Царю? — удивился генерал-губернатор. — А уверен ли ты в том, что эта тайна заслуживает внимания Государя?

— Нет, не уверен, но что бы ни было, тайну свою я открою только Царю.

Прошло несколько дней после этой беседы, и странного человека вызвали во дворец.

— Это ты каждый день стоишь у памятника Петру? — спросил Государь.

— Я, Ваше Величество.

— Что же заставляет тебя проводить там целые дни? — продолжал вопросы Государь.

— Величие и мудрость Петра Великого, которые сказываются даже в самой статуе его.

— Да ну?! И как же можно понять мудрость по статуе?

— Простите меня. Государь, я скажу, что чувствую: меня удивляет статуя мудрого Петра потому, что, указывая одной рукой на Сенат, он другою указывает на Неву и этим как бы говорит: у кого есть дело в Сенате — тот лучше бросься в воду!

Государь, видимо разгневанный, велел посетителю удалиться. Но через неделю дело странного господина в Сенате было решено, и притом в его пользу. (6)

В 1812 году императорские драгоценности отправляемы были в Олонецкую губернию. Императрица Елизавета Алексеевна на вопрос, не прикажет ли чего о своих бриллиантах, отвечала: «На что мне они, если Александр лишится короны!» (5)

Александр, находясь при победоносной армии на Рейне, пожелал вызвать к себе супругу и писал о том к матери. Вдовствующая Императрица вручает ей письмо присланное, а другое собственное. «К чему, — в слезах отвечала Елизавета, — довольно одного слова». (5)

Под Бородино генералы наперерыв друг перед другом становились на местах, где преимущественно пировала смерть. Завидя Барклая де Толли там, где ложилось множество ядер. Милорадович сказал: «Барклай хочет меня удивить!» Поехал еще далее, под перекрестные выстрелы французских батарей, и велел себе подать завтрак. (1)

В 1816 году Государь Александр Павлович пожаловал Милорадовичу 300 000 на уплату его долгов, о чем высочайшее повеление министру финансов должен был объявить граф Аракчеев. Но он, не любя делать добро, медлил исполнением. Милорадович лично приехал к нему просить об ускорении этого дела. Аракчеев, выслушав просьбу, сказал ему:

— Вот то-то, граф. Государь наш очень добр и слишком помногу раздает денег.

— Это вы оттого так рассуждаете, — отвечал Милорадович. — что, сидя дома, только льете пули, а ваше сиятельство заговорили бы иначе, если бы по нашему встречали их в поле.

Известно, что граф Аракчеев не славился храбростью. (1)

Два артельщика одного гвардейского полка были посланы разменять довольно значительную сумму денег ассигнациями на мелочь, нужную для раздачи солдатам жалованья. Артельщики имели несчастье обронить вверенную им сумму, они были в отчаянии, зная ответственность, ожидающую их за эту потерю. Наконец одному из них пришла в голову мысль — идти к графу Милорадовичу как их корпусному командиру, рассказать ему свою беду и просить о пособии. Вздумано и сделано. Граф принял их очень милостиво и, выслушав просьбу и потрепав одного из них по плечу, сказал:

— Спасибо, братцы, за доверенность, вот вам деньги, ступайте с Богом.

— Еще одна просьба, ваше сиятельство!

— Какая?

— Не погубите нас, не рассказывайте об этом никому.

— Хорошо, хорошо, — сказал, засмеявшись, граф, — даю честное слово, что не выдам вас.

Впоследствии, уже спустя несколько лет, артельщики рассказывали это происшествие. (1)

Однажды граф Остерман-Толстой повел Милорадовича в верхний этаж своего дома, чтобы показать ему делаемые там великолепные перемены.

— Бог мой, как это хорошо! — сказал Милорадович, осматривая вновь отделанные комнаты.

— А знаете ли? — прибавил он, смеясь. — Я отделываю тоже и убираю как можно лучше комнаты в доме, только в казенном, где содержатся за долги, тут много эгоизма с моей стороны: неравно придется мне самому сидеть в этом доме!

Действительно, этот рыцарь без страха и упрека, отличавшийся подобно многим генералам того времени своею оригинальностью, щедро даривший своим солдатам колонны неприятельские и так же щедро рассыпавший деньги, — прибавить надобно — много на добро, — всегда был в неоплатных долгах. (1)

Обер-егермейстер В. И. Левашев был страстный игрок и проводил целые ночи за картами, выигрывая огромные суммы.

Император Александр, вскоре по вступлении своем на престол, издал Указ «Об истреблении непозволительных карточных игр», где, между прочим, было сказано, «что толпа безчисленных хищников, с хладнокровием обдумав разорение целых фамилий, одним ударом исторгает из рук неопытных юношей достояние предков, веками службы и трудов уготованное». На этом основании всех уличенных в азартных играх было велено брать, без различия мест и лиц, под стражу и отсылать к суду.